Скотство и чуть чуть о плохих грузинах

Марина номер два заплакала, принявшись энергично мять и оглаживать свой выдающийся живот.

– Вот негодяй! – выкрикнул кто-то из массовки.

– Да, вот таких людей нам приходится терпеть на нашем телевидении, – резонерски заключила Алиска…

А программу с Алискиными родичами снимали в клубе Максим Деголяс.

Вести программу на этот раз пригласили известного питерского историка Льва Бурэ.

– Наша тема, это собрать здесь в этом клубе несколько поколений питерцев из так называемой экономической эмиграции, из тех, кто так или иначе в разные времена покинул нашу родину, дабы поселиться в тех краях, где лучше, – улыбчиво сказал интеллигентный Бурэ, – Сегодня у нас в гостях несколько наших бывших земляков ставших экономическими эмигрантами, которые в совершенно разные времена и периоды экономического развития нашей страны, решили, что если рыба ищет где поглубже, то человек ищет где получше и посытнее.

Кроме Лены с Васей в просторном холле клуба Максим Деголяс собралось несколько парочек совершенно разнообразного вида и возраста, причем Лена и Василий очевидно представляли здесь самое старшее поколение эмигрантов.

За одним столиком рядом с ними посадили парочку, приехавшую на съемки из Франции.

Их звали Ира и Володя. Ира была явно главной в этой парочке, – Володя программист, а я работала в интуристе переводчицей, – сказала Ира.

– И чем занимаетесь теперь там? – скорее из вежливости, чем из истинного любопытства поинтересовалась Лена. Ее давно уже не волновали судьбы бывших соотечественников, и находясь там, за кордоном, они с Василием всячески старались позабыть, что они по своему онтогенезу не европейцы.

И кабы не обещанные по договору триста тысяч рублей, хрена с два поехали бы они сюда.

– Мы имеем свой бизнес, – горделиво подернув прической сказала Ира, – Володя по вызовам чинит сантехнику, а я сижу с чужими детьми, десять евро в час.

– Очень мило, – бесстрастно сказала Лена.

– А сколько вам пообещали за съемки? – поинтересовалась Ира, – нам вот оплатили дорогу в оба конца и пообещали по пять тысяч рублей, а вам сколько?

– Примерно столько же, – еще бесстрастнее ответила Лена.

Тем временем на середине сцены, оформленной в традиционном для подобных случаев стиле с неким архитектурным салатом из местных Петропавловской крепости с Адмиралтейством, что должны были обозначать родину и Эйфелевой башней с Лондонским Биг Беном, что должны были означать чужбину, на фоне этого задника, приплясывал полу-голый кордебалет, а впереди кордебалета стояли Лев Бурэ и Максим Тушников.

– Здравствуйте дорогие гости, здравствуйте, дорогие телезрители, – накатанным и отработанным басом рокотал Максим, – сегодня в нашем клубе мы рады приветствовать экономических эмигрантов что в разные времена и по разным причинам покинули наш город-памятник, променяв его на другие города и веси стран Европы, Азии и Америки.

– Когда нас раздевать то будут? – наклонившись к жене, спросил Василий.

– Наверное самыми последними, – ответила Лена.

Но она ошиблась.

– Мы начнем сегодняшний праздник с пары самых старших экономических эмигрантов, которые уехали из тогдашнего еще не Питера, а из Ленинграда и уехали в соседнюю Финляндию, которая тогда казалась нам экономическим раем, а теперь кажется нам чем-то хуже Ленобласти, мы приветствуем Лену и Василия! – истошно крикнул Максим и захлопал, подавая массовке сигнал, чтобы хлопала тоже.

– По правилам нашего стрип-бара и нашего стрип-клуба, – обняв поднявшихся на сцену Лену и Василия, сказал Максим, – по правилам нашего клуба, самые почетные гости у нас всегда исполняют добровольный стрип-танец, но…

Тут Максим прервал свою речь и повернулся к своему визави историку Льву Бурэ.

