Наречия

— В таком случае вы вампир, — парировала Хелена. — Это тоже фраза из какого-то фильма.

— Послушай, как ты смотришь на то, чтобы нам сойтись на время? Посмотрим, куда нас с тобой это заведет. — Джо прищурился и почесал ухо, словно у него был зуд и поэтому он чесал себе ухо. — Ты не думай, я не какой-то там отвратительный тип. Вдруг я для тебя в самый раз. Я, конечно, не хочу этим сказать, будто у меня член длиной двадцать дюймов, но все-таки…

Хелена встала.

— Вы сами только что это сказали. Сами не заметили, как сказали эту самую вещь.

Джо улыбнулся и бросил на стол свою часть денег по счету — ровно половину.

— Обещаю, что больше этого не скажу, — произнес он.

Хелена так и не узнала, сказал ли он это; они оба искали, только не там, где надо, и потому не могли встретиться долгие годы. Однако теперь Хелена задумалась насчет Тони, про то, как он писал про бурные ночи, киска. Судя по фотографии, размеры его мужского достоинства составляли где-то около десяти дюймов. Мать наверняка велела бы ей выбросить подобную дурь из головы, но Хелена приняла собственное решение. В этой части моего рассказа нет никаких матерей. Они все куда-то исчезли, все наши матери, как те деньги, что вы истратили. Только представьте себе, как легко вам станет на душе, если вам не дают никаких материнских советов. Потому что матери — если, конечно, они у нас есть — вечно что-то советуют, но так или иначе обычно получается, что от всех их советов нет никакого толку. И это любовь, хотя любопытно, была бы она другой, не будь у нас матерей. У меня про это написана целая книга, хотя кое-кто решил, что в ней чересчур много секса.

«Маскарад черного слона» оказался маскарадом в баре «Черный слон». Хелена тотчас разузнала, где это и сколько стоит. Следует упомянуть, что сходить в этот бар стоило денег, и немалых, но последнее время было богато событиями. Сан-Франциско пережил катастрофу, и хотя людей погибло гораздо меньше, чем вы думаете, местные жители стали какими-то нервными и охочими до разного рода напитков, как будто их мучила страшная жажда. Возможно, именно этим и объясняется тот факт, что Хелена затоварилась сигаретами, что она ругалась со всеми подряд и ревела. Ночь маскарада — это та самая ночь, когда Дэвид сказал, что возвращается домой. Хелена могла потратить последнюю оставшуюся у нее пригоршню мелочи на то, чтобы приготовить поесть, и ждать, когда приземлится самолет, или же могла отправиться на маскарад и высмотреть там Тони. В самую последнюю минуту Хелена решила, что все-таки отправится на маскарад.

— Что происходит, когда охотник… — вещал телевизор, но Хелена устала от того, что вечно за охотником кто-то охотится. Ну почему он каждую ночь из охотника превращается в чью-то добычу? Разве нельзя вместо этого поехать на маскарад в бар «Черный слон»?

Маску Хелена позволить себе не могла, зато у нее было платье не менее эротичное, чем ее акцент. Поэтому она нашла толстый черный фломастер и нарисовала маску прямо на лице.

— Ну как, нравится? — спросила она у себя самой в зеркале. — Кстати, если ты слышишь этот голос, значит, ты сошла с ума.

Хелена положила письмо Тони вместе с фотографией в сумочку, потому что именно в ней хранила всю самую важную корреспонденцию. Сумочка была порвана, и внутри лежала пачка неотправленных писем, адресованных — черт, все-таки она пролезла в мой рассказ! — ее матери.

— Уже когда-нибудь были в «Черном слоне»? — поинтересовался водитель такси. Не Андреа, кстати.

— Я англичанка, — гордо ответила Хелена. — Я англичанка и нигде не была.

— Что ж, желаю вам приятно провести время, — сказал водитель. Снаружи виднелся «Черный слон» — там было на что посмотреть. Стены — ничего особенного, зато вывеска тотчас бросалась в глаза, а также сделанный черными чернилами рисунок самого слона. В общем, классная вывеска. Хелена купила входной билет, и точно — Тони, Тони, Тони был уже там.

