Страсти по Вечному городу

— Мой новый друг не реагирует на внешние раздражители, — недовольно ответила Лёка Ж. — А друг моего нового друга не слишком разговорчивый.

Мы въехали в приморский городок, состоявший преимущественно из двух-, трехэтажных кирпичных коттеджей с облупившейся штукатуркой. Перед домами росли низкие пальмы, высокие кактусы, апельсиновые, мандариновые деревья и сочные пурпурные розы. В проемах между зданиями зеленело и пенисто волновалось уходящее к свинцовому горизонту море.

Лёка Ж. неожиданно заинтересовалась, взял ли я плавки.

— Зачем? — не понял я. — Лёка, посмотри на улицу. Там дождь!

— Ну и что, а вдруг рассосется, — невозмутимо ответила она и обратилась к Паоло: — Кэн уи гоу ту зэ си? [13]

— Йес, — лаконично ответил Паоло. Глянул на море и серьезно добавил: — Бат ит из дризлинг нау [14].

Лёка Ж. грустно вздохнула. Тема была исчерпана.

Мы остановились возле аккуратного четырехэтажного коттеджа из красного кирпича, на дороге у которого был жгучий брюнет лет тридцати пяти, в черной футболке, шортах цвета хаки и белых кроссовках. Опустив окно, Паоло спросил у него, где живет синьор Джузеппе Тодиско.

Брюнет стал объяснять дорогу, показывая руками многочисленные повороты на пути к синьору Тодиско.

— Мы что, заблудились? — занервничала Лёка Ж. — Я больше не могу сидеть!

Паоло приподнялся со своего места, перегнулся через спинку кресла к Джованни и пихнул его в плечо. Затем открыл дверцу, вышел из машины к брюнету и начал обстоятельно с ним обниматься.

Джованни протер глаза спросонья и улыбнулся Лёке Ж.

— Вилькам! — весело сказал он.

— Так это розыгрыш? Тоже мне шутники… — недовольно ответила Лёка Ж. и покинула машину.

Я вышел следом, встал рядом с Лёкой Ж. и вместе с ней наблюдал довольно странную картину. Джованни бросился из машины к Джузеппе, они горячо обнялись, расцеловались и, хохоча, ухватили друг друга за ширинки.

Я выразительно посмотрел на Лёку Ж.

— Тебя по-прежнему ничего не смущает?

— Наверняка этому есть какое-то разумное объяснение, — ответила она.

Закончив эротические игрища, Джузеппе отворил калитку, приглашая нас во двор. Узкий проход между домом и забором был перекрыт белоснежным мерседесом — видимо, хозяин поставил сюда машину, чтобы какой-нибудь злодей не испачкал ее. Мы протиснулись в щель между кирпичной стеной и автомобилем и прошли по дорожке, выложенной из бежевых квадратных керамических плиток, в небольшой двор.

У стены дома, на площадке из таких же бежевых плит, стояла открытая керамическая беседка, в которой были установлены белые пластиковые столы и стулья. Напротив, в углу двора, возле невысокого каменного забора с искусственным вьюном, отделяющего двор Джузеппе от соседского, стояла кирпичная жаровня для барбекю, тоже с керамическим навесом.

Перед входом в квартиру на первом этаже была небольшая свободная площадка, заросшая ровной низкой травой. На нее из-под жаровни выскочил черный кролик. Увидев нас, он помахал длинными ушами и бросился наутек, под мерседес. Лёка Ж. помчалась за ним, но, разумеется, не догнала. Она присела на корточки перед машиной. Кролик спрятался за колесом, из-за которого выглядывали только его длинные розоватые уши.

— Банни, банни, кам хир! — стала упрашивать Лёка Ж.

— Это же итальянский кролик, — сказал я. — Он по-английски не понимает.

— Ну так переведи ему! — потребовала Лёка Ж. Я достал из сумки свой чудесный самоучитель-путеводитель, полистал его и обнаружил главку под названием «Итальянские ругательства». Какая, однако, полезная книга!

— Скажи ему: «ваффанкуло», — посоветовал я Лёке Ж.

— Ваффанкула! — повторила она.

Кролик забился под машину еще глубже.

— Что означает эта «ваффанкула»? — спросила Лёка Ж., покосившись на меня с подозрением.

— «Иди в задницу», — честно ответил я.

— Очень остроумно, — скривилась Лёка Ж. и крикнула Джованни, который возился у жаровни, что он должен помочь ей поймать «зис банни».

