ИнтерКыся. Дорога к «звездам»

— Я посмотрел там в столовке, как ты этот фарш трескаешь, так сразу сообразил — надо моему Кысе эту хреновину на дорожку купить. «Цвибельнвурст» называется. Там лучок, приправки всякие. Я его лично — жутко обожаю! Но ты не стесняйся, если тебе с луком не по вкусу, — найн проблем! Я и ветчинкой отоварился. Так что — выбирай. И молока я тебе пакет купил. Честно скажу — пожиже. Всего полтора процента жирности. А то... По себе знаю, я как тут в Германии нормального молока попью, потом дрищу как умалишенный! Извини за выражение — сутки с горшка не слезаю. Непривычные наши русские желудки к нормальному молоку — нам, как всегда, подавай разбавленное, бля...

Спустя часа полтора стало быстро темнеть. Встречные машины уже почти все шли с зажженными фарами. Мы тоже включили «ближний свет», как сказал мне Водила.

Теперь, когда за окнами стала опускаться на землю темно-серая мгла, в нашей кабине, достаточно симпатичной и при дневном освещении, от мягкой зеленой подсветки приборов стало удивительно уютно и благостно.

На какое-то мгновение вдруг показалось, что нет в мире никакого кокаина, пистолетов с глушителями, Барменов, Лысых и разных профессиональных Аликов...

— Нет, Кыся, нам главное, чтоб нас никто до Мюнхена не тормознул! — упрямо сказал Водила, напрочь разрушив мои сладкие иллюзии, навеянные мягким светом приборного щитка — Не станут же они пулять в центре большого города?! Там-то мы уж как-нибудь отмахнемся. Мне бы товарища «Калашникова». Я бы им, блядям, показал светлое будущее! Ладно, хер с ними пока... Давай-ка перекусим лучше.

Очень ловко, не снижая скорости и не снимая левую руку с руля, одной правой рукой и зубами Водила разорвал целлофановый пакет с ветчиной, «колбаску» с фаршем, открыл коробочку с сыром и вытащил булочки. Все это он разложил на бумажном полотенце прямо на моем сиденье, для себя открыл большущую бутылку кока-колы. Мне же Водила ухитрился налить молока в неизвестно откуда появившуюся квадратную пластмассовую коробочку.

— Ты не брезгуй этой посудкой, — сказал мне Водила — Она из-под мороженого, чистая. Я ее специально для тебя в лавке попросил. Так что прошу к столу, Кыся!..

А через два с половиной часа произошло то, что я уже один раз ВИДЕЛ.

Когда до Мюнхена оставалось километров десять и в лилово-черном небе уже светилось гигантское розовое зарево большого вечернего города, я увидел, как белый микроавтобус «тойота» выехал из правого ряда в средний, мгновенно поравнялся с нами, а затем...

Вымотанный дальней дорогой, Водила смотрел только вперед. Я же, чтобы лучше видеть, что произойдет дальше, перелез со спинки своего кресла на спинку кресла Водилы и привалился боком к его затылку. Мало ли куда еще захочет выстрелить этот страшненький Алик?.. А так я хоть смогу успеть наклонить голову Водилы пониже...

Водила рассмеялся, сказал мне хриплым от усталости голосом:

— Точно, Кыся... Давай помассируй мне шею, а то затекла, черт бы ее побрал! Старею, Кыся. Мать ее за ногу — судьбу шоферскую...

Затем я увидел, как автоматически опустилось правое стекло кабины «тойоты» и оттуда высунулась худенькая рука Алика с большим пистолетом и навинченным длинным глушителем из американских телевизионных сериалов.

Мало того, я увидел лицо Алика... Левой рукой он держал руль, поглядывал на дорогу, бежавшую нам навстречу со скоростью сто двадцать километров в час, и старался перегнуться от руля в нашу сторону так, чтобы точно попасть из пистолета нам в левое переднее колесо.

В какой-то миг он увидел меня, стоящего на задних лапах, в ужасе прилипшего к стеклу, и тут произошло то, чего не было в том моём ВИДЕНИИ! Алик усмехнулся, подмигнул мне весело и выстрелил...

Выстрела я не слышал. Я только почувствовал, как резко вильнула наша машина в сторону, услышал, как под нашей кабиной что-то тревожно зашлепало, и Водила хрипло выматерился такими словами, каких я не мог бы услышать ни в каком моем самом фантастическом видении!..

«Ах, ебть!.. Передний скат спустил, бля, сука!!! Мать их...» — были самыми-самыми приличными. Просто для детей дошкольного возраста. Остальные слова были чудовищным и бессмысленным нагромождением омерзительно грязного мата, призванного выразить всего лишь два вида нормальных человеческих ощущений — злости и удивления.

Под нескончаемые матюги Водила стал притормаживать и, когда в свете наших фар появилась табличка «Р — 200 м», хрипло выдохнул:

— Слава те, Господи!.. Есть хоть куда съехать...

Все было как в моем видении — параллельная автобану «Зона отдыха», скрытая плотным высоким кустарником и деревьями, слабый свет трех фонарей, врытые в землю деревянные столы и скамейки, мусорные баки и... И то, чего я не мог бы вообразить себе даже в самом ярком своем озарении — чистенький, весёлый домик с двумя дверцами, на одной из которых красовался маленький силуэтик женской фигурки, на второй — мужской.

Но Водила мой был сейчас так раздражен, что обрушился даже на это достижение немецкой дорожной цивилизации:

— Сральник они умудрились поставить, а нормально осветить площадку — кишка тонка, ети их в глотку мать! Все экономят, суки! А у меня, бля, скат спустил...

«Он не спустил, — сказал я Водиле. — Это Алик прострелил тебе колесо, чтобы ты остановился...»

— Та-а-ак... Тогда приплыли мы с тобой, Кыся, — потерянно проговорил Водила и остановил машину под слабым светом двух фонарей. — Что делать-то будем?..

В боковом зеркале я видел, как сзади к нам уже подъезжала «тойота» Алика. Я понял, что нельзя терять ни секунды:

«Соглашайся на все! Нужно выиграть время... Что-то должно произойти! Я чувствую — нам что-то поможет!!!»

Я врал самым беспардонным образом! Ничего я не чувствовал! Никакой помощи ниоткуда не ждал... Но мне так нужно было сейчас хоть как-то взбодрить Водилу!.. Я же видел, как неожиданно этот большой, сильный и решительный Человек вдруг растерялся и утратил над собой контроль. Он даже внешне обмяк — будто из него воздух выпустили...

«Не нервничай! Умоляю — возьми себя в руки. У тебя есть какое-нибудь оружие?» Я даже взмок от напряжения, чего с Котами никогда не бывает.