Внутри свет был приглушенный, словно помещение освещали шахтерские фонарики, с той разницей, что никаких шахтерских фонариков здесь не было. Зато имелся огромный аквариум, полный женщин, переодетых русалками, и еще огромный блестящий экран, на котором показывали кадры из старых фильмов. Внимание Хелены тотчас приковала к себе женщина с кристалликами льда вокруг глаз — у этой особы откуда-то из-под плаща вылетел снежный вихрь, который сбил с ног мужчину в шляпе. Затем Хелена села и посмотрела на список предлагаемых в баре напитков. Здесь было все, что душе угодно, причем кое-каких названий Хелена отродясь не слыхала. Она уже почти заказала «Несчастного сиротку» — в основном из-за названия, — но в нем был яичный белок, и Хелена сочла это полным абсурдом. Все равно что зимой носить шорты, или отправиться в морской круиз, или сделать из масла декоративную фигурку животного, или же переживать из-за денег, одновременно пытаясь выкинуть из головы все заботы, чтобы как следует оттянуться. Вместо этого она заказала «Утреннее недомогание» — смесь шампанского с красным итальянским вином. Надо сказать, идея оказалась не менее ценной, чем нарисовать на лице фломастером черную маску.

— Привет, Тони! — окликнула Хелена, и это была ее третья ценная идея.

— Привет! — отозвался Тони, пытаясь перекричать музыку. — Я тебя знаю?

— Нет, — ответила Хелена. — Просто я подумала, что ты — это деньги, Тони. Ты такой горячий, как раскаленная лава.

Кстати, зачем она это сказала?

У Тони на лице тоже была черная маска, однако он по-прежнему оставался Тони и улыбнулся ей.

— Я сам всегда так говорил, — произнес он. — Правда, теперь лишний раз подумаешь, прежде чем отпустить шутку про вулкан. Не дай бог, заподозрят, будто ты задумал что-нибудь взорвать к чертовой матери.

— Я ничего не собираюсь взрывать к чертовой матери, — сказала Хелена. — Я вообще считаю, что глупо что-то взрывать.

Тони сел рядом с ней.

— Тони, — представился он.

— Деньги, то есть Хелена, — ответила Хелена.

— Деньги, — рассмеялся Тони. — Ты много пьешь? Лично я люблю, когда бабы много пьют. Последняя бабенка, с которой я жил целый год, вот кто умел как следует выпить. Можно сказать, она никогда не просыхала.

— И что теперь с ней? — поинтересовалась Хелена.

Тони произнес что-то, но музыка заглушила его слова — не то ее поперли, не то ее поперло.

— Зато она любила птиц, — добавил Тони. — А теперь расскажи мне о себе.

— Я тоже люблю птиц. Моя мать не существует, и я в прошлом году опубликовала роман.

— Книгу, что ли? — уточнил Тони и, перехватив взгляд бармена, ткнул пальцем себе в грудь. — И как она называлась?

Хелена вздохнула. Ну почему разговор зашел именно о злосчастной книжонке, когда история любви еще не написана?

— «Гли-Клуб», — ответила она.

— «Эль клуб»? — переспросил Тони. — Как та группа? Они еще поют «да-да, любовь моя, да-да».

— Гли-Клуб, — произнесла Хелена едва и не по слогам. — Гли!

— Гли? — спросил Тони. — Ты что, из Англии? Откуда у тебя этот акцент? У нас здесь нет никакого «гли». А что еще?

Хелена обвела взглядом бар. Народу не много, но и не мало. Маскарада как такового практически нет — лишь несколько посетителей щеголяли в масках и перьях. И все равно здесь было хорошо, и Хелене тоже стало хорошо, даже несмотря на дрянной напиток.

— Я замужем, — сказала она.

— Замужем? — переспросил Тони. — Так ты уже любишь какого-то парня?

— Ну, как бы выразиться, — ответила Хелена и перевела дух, приготовясь произнести длинную фразу. — Он сказал, что уехал в Канаду, но у меня остался его паспорт, поэтому я думаю, что все это время он со своей бывшей подружкой, которая, как мне кажется, также и твоя бывшая подружка.

— Они все одинаковые, — ответил Тони. — Они все одинаковые, и все мне до фени. Значит, ты ищешь небольшое приключение, моя дорогая замужняя дама. Скажи, что тебе больше всего нравится в мужиках? Потому что я слежу за тем, чтобы всегда быть в форме, и еще я умею делать потрясный массаж.