Сквозь игольное ушко. Сборник

Да и мальчик, видно, потянулся к ней всем своим открытым детским сердцем…

Однако, как часто бывает в жизни, за хорошим следует «не очень хорошее». Вот и тут – идиллия Лидии Константиновны и Илюши прервалась самым ужасным образом!

Последний детсадовский год старшей подготовительной группы приближался к концу. Уже началась весна, и к 8 Марта воспитатели подготовили большой детский праздник «Милая мама моя». Готовились долго, репетировали почти как с профессиональными актерами. Стихи о «милой маме» достались как раз Илюше Лиханову. И дети, выступавшие на празднике, и их родные в зале волновались ужасно. Даже Лидия Константиновна, занявшая место в первом ряду, возле Илюшиной няни Наталки, никак не могла расслабиться.

Начали концерт не сразу. Что-то там не ладилось с занавесом, даже пришлось вызывать в помощь воспитателям редких на этом женском празднике пап. Но все наконец утряслось. А выступавшая первой крошечная, но умненькая девочка из старшей группы с песенкой «Топ-топ – топает малыш» тут же покорила зрителей. Затем шла несложная сценка на английском – гордость старшей группы. Дальше – музыкальные номера, танцы. Илюша выступал последним. К этому моменту обстановка в зале окончательно потеплела. Родители хлопали, смеялись, снимали своих чад на мобильники. Снимала и Илюшина Наталка. Когда мальчик начал читать и впрямь трогательное стихотворение: «Самая лучшая в мире – милая мама моя», у многих на глазах появились слезы. Казалось, Илюша и сам чуть не плакал. Проняло даже Наталку и Лидию Константиновну. И тут-то как раз и случилось то самое ужасное и скандальное ЧП, превратившее праздник чуть ли не в фарс. Во всяком случае, все оказалось на грани фарса.

А случилось вот что…

Илюша Лиханов уже заканчивал свое душещипательное выступление. Фотосессия детского праздника была в самом разгаре, мамаши хлопали от души и не желали расходиться. И вдруг… Лидия Константиновна даже не сразу заметила, что случилось. Тихонько приоткрылась дальняя дверь в актовый зал. И вошла – вначале робко, а затем специально развинченной походкой – молодая женщина, сразу привлекшая к себе внимание. Во-первых, ее никогда не видели в «Знайке». А во-вторых… При всей ее внешней лихости, при блестящем костюме из змеиной кожи и лакированной фирменной сумочке, дорогой косметике и отличных нарощенных волосах и ногтях, было в ней – в ее лице – что-то странное. И только когда женщина подошла ближе, Лидия Константиновна поняла: странным было выражение глаз. На ухоженном лице – совершенно больные, мутные, запавшие глаза, в которых плескалось настоящее душевное горе. Потом, правда, позже, когда Лиханов-старший проводил самостоятельное расследование, Савельева просто отметила, что ей почудился в глазах женщины «наркотический синдром» – она ведь и сама толком не знала, что это такое!

Женщина показалась такой необычной, что зрители разом опустили цифровые камеры и уставились на нее во все глаза. Но она их даже не заметила. Она вообще, как поняла чутким, любящим сердцем Лидия Константиновна, никого не замечала, кроме Илюши, тоже замолчавшего на сцене. Буквально пробежала по рядам, кинулась к мальчику на сцену и вцепилась в него так, как будто их отрывали друг от друга. Захлебываясь слезами, она исступленно целовала, обнимала Илюшу, гладила по голове, беспрестанно повторяя:

– Сыночек! Сынушка, мой мальчик! – и прерывалась, точно у нее ком стоял в горле.

Все взгляды обратились на Лидию Константиновну – никто не знал, что делать в такой ситуации. И у Савельевой сработало, конечно, заматерелое административное чутье. В самом деле: такой памятный праздник – и может обернуться настоящим скандалом! Она видела, что женщина близка к истерике. Видела, что Наталка дрожащими руками набирает номер на мобильном телефоне – разумеется, Игоря Ивановича. Лидия Константиновна тут же пошла наводить порядок, «разруливать» ситуацию. Спокойно подошла к маме Илюши, ласково заговорила с ней, даже по руке погладила – по-матерински. За разговором, незаметно, увела их обоих в свой кабинет. Воспитателям кивнула, чтобы успокоили Наталку, музыкальному работнику – чтобы праздник завершали по сценарию. И удалилась в кабинет – так солидно и спокойно, словно каждый день общалась с истеричными мамашами…

И все пошло по сценарию. Праздник завершился вполне достойно. Довольные родители разошлись с приятным чувством выполненного родительского долга. И когда в кабинет Савельевой влетел – вне себя – старший Лиханов, в нем уже царили мир и спокойствие. Вся теплая компания дружно пила чай с тортом, и даже Илюша казался довольным – Лидия Константиновна давно не видела его таким!

Но там, где затронуты интересы взрослых, детским печалям и радостям места нет. Не успела растерянная Наталка постучаться в дверь кабинета, Игорь Иванович буквально ворвался вовнутрь. Вид у него был такой, что даже привычную ко всему Лидию Константиновну охватил трепет. Лиханов казался еще выше, еще массивнее, чем обычно. Черный расстегнутый кожаный плащ шелестел, словно крылья. Лицо налилось апоплексической кровью, казалось, Игоря Ивановича душит узел галстука. А глаза… Взгляд его просто парализовал все присутствующих, включая застывшую в дверях Наталку. Вот когда в полной мере проявился в нем Хозяин. «Я, я сам, мое дело, моя машина, моя жена, мой сын… Даже домработница – и та моя!» Как поняла Лидия Константиновна, запрет на общение матери с сыном Лиханов наложил давно и бесповоротно. Сейчас он чувствовал себя перед ней, как заведующей, не очень удобно и с видимым усилием старался держать себя в руках. Но Савельевой стало страшно – и за маму, и за мальчика с кудрявой светлой головкой. Они крепко прижимались друг к другу, словно знали, что сейчас придется прощаться.

Но как бы то ни было, а ослушаться Хозяина никто не посмел. Мама и мальчик, как по команде, поднялись со стула. Илюша молча пошел к стоявшей в дверях Наталке. А женщина – единственное, что она успела, – за спиной Лиханова сунула в руку Лидии Константиновне клочок бумаги: «Звоните, если что!» В этот момент, точно почуяв что-то, Хозяин обернулся. Дернулся было – вырвать листок из рук Савельевой. Но та впервые прямо и твердо посмотрела ему в глаза. Сунула записку в сумочку и щелкнула замком.

На этом недружное семейство Лихановых разбежалось по машинам и разъехалось. А Лидия Константиновна весь вечер читала дома мятый листочек – и по-настоящему, по-детски горько плакала.

На листке был мобильный номер без подписи: 8 963 ………. И еще несколько строчек – стихи: