Я все еще мечтаю о тебе...

Пока Эдвард и Эдвина жили под защитой своего домашнего мирка, их шотландская нянька Летти Росс рассказывала им невыдуманные истории из собственного детства о том, как обращаются с женщинами бедных сословий. А позже Эдвина и сама это наблюдала, посещая общежития для рабочих и многоквартирные жилые дома. Благодаря ее огромному влиянию на брата у Эдварда тоже открылись глаза, а душа у него была доброй и отзывчивой.

В Америке бирмингемский банкир Эдварда заметил, что тот жертвует тысячи долларов на разные женские нужды; чего стоил один только чек на пятьдесят тысяч, отправленный в Нью–Йорк Маргарет Сангер, отъявленной суфражистке, ратовавшей за контроль над рождаемостью. Банкир поделился своими соображениями с партнером: «Имени, правда, наверняка не скажу, но в ухе у него явно сидит какая–то баба и диктует, что делать».

Так оно и было. Чего банкир не знал, так это того, что у обоих – и брата, и равным образом у сестры – имелся весьма личный интерес к безопасному и эффективному контролю над рождаемостью.

Жизнь продолжается

Если и была у Бренды слабость – помимо мороженого и пончиков, – так это парики. Парики она обожала, но не абы какие, а хорошие, дорогие. Она не покупала их, как старшая сестра, в магазине «Дом париков мисс Далилы», и на рыночной площади она их не покупала, а заказывала на сайте «Эксклюзивные парики». У нее был парик Тины Тернер, Дайаны Кэрролл, и нынче утром она явилась на работу в новом парике Бейонсе, которым была не очень довольна.

– В рекламе он выглядел лучше, – заявила она.

Около десяти утра Бренда зашла в кабинет Мэгги и зашептала так, чтобы Этель не слышала:

– Мне надо, чтобы ты сводила меня куда–нибудь обедать, идет?

– Хорошо, куда?

– Я записана на прием к хилеру–экстрасенсу.

– О нет. Опять.

– Да, но этот с самих Филиппин и приехал только на один день.

Мэгги покачала головой:

– О боже… И где это состоится?

– В старом мотеле «Хамбрам», на старом шоссе номер восемь.

– Ох, дорогая, неужели тебе не жалко денег? Ты же знаешь, эти люди – обманщики.

– Ничего подобного! У Тоньи в прошлом году удалили опухоль.

– Бренда, у того человека в рукаве была спрятана куриная печенка, он просто сказал, что удалил опухоль. Ты мне сама это рассказывала, помнишь?

– Ну, я могла ошибаться… Что бы он там ни сделал, это сработало. У нее больше нет опухоли.

– Да с чего ты взяла, что она у нее вообще была?

– Да наверняка была. Она говорит, что чувствует себя на сто процентов лучше.

– Ты уверена, что хочешь туда пойти? Не слишком хорошая реклама – чтобы уважаемого агента по торговле недвижимостью увидели на приеме у шарлатана.

– Нас никто не увидит.

– Хорошо. А я тебе зачем нужна?

– Вряд ли я смогу вести машину после операции. Хочу, чтобы он помог мне избавиться от камней в почке.

– Я думала, ты лечишь свои почки силой позитивного мышления.

– Да. Это как раз часть такого лечения.

– А Робби ты скажешь, куда идешь?

– Нет, она не верит в альтернативную медицину.

– Бренда, это вряд ли можно назвать альтернативной медициной. Обычный фокус–покус.

– Ой, Мэгги, перестань, прошу тебя. Времени на это уйдет всего ничего.

– Конечно, я тебя отвезу, но обещай не рассказывать Робби, что я была за рулем. Не хочу, чтобы она на меня злилась.

– Обещаю.

Потом Мэгги сидела на парковке перед мотелем «Хамбрам» и, чтобы убить время в ожидании Бренды, листала Справочник брокерских контрактов. Через сорок пять минут Бренда вышла из номера 432 с коричневым бумажным пакетом в руке и широченной улыбкой на лице. Она открыла дверцу и провозгласила:

– Я исцелилась. Вот мои камни.

Открыв пакет, она вынула маленькую стеклянную банку. Ее содержимое подозрительно напоминало гравий на подъездной аллее перед мотелем «Хамбрам», но Мэгги подумала, что не стоит об этом упоминать.

