Почетный караул

— Так-то оно так, — с сомнением в голосе ответил Бил, — но одному моему знакомому медаль дали, а потом вставили хороший фитиль. — Он принялся крутить пальцем пропеллер блестящей металлической модели самолета, установленной на вертикальном стержне: это был новый сверхтяжелый бомбардировщик Б-29. — Видели? — спросил он. — Дед прислал в среду. — Он задрал хвост самолета кверху, послав бомбардировщик в головокружительное пике. — Могу поспорить, что так он сразу останется без крыльев. — Он погладил вытянутый металлический нос. — Знаете, какое у него вооружение? Две пятидесятки и еще двадцатимиллиметровая пушка в хвостовой турели. Неплохо бы взглянуть. Вы ведь знаете, где они базируются? На следующей неделе можно было бы как-нибудь вечерком туда подскочить. Их пока что держат в секрете и разрешают летать только в строго ограниченных районах. Считают, что с их помощью мы сумеем задать жару японцам. Надо, чтобы АБДИП был в курсе. Пожалуй, возьму с собой полковника Хайда и кого-нибудь из отдела бомбардировочной авиации. Полетите с нами?

— Только не на следующей неделе, — сказал полковник Росс. — У меня все дни заняты.

— Ладно, может быть, я просто пошлю Хайда. Или договорюсь, чтобы они нам прислали одну машину сюда, ночью. Хотя нет, ничего не выйдет, нужно сперва закончить новую взлетную полосу, а это не раньше чем через месяц. Так, что у нас осталось?

— Еще пара вопросов. Но сначала давайте разберемся с Бенни. Потому что от этого зависит проблема, которую нам нужно обсудить. Итак, что вы теперь, по зрелом размышлении, решили насчет Бенни?

Генерал Бил встал и подошел к окну.

— Не знаю, судья, — сказал он, упорно глядя в окно. — Что-то ничего путного не придумалось. Хотя я и не спал всю ночь.

Полковник Росс взглянул на прямую напряженную спину генерала.

— Надо показаться врачу, — спокойно сказал он.

— Это точно, кому-то мне надо показаться, — сказал генерал Бил. — Нехорошо получилось, не нужно мне было встревать. Никогда со мной такого прежде не случалось. Летчику надо иметь более быструю реакцию. Если он на земле, в спокойной обстановке, не может быстро принять решение, в самолете ему делать нечего. — Он принялся задумчиво кусать ноготь большого пальца. — Я на таких уже нагляделся, — продолжал он. — Вид безумный, просто смотреть страшно. Уверяют всех, что они в полном порядке, лучше не бывает, а если еще и чин высокий, так и вразумить-то некому…

В дверь постучали, и генерал резко повернулся. В комнату вошла его секретарша, жена сержанта Пеллерино, хрупкая молодая женщина с хорошеньким бледным личиком. Взгляд у нее всегда был какой-то встревоженный, что поначалу удивляло полковника Росса, пока он не догадался, что она просто близорука, но не хочет носить очки. Тревожное выражение лица не было отражением ее душевного состояния и совершенно не вязалось с привычкой что-то негромко напевать во время работы. Она отлично владела стенографией и хорошо разбиралась в армейских порядках, потому что отец ее еще до войны служил сержантом на авиабазе Марч и сама она работала там же в штабе, пока не встретила Дэнни и не вышла за него замуж.

— Здравствуйте, Вера, — сказал генерал.

— Простите, что я так поздно, сэр. Пришлось задержаться — никак не могла уговорить Дэнни сходить в госпиталь. Хотела, чтобы он все-таки показал спину. Но врач сказал, что ничего серьезного.

— Передайте ему привет, — сказал генерал Бил. — И вот что, не пускайте ко мне никого, пока я не закончу с полковником.

— Слушаюсь, сэр. — Она вышла и старательно закрыла за собой дверь. В этот момент на столе у генерала зазвонил селектор, и она тотчас же снова открыла дверь и заглянула в комнату. — Будете разговаривать?

— Да, но больше ни с кем не соединяйте. — Он подошел к столу и нажал на клавишу. — Слушаю.

— Это Култард, генерал, — проскрипел голос из динамика.

— Привет, Хэл.

