Страх Ада (СИ)

Вот как у меня вышло? С тех пор как я столкнулся с демонами, так всё и решаю, то ли они по ошибке меня сюда отправили, то ли я сам ошибся и не в ту сторону шагнул у тех самых Царских кованых ворот закрывающих или, скорее всего, открывающих проход в ад. Не смог я понять, почему отворились эти врата для меня? Я и сейчас думаю, если есть такой адский проход во дворце, так он предназначен для царствующих особ и их приближённых. А меня видать туда чужим нечаянным ветром занесло. А понимать, что со мной случилась жуткая оказия, я в полной мере стал только когда в Смоленске к дядьке своему Ивану Коровину пришёл. Позже в тюрьме я с одним умным человеком говорил об адском приделе, так он мне сказал чудную вещь. Он говорит, что люди в своей жизни часто живут то в одном, то в другом - рядом расположенном мире и даже не замечают этого, так они схожи эти противоположные сферы. А если, сказывал узник и замечают что неладное, то подумают, что запамятовали или сопрут всё на естественные изменения в окружающем. Оно и правда, всё быстро изменяется в мире жизни. Он сказал, что людям так легче переживать не очень понятное для их разумения. Умный был революционер, но потом почему-то застрелился? Да ты о нём знаешь. Это он документ о моей реабилитации прислал в областное управление. - Старик горестно помолчал, припомнив важного в своей жизни человека.

- На своей шкуре испытал я адский придел, но что-то у бесов пошло не так и они выкинули меня из своего тёмного заведения, но видать ошиблись или нарочно поиздевались, не вернули меня на место. - Степан дотянулся до жены и погладил Анну по мягким русым волосам. Душа старика тихо волновалась, предчувствуя завершение жизни тела.

- Умру я скоро и поэтому решил рассказать тебе свою загадочную историю. Детям потом передашь, когда они мудрости наберутся. Тебе жить ещё сорок лет, успеешь. - Попытался успокоить встревоженную женщину старик. - Тебе Аня не надо понимать, что со мной случилось. Я и сам мало что понимаю, но раз это случилось, значит, кому-то и для чего-то это было нужно. - Он провёл узловатым пальцем по слезящимся глазам.

- Я уже тебе рассказывал, как той морозной жестокой зимой пятого года в январе месяце пришёл в дом, как мне казалось, моего дяди, мастера столярных дел Коровина Ивана Андреевича. После страшного происшествия в подвале Петербургского дворца, я прибывал в необъяснимом безумии. Когда выполз из адской тьмы и оказался в штабе полка, то трясясь от страха и непонимания случившегося, потерял дар речи. Оказалось, что теперь по календарю двадцатое января. И документ на увольнение мне был выписан в штабе тем же числом. Но самым страшным и невероятным был факт того, что солдатскую книжку мне выдал совсем незнакомый офицер. От страха я не посмел что-то спросить у штабиста. Он долго и пристально смотрел на меня, но всё же узнал и, обратившись по фамилии и званию долго объяснял, как надо вести себя дальше. Я почти ничего не запомнил из его указаний, взял бумаги, получил причитающее по увольнению из армии жалование и быстро ушёл из расположения полка.

Меня трясло как в лихорадке, поднялся жар, а на железнодорожном вокзале я чуть было не потерял свой вещевой мешок. В себя пришёл только в вагоне. Так и доехал до Смоленска. Забился в тёмный угол и ехал, молчком перекручивая в голове странные события, навалившиеся на меня в Петербурге.

В Смоленске к моему ужасу дядя не узнал меня. Я виделся с ним десять лет назад, но нельзя было представить, что он за минувшее время забудет, как я выгляжу. Я, заговорив с ним, свалил всё на военный мундир и отпечаток тяжелой службы на лице, хотя мне самому в это не верилось. Беседуя с родственниками, невольно вспомнил о незнакомом офицере штаба. Без сомнения, всё повторялось, что-то неладное творилось с моей памятью, памятью Ивана или с окружающим миром. Только после того, когда я показал Ивану Андреевичу солдатскую книжку и рассказал о других родственниках, об отце и матери, он смягчился, поверил мне и пригласил сесть на лавку. Его жена запричитала что-то о моих покойных родителях, но быстро справилась с волнением и накрыла стол. Однако мысль о том, что дядька меня не помнит, не давала мне покоя. Я не знал о чём разговаривать с родственника и спросил напрямую, не разрешат ли они мне некоторое время пожить в их избе. Кажется, дядя не очень-то обрадовался моей просьбе, он долго молчал, потом сказал.