– А я даже ничего не почувствовала, – восхищалась Бренда.

– Что ты с ними собираешься делать?

– Хранить.

– Где?

– Ну, не знаю. Может, в медицинском шкафчике. А что?

– Я бы на твоем месте их выбросила. Вдруг их найдет Робби?

Бренда подумала, подумала, достала мобильный телефон и набрала номер сестры.

– Тонья, слушай, если вдруг Робби позвонит тебе и спросит о банке с камнями из почки, скажи, что это твои. Ладно? – И положила трубку.

Через пять секунд телефон зазвонил. Выслушав, она сказала:

– Тебе не нужно знать почему, просто скажи, и все. – И снова положила трубку.

Мэгги сказала:

– Жаль, у меня нет сестры, а то бы тоже могла ею командовать.

Бренда захохотала:

– Я отдала бы тебе Робби и Тонью, но никто не поверит, что они твои сестры.

Высадив Бренду вместе с ее «почечными камнями», Мэгги, вместо того чтобы отправиться прямо домой, снова заехала в библиотеку. Ей хотелось еще что–нибудь выведать про Эдварда Крокера.

Пролистав микрофильмы чуть дальше во времени, она нашла заголовок, датированный 16 января 1939 года.

ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ОПАСАТЬСЯ,

ЧТО ЭДВАРД КРОКЕР ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ

В МОРЕ

Через три дня после смерти любимой сестры бирмингемский магнат Эдвард Крокер объявлен пропавшим без вести. Вероятно, несчастный случай произошел во время прогулки под парусом у северного берега Шотландии, где похоронена его сестра.

Еще одна заметка от 28 апреля 1939 года:

ЭДВАРД КРОКЕР ОФИЦИАЛЬНО

ПРИЗНАН ПОГИБШИМ

После двух недель активных поисков власти оставили надежду найти пропавшего Эдварда Крокера. Родственник в Шотландии говорит, что последний раз Эдварда видели утром в день похорон сестры, где он сообщил, что отправляется в море немного «проветриться». Поскольку Эдвард превосходно ходил под парусом, есть предположения, что скверная погода стала причиной тому, что ни судно, ни капитан так и не вернулись. Весь Бирмингем оплакивает кончину великого промышленника и филантропа.

Эдвард умер всего через три дня после сестры. Мэгги гадала, была ли его смерть в самом деле несчастным случаем. Или Эдвард был так огорчен потерей, что поступил так, как планировала поступить сама Мэгги.

Она продолжила изучать прессу, но больше о близнецах Крокер ничего найти не удалось. Собравшись уже сдаться, она вдруг увидела проходящую мимо мисс Питкок. Мисс Питкок целую вечность проработала в библиотечных архивах, и Мэгги знала ее со школьной скамьи. Мисс Питкок поинтересовалась, не нужна помощь. Мэгги рассказала, что пытается побольше разузнать о «Гребешке», вернее, об Эдварде Крокере и его сестре Эдвине. Глаза мисс Питкок за толстыми стеклами очков сверкнули. Она объявила, что с радостью поможет, ибо история Бирмингема – ее специальность.

Мисс Питкок была одним из невоспетых героев человечества. Вернее, героинь, тихо посвятивших жизнь тому, чтобы помогать жаждущим знаний подросткам (типа Мэгги) пробиться сквозь туман библиотечных архивов, и вот она снова при деле. Благослови ее Господь.

После этого верная своему слову мисс Питкок каждый день посылала Мэгги очередную порцию новых сведений. Она нашла несколько фотографий Эдвины Крокер в английских газетах. На одной она стояла в одиночестве, на остальных ее окружали люди, однако, вопреки надеждам Мэгги, ни одного снимка Эдвины вместе с Эдвардом опять не оказалось. Мэгги задумалась – почему они никогда не фотографировались вместе? Они столько времени проводили в Лондоне, и ни одного фото. Это странно. Что они пытались скрыть? Необычайную близость – или нечто совсем другое? И почему ни один из них не нашел себе пару? На черно–белых газетных снимках было не разобрать, какого цвета волосы у Эдвины, но она выглядела очень привлекательной. Да, здесь определенно крылась тайна, и Мэгги решила, что она ужасно похожа на Нэнси Дрю, ведущую расследование в серии под названием «Тайна шотландских близнецов».