– Но мы сегодня устроим не просто обычный стриптиз, это было бы просто недостойно наших сегодняшних гостей, – с хитрой улыбкой сказал Лев Бурэ, – мы попросим наших милых гостей не просто раздеться, а сыграть с нами в сценку, советская таможня, или как мы, то есть вы тогда в те времена уезжали из СССР и вывозили на себе то, на что собирались там на чужбине, или наоборот, на земле обетованной, пожить и пожить неплохо.

Вот вам задание, вы должны спрятать на себе вот эту пачку долларов, они кстати настоящие, – Бурэ для убедительности потряс над головою пачкой зеленых купюр, – вот эту икону в ризе, вот эту картину Шишкина или Айвазовского, и наконец, вот эту стопочку золотых николаевских червонцев, и я обещаю, что если наш таможенный досмотр клуба Максим Деголяс не найдет этих ценностей, то ценности останутся при вас.

– Итак! – Максим хлопнул в ладоши, – итак, начинаем!

Заиграла энергичная музыка, в зале погас свет и в сплохах стробоскопа, как в покадровой демонстрации кино, стало видно, как Лена и Вася, раздевшись до белья, принялись оборачивать друг дружку живописными холстами и засовывать лежавшие на столике свертки в разные места своего гардероба.

Через три минуты музыка внезапно стихла и в зале зажегся яркий свет.

У стриптизерского шеста, задекорированного теперь под пограничный столб с надписью СССР стоял Максим Деголяс в фуражке российского таможенника а рядом с ним стояли две голые девицы с бутафорскими автоматами Калашникова и в касках с красными звездами вместо привычных кокошников.

– Покажите ваш багаж, – распорядился Максим, обращаясь к Лене с Василием, – везете ли с собой оружие, наркотики, золото-валюту-драгоценности?

– Нет, ничего такого не везем, – за себя и за жену весело ответил Василий.

– А вот мы сейчас посмотрим, – тоже весело крикнул Максим и дал музыкантам знак, чтобы играли.

Оркестр грянул "семь-сорок".

Сперва Лена сняла с себя кофту и осталась в джинсах и огромном бюстгальтере на который пошло около пяти квадратных метров кружев и дорогостоящего батиста.

– В сиськах, в сиськах у нее поищи! – кричали из массовки.

Максим Деголяс не торопясь, по хозяйски обходил глыбу Лены и расстегивал то тут то там, то пуговичку, то крючечек.

– Сиськи, сиськи кажи! – не унималась массовка.

– Да, в таком бюстгальтере можно всю Третьяковку с Эрмитажем вывезти, – пошутил Максим.

Массовка благодарно рассмеялась.

Когда Лена осталась в одних шелковых трусиках, узенькими ладошками пытаясь прикрыть свои глобусообразные молочные железы, Максим занялся Василием.

– В жопе, в жопе у него червонцы спрятаны, – кричала массовка.

– А Айвазовского он на член намотал, – кричали уже сильно подвыпившие на дармовщинку гости.

– Мы везде посмотрим, от нашей таможни ничего не скроется, все тайное рано или поздно становится явным, – приговаривал Максим, раздевая теперь мужа Лены, покуда она привыкнув уже к роли порно-звезды, начала игриво покачивать бедрами и в такт музыке поигрывать своими голыми грудями.

– Вот это прибор! – восхищенно крикнула какая-то дамочка из глубины зала, дайте свет, хочу поглядеть.

– А я хочу потрогать! – крикнула другая подвыпившая дамочка.

– Наших стриптизеров можно приглашать на приват-танец к столику, – объявил Максим, – за индивидуальную плату, господа, за индивидуальную плату…

Программы Алисы и Максима вышли с разницей в один день.

Ее шоу "Шокирующий визит" было показана в субботу. В первой его части была программа "Раздень бабу 45", где звездой была мать Максима. А во второй части заочной звездой был сам Максим, где пять беременных Маринок вспоминали, где и когда он познакомился с ними…

А программа Максима Деголяса и Льва Бурэ прошла в эфире в воскресенье.

Все были очень довольны.

Но самое главное, довольны были спонсоры и учредители.

На Новый Год, подводя итоги рейтингов и подсчитывая зрительские аудитории по результатам исследований Гэллап-Группы и Медиа-Метрии-Групы, Зураб Ахметович был вынужден выплатить Золотникову 100 причитающихся ему котлет.