Танго

Тихо там было. Жуткая стояла тишина. Тимур вообразил себе Филиппа, который всматривался в склеенные бумажные клочки, сразу, разумеется, узнавая текст, сразу вынося Тимуру приговор.

Танго все забивало.

Не смог усидеть.

Бросил сигару, выбрался в коридор. Пустота.

— Таня?

Танго. Приник к двери.

— Молодость… Я только о тебе… Только о тебе мечтал, Танюша… Для меня молодость — это ты… Только ты и есть… В молодость вернуться… Это в тебя… В тебя… Понимаешь? Чувствуешь? — одышливо шептали за сортирной дверью.

— Понимаю. Чувствую. Включи воду. Дай я.

Танго и журчание родника.

— Ну… Ничего нет… Кроме тебя… Иди… Сюда…

Танго и хоровое пение.

Тимур стоял на коленях перед замочной скважиной, мимо мелькало синее, черное, телесное, мелькало и мешало ему разглядеть самое главное. Видно Филиппу, что в унитазе, интересно?

Ушел на кухню, присосался к ледяной водочной бутылке.

Сидел там, гадая.

Читал по памяти, по оттиску на сетчатке, непотопляемый роман.

Через сколько-то времени вошел Филипп — расхристанный, распаренный. Уселся за стол, ливанул себе морса.

— Мда, — сказал он. — Барашек и в самом деле… Оказался.

Тимур глядел в икру.

— В молодость хочешь еще? — спросил Филипп.

Тимур принялся намазывать икрой хлеб, думая о норме.

Стал жевать ее — коричневую, загустевшую на воздухе.

— Хочу.

Филипп рыгнул сыто.

— А в молодость-то нельзя вернуться, Тимка! Нельзя. Хееееххх. Вот, знаешь, только что это понял.

Тимур выкатил на него глаза истерзанно.

— Нельзя?

— He-а. Но! Но! Хеххх… Но и в зрелости есть свои преимущества. Сечешь?

— Секу.

— Так что ты не ссы. У меня как раз четвертый зам в декрет вышла. Так что! — Филя потрепал его отечески по шее. — Так что пора снимать короткие штанишки, Тимурка! Вырос ты из них. Добро пожаловать в зрелость!