— Вы сейчас здорово заняты, Нюд? Капитан Хикс из моего отдела сказал, что вы просили связаться насчет того дела, которое мы позавчера обсуждали…

— Сейчас я занят, Хэл. Пусть Хикс зайдет ко мне чуть позже. Может, и вы зайдете?

— Договорились.

Генерал Бил опустился в стоявшее около стола кресло. Он обхватил плечи руками, медленными движениями крепко потер обнаженные локти.

— Я в тот раз вышел из себя, — мрачно сказал он, — расстроился из-за этого и отыгрался на Бенни. Сказал зачем-то, что он слишком много на себя берет. Он и разъярился. Так что, по существу, я сам его разозлил. А уж если Бенни разойдется… С ним всегда так. Я ж его знаю как облупленного. В общем, вы понимаете…

— Понимаю, — ответил полковник Росс, — но не согласен. Не пристало генералу так переживать из-за того, что у подполковника дурной характер. Пусть Бенни из-за этого пережигает. Ведь он наверняка уверен, что, раз он классный летчик, ему все сойдет с рук. Пора с этим кончать — так будет лучше для всех, и для него самого в первую очередь. И не принимайте вы всю эту историю так близко к сердцу. — Он замолчал, раздумывая, будет ли уместным напомнить Билу, что он уже не командир эскадрильи и теперь у него иные задачи и другие обязанности.

Будь он командиром эскадрильи или даже командиром группы — другое дело. Для тех забота о подчиненных — священная обязанность и прямой долг, часть кодекса офицерской чести, закрепленного не столько в официальных инструкциях, сколько в назидательных изустных легендах. Добросовестные старшие офицеры при всяком удобном случае пересказывали эти байки молодежи.

Еще лейтенантом Бил наверняка слышал, и не раз, историю о молодом командире эскадрильи, которого вызвал в свой кабинет старый угрюмый полковник. Полковник в самых резких тонах заявил лейтенанту, что его вчерашнее поведение в клубе недостойно офицера и джентльмена. Если такое еще раз повторится, он отдаст его под трибунал. В полном замешательстве командир эскадрильи промямлил, что вчера он вообще не заходил в клуб, у него была срочная работа и он до поздней ночи задержался на службе. «Вы, как я вижу, не только скандалист, — сказал полковник, — но еще и имеете привычку пререкаться со старшими по званию. Если вы сейчас же не замолчите и не уберетесь вон, я немедленно отдам вас под суд». Это, разумеется, окончательно сбило с толку молодого командира, который всегда считал полковника справедливым и разумным человеком; но, когда он вышел из кабинета, адъютант полковника, видя недоумение лейтенанта, вполголоса сказал, что считает своим долгом уведомить его о поведении лейтенанта Джонса из его эскадрильи, который накануне вечером явно перебрал в офицерском клубе. И тогда молодой офицер понял, что старый мудрый полковник хотел напомнить ему, что командир обязан заботиться о своих подчиненных и следить, чтобы они не вляпались в какую-нибудь скверную историю. Как говорится, умный поймет с полуслова, а если твердить изо дня в день, так и дурак усвоит.

— У вас есть обязанности поважнее, чем присматривать за Бенни, — сказал полковник Росс. — Например, забота о безопасности всех прочих подчиненных, включая и временно прикомандированных; разве это дело, если любой из них может получить по физиономии всякий раз, когда у Бенни зачешутся кулаки.

— Знаю, знаю, — ответил генерал Бил. Ему было досадно, как всякому человеку, который сознает, что упреки справедливы, но при этом внутренний голос настойчиво нашептывает ему: «Да, но все же…» — Согласен, Бенни не имеет никакого права распускать руки, — продолжал он. — Поэтому я и приказал посадить его под арест. Пусть немного подумает. Но вы не правы, судья. Бенни ведет себя так вовсе не потому, что уверен, что ему все сойдет с рук. Да вы просто не знаете Бенни! Он делает то, что делает, а на последствия ему наплевать. Бенни — это Бенни.

Полковник Росс подумал про себя, что то же самое можно сказать про кого угодно. Но промолчал, хотя и чувствовал, что генерал Бил ждет ответной реплики, которая подтвердила бы, что полковник его понял, и тем самым избавила бы его от дальнейших разъяснений.

Видно было, что генерал Бил разочарован молчанием полковника, но он терпеливо принялся развивать свою мысль.