Шпионская сага. История шестнадцатая. И жизни тоненькая нить...(СИ)

- Если они не успеют… – накрыв ладонью ладонь сына, глухо произнесла Джоанна, – мне придется принимать еще одно жуткое решение. Фактически… – ее голос дрогнул, по запотевшему стеклу потекла слеза, – выбирать, каким способом ему умереть…

Рон сжал ее плечи, мама тоже все понимает. Как ни крути, судьба отца выглядела отчаянно обреченной…

- Я попробую потянуть время…

Джоанна, резко отпрянув от стекла, повернулась на голос Жана.

- Буду следить за его состоянием, тянуть по максимуму до точки невозврата… – Жан подошел ближе и замер, голова повернулась к стеклу. Дежурившая в боксе сестра подошла к мониторам, посмотрев показатели, повернулась к стеклу и кивнула головой. – Сейчас вся надежда на него… – наткнувшись на удивленный взгляд Джоанны, пояснил. – Макс полетел в Таиланд за врачом. И зная его… Международный скандал, кордоны охраны, тысячи километров и сотни препонов не остановят его, если речь идет о Кристиане.

Джоанна молча снова отвернулась к стеклу. Не в силах отвести взгляд, смотрела на бледное лицо Кристиана, сжав кулаки, молилась об одном – чтобы капризная в последние дни погода хотя бы не мешала Максу. Впрочем, зная его, она была уверена – ни ветер, ни дождь, ни буря, ни даже смерть… не помешают ему. Он привезет врача, даже если придется перевернуть вверх дном весь Таиланд, даже если, загнав себя в этой гонке со смертью, он отдаст последние силы, он привезет его. Приведет к дверям операционной, убедится, что успел, и только тогда умрет с пониманием: он сделал все, что мог, и даже больше.

- Я попрошу поставить здесь диван… – тихо сказал Жан и, дрожащей рукой сжав плечо Джоанны, пошел прочь. Он знал, она не отойдет отсюда ни на шаг, но, может, хоть присядет.

Она кивнула. Она знала – она не отойдет отсюда ни на шаг, все двенадцать часов будет стоять, прислонив ладонь, словно протягивая к нему невидимую ниточку, держащую его в этой жизни.

Солнце в зените слепило прямо в глаза, но Макс упрямо смотрел туда вперед на восток. Он, его сердце, его душа сейчас летели быстрее этого самолета, обгоняя облака, время и свет. Больше всего ему сейчас хотелось остановить стрелки часов, чтобы в этом замершем на мгновение мире успеть найти и привезти единственный для Кристиана шанс снова увидеть облака, почувствовать время и обрести свет.

Аэропорт Хуахина встретил его проливным дождем. Несмотря на поданную прямо к трапу машину – спасибо президенту – на сиденье Макс плюхнулся, мокрый насквозь.

- Гони, плыви, делай, что хочешь, – вытирая протянутым водителем полотенцем волосы, взамен сунул ему бумажку, – но на туда, там и обратно у нас максимум час.

Водитель невозмутимо кивнул головой, явно любителем-энтузиастом модернизированная старенькая модель Рено рванула с места, окатив волной вышедшего из салона пилота. Тот обреченно махнул рукой. Макс же лишь ойкнул, вжавшись в спинку сиденья. Наследник Даниэля Моралеса, как заправский гонщик, выруливал между запрудившими улицы машинами, умудряясь втискиваться там, где, по мнению Макса, и руки не просунешь. Звучавшие в ответ на безумные даже для нынешнего отсутствия каких-либо правил действия клаксоны вызывали однозначную реакцию со стороны водителя, он лишь невозмутимо увеличивал скорость. Наконец, тормоза завизжали, сообщая о прибытии в пункт назначения. От протянутого пакетика Макс решительно отказался.

- Мотор не глуши. – бросил он водителю, вылезая из машины. Сверкающие огни королевской резиденции мелькали перед его глазами ровно дорогу от машины до двери. Ошалевшие охранники на посту, стряхивая с себя потоки воды, которыми их окатила промчавшаяся сквозь турникет молния, не сразу сообразили схватиться за рацию.

- Посторонний в резиденции! – пробулькала рация, разбудив скучающих на втором этаже молодцев.

Посторонний же, пронесясь мимо них и не имея никакого понятия, куда бежать, подобно бабочке, стремился на свет. И музыку, доносящуюся из-за огромных закрытых дверей в конце длинного коридора. Медленный взмах вееров, разгоняющих тропическое марево, неспешная беседа были вероломно прерваны ворвавшимся, по сравнению с невысокого роста подданными, громилой подобно Кинг Конгу громящему все, что попадалось ему на пути.

