Синие фонари (сборник)

Мы прошли в его ложу. Свет в зале погас. Начался фильм.

Это был поистине изумительный фильм! История жизни нашего знакомого — «кинопреступника» Итриса — была рассказана режиссером тонко и умно. Он вскрыл причины, которые толкнули героя на путь преступления. И ненавязчиво, но достаточно убедительно показал, как подобные преступления можно предотвратить…

Фильм окончился; зажегся свет. Зрители, не покидая зала, повернулись к соседней с нами ложе и громкими, восторженными возгласами приветствовали сидевших там мужчину и девушку. Те поднялись со своих мест, подошли к барьеру и, улыбаясь, отвечали на приветствия. Когда восторги утихли и публика стала расходиться, Абдель Керим взял меня под руку, и мы вместе отправились в ложу артистов.

— Позволь тебе представить: Аррис Итрис — герой «Волшебного фонаря», а это Фавазир — его дочь по фильму и в жизни, — сказал он.

Я от всего сердца поздравил обоих с успехом.

Какая метаморфоза! Бродяга с всклокоченными волосами, с пыльным злым лицом, в грязных лохмотьях — и этот изящный, улыбающийся джентльмен в элегантном европейском костюме рядом с красивой девушкой!

Возвращаясь домой вместе с Абдель Керимом, я не переставал удивляться:

— Ну и чудеса! До сих пор не могу поверить!

— В жизни всякое случается, — заметил мой друг. — Если поставленная цель благородна и если ты настойчиво к ней стремишься — она будет достигнута. «Волшебный фонарь» еще способен показывать чудеса.

Яблоко

Хотя господин Сабахлали и слыл скрягой, он непременно раз в год устраивал прием, именовавшийся весьма пышно — «Банкет братьев по духу»!

Говоря по справедливости, пышным было лишь само название, что же до угощения, то его, по сути дела, не было.

Тем не менее я всегда поминаю господина Сабахлали добрым словом, ибо меня он никогда не забывал включить в список приглашенных.

Не обошел он меня и в этот раз. Он позвонил мне по телефону и гнусавым голосом, который выдавал переполнявшую его радость, пригласил на банкет, не преминув поздравить меня с таким событием.

В указанное время я переступил порог его дома, где уже собрались литераторы и кое-кто из общественных деятелей.

У дверей меня радушно встретил хозяин. Передвигался он донельзя степенно, и при взгляде на его приземистую фигуру я, как всегда, невольно подумал: не угодил ли он часом под кабину лифта?

Я уселся в кресло среди прочих гостей, и вскоре хозяин подошел ко мне, держа в руках начищенный до блеска медный поднос, на котором было разложено угощение для участников банкета.

Поднос этот воистину был достоин удивления! На нем, словно остатки былой роскоши, были разложены несколько вялых мандаринов, горсточка сушеных фиников, по краям подноса были раскиданы разноцветные леденцы.

Но все это совершенно меркло перед яблоком, которое, клянусь Аллахом, когда-то было сочным и, наверное, поистине великолепным. Крупное, величиной с небольшой арбуз, и сейчас еще румяное, оно, как невеста в свадебном наряде, горделиво красовалось в самом центре подноса и благоухало, словно цветок на празднике весны. Его пряный запах опьянял. Уже один вид чудесного яблока мог принести истинное наслаждение! Однако мои пальцы не осмелились прикоснуться к этому чуду — я довольствовался фиником, сморщенным, как щека старухи, и долго сосал его, стараясь размягчить. Вскоре я понял, что проглотить финик мне так и не удастся, но все же продолжал его жевать.

Тем временем приходили все новые и новые гости. Перед каждым прибывшим сразу же появлялся поднос, и гость скромно брал с него что-нибудь, не рискуя посягнуть на яблоко, прочно воцарившееся в центре подноса. Все лишь с вожделением поглядывали на запретный плод, твердо зная — горе тому, кто отважится похитить этот тотем, эту драгоценную жемчужину. Его сочтут бессовестным обжорой, достойным всеобщего презрения. Расчет господина Сабахлали оказался верным: ни один из гостей не решился стать обладателем соблазнительного фрукта.

А хозяин гордо расхаживал со своим подносом, и грудь его распирало ликование.

