Большие чемпионы

Для победы ему хватило доли секунды и одного удара, после которого его обидчик рухнул без чувств. Когда Кассиус вернулся в закусочную, второй забияка отшатнулся от него как от зачумленного. Легкая победа не доставила Клею никакой радости. Весь вечер он просидел страшно подавленный и так и не пришел в себя.

Во второй раз ему пришлось драться в 17 лет, причем со взрослым мужиком и хорошим уличным бойцом. Ранним утром Клей всегда совершал длинную пробежку в специальных утяжеленных башмаках. При этом он не просто бежал, а боксировал с тенью и бормотал себе под нос как молитву: «Я буду чемпионом в тяжелом весе. Вы все обо мне еще услышите. Я величайший». Впоследствии слово «величайший» стало его прозвищем.

По традиции в это время у одной закусочной перед работой собирались мужики, чтобы поболтать за жизнь. Одного из них, Джина Пирсона, почему-то страшно раздражала «речевка» Клея, и в один прекрасный день он встал за фонарный столб в ожидании, когда Кассиус, читая свое заклинание, пробежит мимо него. Из-за поворота показалась долговязая, но еще достаточно мальчишеская фигура Клея. Когда он поравнялся со столбом, за которым в засаде прятался Джин, тот неожиданно выскочил на дорогу и нанес ему грамотный удар правой навстречу.

На долю секунды у Клея подогнулись колени, и мужикам, собиравшимся с удовольствием посмотреть, как их приятель вышибет дух из этого пацана, показалось, что он сейчас упадет. Однако колени Клея так и не коснулись земли. Вместо этого он мгновенно выпрямился и обрушил на Джина сумасшедшую серию ударов. «Они были такими быстрыми, что их просто не было видно», — рассказывал об этом эпизоде через много лет один из свидетелей. Кассиус прижал Джина не то к столбу, не то к стене закусочной и безостановочно бил, не давая упасть. «Оттащите его от меня! Оттащите его от меня!» — кричал Пирсон, но желающих ему помочь не находилось. «Ты будешь, будешь чемпионом мира!» — заорал Джин. Тогда Клей остановился, повернулся и, ни слова не говоря, продолжил свою пробежку.

Когда он встретил эту компанию снова, друзья стали подначивать Джина: «Ну как, может, еще разок его ударишь?» Но тот вместо удара поприветствовал Клея словами: «Привет, чемпион!»

До римской Олимпиады 1960 года оставалось несколько месяцев.

Почему-то очень многие спортсмены и болельщики из самых разных стран, которые побывали на нескольких Олимпиадах, выделяют римскую как самую радостную, наполненную каким-то бесконечным счастьем. О террористах, придавших через 12 лет такой мрачный оттенок мюнхенской Олимпиаде, тогда никто и не слышал, спортивный форум еще не стал ареной борьбы американских негров против расовой дискриминации, как восемь лет спустя в Мехико. Наконец, до первых громких допинг-скандалов тоже было пока далеко. Европа (и Италия едва ли не в первую очередь) еще помнила войну и не устала радоваться ее отсутствию.

Все это важно, потому что, хотя Кассиус Клей наверняка стал бы чемпионом мира среди профессионалов и не выступив перед этим на римской Олимпиаде, без нее его чисто человеческое развитие было бы совершенно иным. Она пробудила в нем то, что до тех пор дремало и не находило выхода, хотя иногда и давало себя знать. Не случайно же он, так пренебрежительно относившийся к школьной программе, настойчиво пытался отстоять свое право написать сочинение о «Черных мусульманах», самом экстремистском негритянском движении, ставившем себе целью отделить здоровенный кусок от США, чтобы устроить там некие Черные Соединенные Штаты.

Кассиус был представителем нарождавшегося негритянского среднего класса, при этом жившим на юге Америки, где до упразднения сегрегации оставалось еще много лет. Клея с его сознанием собственной исключительности, наверно, и раньше бесило, что вход в большинство кафе, ресторанов и кинотеатров в родном городе был для него закрыт, но это была некая данность, к которой он привык и бунтовать против которой ему казалось невозможным. Во всяком случае, за школьные годы он только один раз принял участие в негритянском митинге протеста и, после того как какая-то женщина вылила на него ведро воды из окна, сказал, что больше этого делать не будет. Но в Риме он был почетным гостем, здесь никому и в голову не могло прийти преграждать ему путь куда бы то ни было, и это, наверно, произвело на него впечатление. Тем более что его статус здесь постоянно повышался по мере выигранных боев.