- Я не против того, чтобы ты жил у меня, но скажи, что случилось с твоей семьёй? Почему ты уехал из Петербурга без жены и детей и когда собираешься вернуться назад в столицу, или привести их в Смоленск? -

Мне хватило силы придумать, что из Петербурга меня сослали в Смоленск одного, а семье разрешили остаться и что я оставил им право на получение причитающей мне пенсии в два рубля за месяц. Однако я пришёл в ужас от того, что дядя мне поверил. Но я знал точно, что никогда не был женатым. Я чётко помнил всю свою предыдущую жизнь, за исключением десяти дней жутким образом выпавших из моей головы. Как бы я не обдумывал события в страшном подвале, они укладывались в несколько минут и это заставляет меня думать, что демоны ада отправили меня совсем в другой мир. Мне самому долго невозможно было в это поверить, но это ничего не меняет в той действительности, которую я уже испытал сполна.

Два года я работал подмастерьем у Коровина и за это время превратился в высококлассного столяра. Мои руки до этого занятия десять лет державшие только оружие, вдруг заработали так, словно я всю жизнь занимался столярным делом. Дядя - мой учитель говорил вполне искренне, что во мне проснулся талант мастера краснодеревщика. В те времена я был здоровым крепким мужиком и обладал богатырской силой. Я без особой натуги перебрасывал через избу пудовую гирю, или в одиночку поднимал каменный мельничный жернов на телегу. Такого больше никто не мог сделать во всей округе. Было дело, силой мерились с мужиками. Говорили, удивляясь моей мощи, что я откуда-то из другого мира свалился. Я думаю, люди тоже чувствовали, что не принадлежу я к их братству. Здоровый я был, одно слово гвардеец Его Величества и работа мне в мастерской давалась легко. Я без напряжения стругал доски рубанком и фуганком целый день напролёт, мог в одиночку распилить бревно на доски. Люди говорили, что я работаю как машина и это, было правдой. Я мастерил из дерева удивительные красивые вещи и вскоре превзошел своего учителя, Тогда он меня и отделил от своего дела, предоставил под мастерскую помещение. Я стал выполнять заказы мещан, да рабочих с местной фабрики. Заказов было много, и оплачивали их достойно.

Живу, работаю, документ имею от царя и пенсию тайно от Коровина получаю, а у самого на душе кошки скребут. Знаю я, что рано или поздно надо ехать в Петербург, семью искать того Мочалова, что служил до меня в этом мире расположенном за адом. Я так думаю и ничего с этим не могу поделать. Муторно мне на душе, нет покоя.

Я ведь сразу додумался солдатской смекалкой, что судьба закинула меня в жуткий предел ада. Понял, что обманули меня демоны из царского подвала и отправили-таки на исправление. Я даже подумывал к вере приклониться. Думаю, помолюсь и проясниться моё положение, что ангел какой-нибудь растолкует, объяснит, почему так случилось? Думаю так, а дядька Коровин Иван велит на правах старшего родственника и мастера, мол, работа и деньги есть, так поезжай теперь за семьёй, вези жену и детей в Смоленск и дом начинай строить.

Больше всего я боялся этой поездки. Тут-то в Смоленске, кроме Коровиных, мне все незнакомые и нет нужды объясняться или опасаться, а там, в Петербурге, как я буду узнавать неузнаваемое? Вот что страшным сном мне казалось. Не мог я объяснить никому про свои сомнения и в себе держать, жуть берёт. Иногда у меня появлялись дурные мысли о сумасшествии, однако терпел, пока мощи хватало, а потом переборол страх и поехал в столицу.

Приехал я в туманный моросящий дождями Петербург, хожу по улицам и чувствую что это не совсем мой город. Что-то мало уловимое, вроде бы как-то забытое чудится мне в домах и дворцах, даже Нева показалось другой, река передо мной была меньше той, Невы моей молодости и берега в ней укрыты по иному, камень я помнил иной на них и её мостах. Люди какие-то хоть и малозаметно, но другие и говорят по иному и водку пьют иначе, чем я привык, когда служил царю и отечеству в гвардии. Маюсь, по городу брожу, а где искать чужих жену и детей, не знаю? Да и страшно мне, боюсь, что встречусь ненароком сам с собой. Вот ведь засело в голове, что живу я где-то другой. Я к тому времени без обиняков понимал, что есть человек как две капли похожий на меня и что он действительно женат и имеет двух детей, как постоянно талдычил мне дядька Иван. Он-то наверняка знал правду обо мне. Хожу по столице и думаю о прошлом, вспомнил, что в нашем полку служили два брата близнеца как два цыплёнка похожие друг на друга. Прикинул в уме, вспомнив о братьях и решил, что в их жизни вполне могло случиться то, что происходит со мной. Мне даже как-то спокойней стало от такой думы, и я представил не существующего своего брата двойника и стал себя уговаривать, что так всё и было, что я почему-то забыл о его существовании. Много чего я передумал за свою жизнь, но спасался тем, что стойко переносил напряжение и не выказывал своей ненормальности. Люди не должны были знать о моём недуге. В моём положении легче всего было списать всё на болезнь, тем более что я встречался в своей жизни с настоящими безумцами, которые выставляли себя за других людей и даже за ангелов и демонов. Именно безумцы со своими фантазиями привносили в мою теперешнюю жизнь смысл и порядок.