Буквально опрокинув замешкавшуюся даму в длинном зеленом платье в объятия жареных сверчков, Макс долетел до стоявшего во главе стола, оказавшись около него ровно в тот момент, когда в дверях показалась запыхавшаяся охрана.

- Моя жена испорченный платье! – заверещал рядом с ним плюгавенький мужичок, своей лысой макушкой едва достававший Максу до пояса.

- А у меня друг умирает! – рявкнул Макс, обрызгав лысину слюной. Мужичок брезгливо завизжал, словно укушенный теми самыми сверчками поросенок.

Макс же, подлетев к столу, краем сознания сообразив, что, скорее всего, вон тот добродушный толстячок в ярком одеянии с красной лентой на груди и есть Его Величество, затормозив на повороте, обогнул его и подлетел к микрофону. Видя стремительно приближающуюся к нему охрану, понимал, что времени у него на несколько слов.

- Доктор Рахмашад Сади! Три года назад! Манила! – первый достигший его охранник, налетев на протянутую ногу, не удержался и спикировал прямиком под ноги августейшему монарху. – Кристиан Рокье! Позвоночник! – Пока Макс отвлекся на второго, третий зашел с тыла и, оказавшись не слабого десятка, схватил его за локоть. – Ваши протезы! – бросив короткий взгляд на часы, пытался вырваться из рук уже троих оттаскивающих его от трибуны охранников. – Семь часов! – последний отчаянный крик в микрофон и затихающие по мере удаления слова, – чтобы… не дать… умереть…..

Замершие в шоке от произошедшего гости так и стояли, молча провожая взглядами выволакиваемого возмутителя спокойствия. А тот продолжал отчаянно вырываться, готовый за жизнь своего друга бороться до последнего. И дверь уже почти захлопнулась за ним, как вдруг все это время молча сидевший как раз рядом с микрофоном мужчина средних лет поднялся и что-то обрывисто сказал на своем языке. Охрана замерла, разжав руки. Вырвавшись, Макс бегом вернулся в зал и замер напротив мужчины.

- Шесть часов пятьдесят минут… – сказал мужчина и так быстро направился к выходу, что даже Макс едва поспевал за ним.

- Шесть часов пятьдесят минут… – бросив взгляд на часы, Джоанна вернулась к стеклу. Уже то, что все это время монитор мигал привычной амплитудой графика, внушало надежду. Кристиан держался. Джоанна молилась, веря, что ее слова долетают до того, кто решает сейчас его судьбу, как и судьбы всех людей. Рон не отходил от нее ни на шаг. Саша сбежала из палаты и сейчас сидела на диванчике с переносным аппаратом для астматиков, но категорически отказывалась возвращаться.

Увидев, как вошедший в бокс в очередной раз Жан выдохнул, прикусив губу, Джоанна поняла, что все его попытки оттянуть время пока не увенчались успехом.

- Шесть часов… – рука коснулась стекла.

- Шесть часов… – рука Макса коснулась иллюминатора. Скупая мужская молитва на фоне раздающегося рядом монотонного голоса врача, уже отдающего распоряжения далекому Парижу.

====== Глава 22. И невозможное возможно. ======

Огромные тяжелые двери хирургического отделения стремительно распахнулись, разлетевшись в стороны, словно крылья бабочки. Но никто из находящихся сейчас на этаже не обратил на это никакого внимания. Окружающий их мир перестал существовать, сосредоточившись в человеке за огромным стеклом, борющимся за жизнь, цепляющимся за нее так же отчаянно, как они цеплялись за отсчитывающие секунды стрелки часов. Остановить, задержать, успеть…

Ударившись о стены, дверь с шумом захлопнулись обратно, продолжая качаться, словно сломанный маятник, пока двое мужчин бежали по коридору. Забыв обо всем, Леон подбежал к дивану и, упав на колени, взял Сашину руку в свои. Она отвела от лица маску и сквозь затянутые пеленой слез глаза посмотрела на него. Губы дрогнули, она сползла с дивана и уткнулась в его грудь. А он лишь медленно водил руками по ее спине. И им обоим было сейчас совершенно все равно, что подумают окружающие. Впрочем, в отношении к ним тех, кто сейчас находился рядом, они не сомневались.