От ЖЖизни к жизни

А спектакль прошёл прекрасно. В Новороссийске ждали, и публика была замечательная. Я вновь был рад слышать от театральных бабушек удивление и радость по поводу того, какая на мой спектакль пришла во многом забытая ими молодая и очаровательная публика.

Завтра рано утром лечу в Стокгольм на небольшой кинофестиваль, где я представлю нашу «Сатисфакцию». Жаль, приходится ради этого пожертвовать короткой домашней передышкой. Но часть дома я беру с собой: старшую дочь Наташу. Впервые еду с ней куда-то вдвоём, а без неё бы и не поехал.

В Стокгольме никогда не был, но именно Стокгольм является городом первых моих литературных фантазий и ощущений: всё-таки на одной из крыш там живёт Карлсон. А книга про этого парня, близкого мне сейчас по возрасту, была первой книгой, самостоятельно мной прочитанной. Завтра осуществлю мою давнюю-давнюю мечту: я давно с самого детства, мечтал, что, если окажусь в Стокгольме, в первую очередь выпью там горячего шоколада. Как я мечтал о горячем шоколаде, когда читал книгу про Карлсона! С каким аппетитом все герои этой книги беспрерывно пили горячий шоколад! Я ужасно его хотел и фантазировал себе его дивный вкус. Мамины уверения в том, что горячий шоколад – это просто какао, меня не убеждали. С тех пор я не раз пил в разных странах горячий шоколад и убеждался в том, что мама была не так уж неправа. Но у меня оставалась надежда, что стокгольмский, то есть Карлсоновский горячий шоколад, – нечто особенное. Предполагаю, что ничего особенного в нём нет, но всё равно завтра осуществлю свою мечту, и вкус этого напитка мне уже не важен.

На три дня выключу телефон, только сам буду позванивать домой. Думаю, Стокгольм – подходящее место для того, чтобы побыть несколько дней без мобильного телефона.

Хочу рассказать об одном событии, случившемся в Краснодаре. Я долго размышлял, могу ли об этом рассказывать, имею ли право. А потом понял, что хочу и даже должен.

В Краснодаре шёл спектакль «+1». В городе было много афиш, и моя афиша часто была наклеена на забор или щит рядом с афишей концерта Елены Ваенги. Её концерт был накануне моего спектакля. Я видел в этом определённую иронию случая, вспоминая своё высказывание о её творчестве и последовавшие за ним не санкционированные мной публикации и обсуждения…

И вот играю спектакль в Краснодаре, зал очень большой, аншлаг… Спектакль проходит прекрасно, заканчивается на высокой и чистой ноте, потому что публика очень ждала и была благодарна и внимательна. И вот выхожу я на поклон, и с первой волной аплодисментов к сцене быстро подходит высокая женщина с большим букетом свежайших ярко-жёлтых роз. И к своему полнейшему изумлению, я узнаю в ней певицу Елену Ваенгу… Сказать, что я удивился, – это ничего не сказать. Я глазами спросил её, она ли это? Она очень коротко и сдержанно кивнула, я наклонился за букетом, взял его, и она очень быстро, чтобы не быть узнанной, растворилась среди поднявшейся со своих мест публики.

Уже потом администраторы мне сказали, что она приобрела билет, воспользовавшись выходным днём в Краснодаре, пришла не одна… В том, как она подарила мне цветы, совсем не было позы: смотри, как я великодушна, ты меня ругал, а я оказалась выше этого. Нет! Было видно, что Елена Ваенга взволнована и растрогана спектаклем. Она постаралась быть незамеченной и неузнанной…

В тот вечер я был счастлив от того, что стал свидетелем проявления воли и редкой искренности.