Джованни подошел к мерседесу, присел, резко схватил кролика за уши и вытащил наружу. Лёка Ж. нежно погладила его черную шерстку и расцвела от счастья, как девочка, получившая в подарок куклу Барби.

— Бьютифул банни, — промурлыкала Лёка Ж. и поинтересовалась у Джованни, что они собираются с ним делать.

Джованни невозмутимо пообещал, что они зажарят его и съедят.

— Ой! Лезь обратно, — сказала Лёка Ж. кролику и подтолкнула его под машину.

Кролик залез под мерседес и сердито стукнул лапой по земле. Джованни поднялся и пошел на улицу.

— Спроси у него, вдруг чем помочь надо, — назидательно шепнула мне Лёка Ж.

Я спросил. Джованни ответил: «Ноу, сэнкс», — и удалился.

— Как видишь, не надо, — сказал я Лёке Ж.

— Ты и не настаивал, — язвительно заметила она.

Лёка Ж. отправилась к столу под навесом, села на белый пластиковый стул и закурила.

Джованни вернулся с круглой пятилитровой бутылью «Fontana di Papa», которую с гордостью показал нам и унес в квартиру.

— Наверное, жалко стало… — предположил я. — Испугался, что мы с тобой вдвоем всё выпьем.

— Что за глупости! — возмутилась Лёка Ж.

— По-моему, это та же бутылка вина, которую он демонстрировал в день вашего знакомства, — продолжил я. — Заметь, в тот раз Джованни тоже лишь показал ее.

— Ты это специально… — рассердилась Лёка Ж. — Хочешь очернить его в моих глазах.

Джузеппе открыл окно, выходящее на беседку, выставил колонку и включил песни в исполнении вокалистки, которую Лёка Ж. называет Леди Гогой.

Джованни опять пришел к нам, теперь с пластиковыми стаканчиками и тремя обычными бутылками красного.

— Видать, самое дешевое нашел, — тихо сказал я Лёке Ж.

Она со злостью замахнулась, чтобы шлепнуть меня по какой-нибудь части тела, но я быстро отскочил, и Лёка Ж. ударила по пластиковому подлокотнику своего стула, ушибив руку.

— Проблем? — спросил наблюдавший за сценой Джованни.

— О, ноу! — живо отозвалась Лёка Ж. и кивнула на меня, сказав, что я слишком люблю «вайн».

Джованни протянул мне штопор. Во двор тем временем протиснулись новые гости — парень с рыжими дредами в длинной расстегнутой рубахе, накинутой поверх желтой футболки, и широких хип-хоповских штанах и девушка со строгим римским профилем, в серой кофте и черных джинсах. Девушка бросила «Чао» и представилась Паолой. Парень пожал мне руку, сообщил, что его зовут Луиджи, и кинулся лобызать Джованни, Паоло и Джузеппе, обмениваясь с каждым из них пожатием мотни.

— Вот видишь, — толкнула меня Лёка Ж. — Это у них обычай такой.

— Какой-то дикий обычай, — сказал я, открыл бутылку вина и начал разливать по стаканам.

— Ты очень закомплексованный… — язвительно парировала Лёка Ж. — Тебе надо поучиться раскрепощенности у наших итальянских друзей и взять на вооружение…

— Представляю себе, — перебил я. — Иду по коридору, навстречу мне Никита Сергеевич, а я его хвать… Боюсь, на этом моя работа в издательстве закончится.

Лёке Ж. нечего было возразить.

Гости прибывали. Франческо, Франческа, Марио, Мария, Анджело, Анджела, Антонио, Антонелла, Клаудио, Клаудиа, Густаво, Густава, Сальваторе, Винченцо, Лаура, Сильвана — и так далее, по списку двадцати самых популярных итальянских мужских и женских имен. На первой пятерке я еще пытался запомнить, как именно кого зовут, но потом понял, что это совершенно невозможно.

Джованни вместе с Паоло и Джузеппе по-прежнему возились у жаровни. Паола в компании с другими итальянками принесла на стол мясные полуфабрикаты и занялась приготовлением странных бутербродов. На нарезанную ломтиками чиабатту она пальцами намазывала сырой фарш из колбасок, напоминавших купаты.

На нас с Лёкой Ж. никто не обращал внимания. Я цедил неаппетитное красное вино из пластикового стаканчика, Лёка Ж. усиленно курила.

— Что ж ты не настаиваешь на том, чтобы помочь? — поинтересовался я у нее.