Прием был в самом разгаре, когда с улицы донеслись странные звуки, подобные тем, которые испускает глупый пеликан. Нам стало не по себе — уж очень хорошо были знакомы эти звуки…

В дверь с шумом ворвалась досточтимая госпожа Ашвак.

— Сабахлали! — послышался ее громкий голос. — Ничего, что я явилась без приглашения? А, дорогой?

И, подлетев к хозяину, она по-приятельски толкнула его в бок, да так сильно, что тот едва удержался на ногах. Придя немного в себя, он пролепетал:

— Мой дом — твой дом. Добро пожаловать…

Госпожа Ашвак, покачиваясь, как навьюченная верблюдица, вошла в гостиную и плюхнулась в мягкое кресло, воспользовавшись тем, что занимавший его ранее гость имел неосторожность встать, дабы засвидетельствовать ей свое почтение. Отсюда она повела дальнейшее наступление.

Про госпожу Ашвак говорили, что она окончила юридический факультет и занимается адвокатской практикой. Но никто ни разу не встречал ее в суде, и, надо думать, мантия защитника вряд ли касалась когда-нибудь ее плеч. Но никому и в голову не приходило удостовериться, действительно ли она является адвокатом.

Друзья относились к госпоже Ашвак снисходительно и охотно прощали ей чудачества. Она обладала изрядным чувством юмора, любила рискованные шутки, и в ее обращении с окружающими совсем не было наигранности и притворства, столь свойственных дочерям Евы, так что поговорить с ней было приятно.

— А где же угощение, дружище? — облизнувшись воскликнула Ашвак. — Что-то я его не вижу!

Господин Сабахлали криво улыбнулся, и эта улыбка, вернее, гримаса, еще больше обезобразила его сморщенную физиономию.

— Сейчас будет…

Через минуту он предстал перед госпожой Ашвак со своим знаменитым подносом. Едва взглянув на него, та прыснула со смеху. Она хохотала долго и весело: то заливалась, как колокольчик, то взвизгивала, а то просто начинала кудахтать, как курица.

— Здорово, ей-богу, здорово! Вот это банкет! Да ты просто волшебник! — тараторила она. — Ну-ка, подойди поближе, дай взглянуть на твои яства!

Сабахлали приблизился к ней. Казалось, ноги его вот-вот откажутся служить.

Яблоко сверкало на подносе во всем своем великолепии.

— О боже! — восторженно закричала Ашвак. — Какое дивное яблоко! Да оно стоит целого ужина!

Сабахлали что-то невнятно пробормотал.

Коварная Ашвак протянула руку к подносу и нацелилась прямо на яблоко, пренебрегая окружавшими его мандаринами и финиками.

— О, люди! — простонала она. — Я безумно хочу это яблоко! Неодолимое желание беременной женщины!

Собрав остатки мужества, Сабахлали спросил:

— Разве госпожа беременна?..

— А ты что же, профессор, не видишь? — хватая яблоко, воскликнула Ашвак.

И она выпятила живот, вызвав целую бурю смеха.

Провожая взглядом похищенное яблоко, Сабахлали ринулся в последнюю отчаянную атаку:

— Но мы не слыхали, чтобы госпожа вышла замуж!

Ашвак поднесла яблоко к носу и стала жадно вдыхать его аромат. Затем все тем же громким голосом она сказала:

— Ах да! Я ведь не пригласила тебя на свадьбу! Но ты, конечно, слышал о ней от других и должен был прийти без приглашения, как истинный друг. Ведь я же пришла к тебе сегодня!

Загнанный в тупик, Сабахлали пробормотал, не отрывая печального взора от яблока:

— Да, я оплошал…

— Нож! — громко потребовала Ашвак.

— Нож? А зачем тебе нож? — с испугом спросил Сабахлали.

Жонглируя яблоком, госпожа Ашвак сказала:

— Чтобы прирезать тебя, мое сокровище!

Поиски ножа успехом не увенчались, ибо, согласно «банкетной политике» Сабахлали, это опасное орудие было спрятано подальше от дорогих гостей.

Наконец один мягкосердечный или, правильнее сказать, жестокосердый гость извлек из кармана перочинный ножик.