Его первый соперник, бельгиец Ив Бикоз, сложил оружие уже во втором раунде. Вторым противником Клея стал наш Геннадий Шатков.

Решение включить Шаткова, олимпийского чемпиона 1956 года в среднем весе, на излете его карьеры в сборную, несмотря на его неважную физическую форму, наверно, было ошибкой в принципе. Но запихнуть его в полутяжелый вес, для которого Шаткову просто не хватало габаритов и физической силы, стало кошмарным промахом. Кассиус, наоборот, уже перерос полутяжелый вес, в котором выступал, и не без труда «делал» его перед каждым боем. В результате получилась встреча перебравшего несколько килограммов возрастного средневеса и молодого, набирающего обороты тяжеловеса. Исход ее был предрешен. Клей выиграл бой в одну калитку, и в огромную заслугу Шаткову можно поставить, что он закончил встречу на ногах, хотя и пропустил очень много ударов.

В том же ключе Клей выиграл и полуфинальный бой с австралийцем Тони Мэдиганом, а в финале наступил черед знаменитого поляка Збигнева Петшиковского.

Поначалу казалось, что многоопытный Петшиковский сумел подобрать ключи к своему молодому противнику, но это только показалось. Клей перехватил инициативу и принялся просто избивать Петшиковского, который выглядел таким беспомощным, словно боксировал с привидением. Говорили, что за один 3-й раунд он пропустил больше ударов, чем за всю свою долгую карьеру. Сгонка веса ослабила Клея, в противном случае поляк не ушел бы от нокаута.

5 сентября 1960 года Кассиус стал одним из героев Олимпиады и в полной мере ощутил себя таковым. Героем он вернулся и в родной Луисвилл, и поначалу его там принимали соответственно. А потом произошел эпизод^ который послужил стартовой точкой в новом этапе жизни Клея.

Сразу скажу, что, скорее всего, этого эпизода на самом деле не было. Просто Кассиус, с молодости на уровне инстинкта усвоивший все законы массовой культуры, сочинил его на вполне реальной основе, а от частого повторения со временем поверил в него сам.

В его собственном изложении все произошло следующим образом. Кассиуса с приятелем не пустили в привилегированное кафе за неподходящий цвет кожи. Тогда его друг принялся объяснять, что это не просто негр, а олимпийский чемпион. Охранники пожали плечами и все равно не пустили. Разъяренный Клей, который мог за несколько секунд превратить их в стонущие, лежащие в разных позах туши, но понимавший, что заплатит за это всей своей последующей жизнью, вылетел из кафе и в припадке бешенства забросил свою олимпийскую медаль в реку.

Здесь все изложено по законам голливудского боевика. В развлекательном кино нет времени показывать, как какое-то чувство созревает в герое. Нужен яркий эпизод, который переворачивает всю его жизнь. Действительность, по словам людей, знавших Клея в те годы, была намного проще и еще печальнее. Что касается медали, то он так носился с ней и стольким людям показывал, что в конце концов просто потерял. Так что в этой части его рассказ — полная фикция, а вот в самые разные места его действительно не пускали, причем далеко не один раз, и, после того как он ощутил себя в Риме на крыше мира, Клей больше не мог примириться с тем, что раньше было вполне привычной, хотя и неприятной составляющей его жизни.

Однако Кассиус и в 19 лет был умным и расчетливым человеком. Он прекрасно понимал, что еще не настало время возвышать голос. День гнева наступит позже, когда уже никто и ничто не сможет его остановить. Собственно, ничего нового он здесь не придумал, а шел по стопам Джека Джонсона, который тоже объявил открытую войну белым лишь тогда, когда стал чемпионом мира.

В 1957 году в Луисвилл вместе со своим учеником Вилли Пастрано приехал известный тренер профессионалов Андже-ло Данди. Кассиус позвонил ему в отель и выпалил следующий текст: «Меня зовут Кассиус Марцеллус Клей. Я победитель турнира «Золотые перчатки» города Луисвилла, Скоро я выиграю (общеамериканские) «Золотые перчатки», а в 1960-м выиграю Олимпиаду, и я хочу поговорить с вами».