Когда я наклонился за букетом, мне удалось быстро и негромко, чтобы не привлекать внимания, сказать Елене два слова. Большего я сказать не успел, так как она исчезла, но, надеюсь, она меня услышала. Я сказал: «Это поступок!»…

28 марта

24 марта, после полудня, преодолевая сильнейший ветер и пробиваясь сквозь плотные облака, наш маленький самолёт с двумя пропеллерами подлетал к Стокгольму. Меня радовало, что самолёт не реактивный, а с пропеллерами. Я понимал, что над Стокгольмом надо пролететь именно при помощи пропеллера. Таким образом, мы отдавали должное самому известному в России жителю Стокгольма – Карлсону. У нас в стране он пока ещё известнее шведской королевской четы, квартета АББА и Нобелевской премии… А в Швеции он не очень известен и даже не любим. Самый любимый герой там Пеппи. И дело даже не в том, что у нас есть замечательный мультфильм про Карлсона, и не в том, что наш Карлсон говорит голосом Василия Ливанова. А в том, что прекрасная переводчица Лунгина смягчила образ Карлсона, сделав его симпатичнее, понятнее, остроумнее, что ли… Да и вообще, образ весёлого эгоистичного и самодовольного бездельника понятнее и ближе нам, чем шведам.

Мне очень понравился Стокгольм, правда, не сразу. Первое впечатление было: Европа и Европа. Аккуратно и скучно… А потом Стокгольм проступил разными красками. Я увидел его достоинство, гордость и какое-то внутреннее содержательное спокойствие. Конец марта, как я понял, – крайне неудачное время для посещения шведской столицы: зверский, пронизывающий холодный ветер, ещё довольно много чёрного, слежавшегося снега, а в парках и за городом, в лесах, снега вообще полно. К тому же и сейчас ещё Стокгольм засыпан грязной гранитной крошкой, которой посыпали дороги и тротуары. Мне объяснили, что в Швеции реагенты и соль на дорогу не сыпят, а пользуются гранитной крошкой, которая много эффективнее, чем реагенты, а главное – не засоряет реки, море и всю остальную Швецию, а потом эту крошку аккуратно сметут с улиц, тщательно соберут, вымоют и приберегут до следующей зимы…

Стокгольм прекрасен, это город на островах. Город, в котором трамваи соседствуют с кораблями, где в окнах первых этажей отражаются деревья, в окнах средних этажей – море и чайки, а верхних – быстро бегущие причудливые облака.

Зная Копенгаген и Хельсинки, я был удивлён тем, что в Стокгольме еда не причудливая, а довольно простая, знакомая и вкусная. На второй день моего пребывания я попросил, чтобы меня сводили в такой ресторан, где едят местные жители. Не собираются выпить, поговорить, обсудить какие-то дела или на вечеринку, а именно едят и не более того. И меня туда отвели. Совсем небольшое меню, что всегда говорит о том, что место правильное, и еда будет что надо. Но главное – мне принесли те самые тефтели, которые в Швеции являются одним из национальных блюд, которые, очевидно, и ел Карлсон, и одной из таких он, если помните, украсил некую пирамиду, которую выстроил, кажется, из кубиков, а наверх водрузил тефтелю, чем очень обидел маму Малыша. Как и хотел, в первую очередь я выпил горячего шоколада и съел то, что таскал Карлсон у фрекен Бок и что в русском переводе названо плюшками. Правда, я съел плюшку без корицы, потому что не очень её люблю. Но всё же ощутил себя героем книги и испытал счастье воплощения детской мечты. А ещё было здорово то, что и плюшка, и горячий шоколад оказались действительно вкусными и необычными.

Посетил два музея. Один – это по сути корабль, точнее фрегат, который пролежал под водой 333 года, а в конце шестидесятых был поднят, восстановлен и стал кораблём-музеем. Это интересно. Но музей Астрид Линдгрен меня потряс. Это чудесный и совершенно необходимый каждому музей. Он кажется маленьким домиком, но он необъятно больше внутри, чем снаружи. Как же там всё чудесно придумано и сделано! Это место, где родители становятся одного возраста со своими детьми и откуда маленькие и взрослые выходят с одинаково горящими глазами. Это музей, у входа в который стоят, как припаркованные автомобили, около сотни колясок. А значит, он становится для многих первым музеем в жизни.

Я очень хотел побывать там, где жил Карлсон и где жила Астрид Линдгрен. Но мне сказали, что она вместе со своим героем жила в спальном, ничем не примечательном районе. Жила очень скромно, и никакого дома-музея или музея-квартиры нет, и потому мы туда не поехали. А возле её сказочного музея стоит памятник, который все с удовольствием обнимают, гладят, и поэтому он блестит.