Прыжок

К поликлинике, немного поплутав среди пятиэтажек, мы подъехали в начале восьмого. Поиски стоили мне еще полтора рубля. «Друг», посмотрев на мое измученное лицо, обещал принять участие.

- Да ладно…- сказал я.

В вестибюле было пусто. Моющая пол нянечка показала нам, как пройти в травмпункт.

Кафельные стены и запах внушали ужас. Через минуту молодой врач пригласил меня войти. «Муж, зайдите»,- сказал он. Я вздрогнул. Оказалось, ничего страшного. Простое растяжение, объяснили мне. Осторожнее надо ходить. Сейчас скользко. Я кивнул. Плотную повязку, два дня покоя. Хорошо бы народное средство - на ночь компресс из мочи. Если не побрезгуете. Но надо преодолевать себя, свои стереотипы. Она у вас не работает? Тут я, вздрогнув, собрался было сбросить наконец приставшую маску, но «друг» меня опередил. «Работает»,- с ласковой укоризной сказал он. «Значит, больничный нужен»,- подытожил врач.

После получения больничного листа «друг» несколько ожил. Был настроен игриво. Спросил про компресс из мочи, готов ли я его ставить. Согласился ехать домой на троллейбусе. Пригласил меня на чай. Я отказался.

- Подумай, в какое положение ты меня ставишь,- сказал «друг».- Я уже позвонила маме и сказала, что мы зайдем.

- Мы?…- сказал я.

- Ну да, мы, а что в этом такого? Что ж ты так боишься, Господи?.. Ты что, думаешь, тебя прямо в квартире женим? Не бойся, прямо там не женим.

Я сказала маме, что мы просто друзья.

Ну что тут прикажете делать? Я опять подумал, что человек мне помог, из окна для меня прыгал, ногу вывихнул, а я теперь скажу: нет? По-человечески ли это?

Перед дверью ее девятиэтажки я, собрав в кулак всю волю, остановился.

- Отпусти меня, Алка! - взмолился я.- Меня дома студентки ждут. Я же должен провести занятие…

- Ты что же, их там оставил? - подозрительно спросил «друг».- Студенток? Ты же сказал, что они ушли. Что ты мне-то врешь? Какие студентки?..

Я остановился на мгновение, но потом, не в силах удержаться и свернуть со странной стези этого дня, сказал:

- Я не вру, это студентки. У меня занятие. Я подрабатываю. Я оставил им ключ. У них курсовой. Я должен вернуться.

- Тогда,- сказал «друг»,- ты позвонишь от меня и скажешь, что задерживаешься или вообще перенесешь семинар. Это будет лучше, чем просто исчезнуть и приехать в десять вечера, согласись. Извинишься и перенесешь. Так даже солиднее - изредка динамить. А девочки простят. Даже обрадуются, уроки отменили.

Дверь нам открыла мама. Не знаю, как меня представил «друг», но то, что меня приняли за кого-то другого,- это точно. Вообще не дай вам Бог иметь взрослую дочь. Кто это говорил? Чехов? Короленко? Не важно. Все было обставлено достаточно торжественно.

Для начала меня познакомили с «капитаном». Он оказался, как и описывала Алка, в тельняшке. Был похож на какого-то характерного артиста. Обменялся со мной крепким рукопожатием. Видимо, сочувствуя, похлопал по плечу. Потом меня провели к телефону, и я, чтобы не выбиваться из сценария, был вынужден набрать телефон конторы, в которой подрабатываю иногда, и, убедившись, что там никого нет, строгим голосом поговорить с длинными гудками. Мое телефонирование произвело должное впечатление (интеллигент, преподаватель…), и торжественная атмосфера в доме сгустилась. В воздухе стали отчетливо слышны звуки марша Мендельсона. Самое интересное, что и я включился в эту игру.

Ухаживал за «другом», разговаривал с маман, сделал козу ребенку. «Кэп» все подливал. Говорили о тяжелой нынешней жизни, о молодежи, о том, как трудно сейчас устроиться. Странным образом (или мне показалось с испуга) речь зашла о строительстве молодой семьи. Всплыл и пропал в тумане дачный участок под Вязьмой, на который некому ездить. Своя картошка. Огурцы… «Капитан» вспоминал послевоенное детство, сказал, что тоже - ?! - рос с неродным отцом. Маман поинтересовалась, чем занимаются мои родители. Малыш спросил, нет ли у меня случайно с собой солдатиков. Это было уже слишком. Принеси мне их в следующий раз. Хорошо. Фу, как нехорошо попрошайничать. У тебя же есть солдатики. Нет, у меня есть индейцы. Ох, уж эти дети. (Испытующий взгляд бабушки на меня - как я контактирую…) Вы его извините. Да что вы… Вечер проходил по всем правилам.

Алла, выпив, откинулась на спинку стула. От нее шел жар. Сейчас я чувствую по этому поводу вожделение. Нужно ли говорить, что тогда я постарался незаметно отодвинуться…

А может, и нет. Может быть, и не постарался. Может быть, я все здесь наговариваю на себя. Может быть, и тогда уже я испытывал по отношению к ней более здоровые чувства и, наоборот, захотел придвинуться, но постеснялся ее маман…

В общем, я напился.

Домой я добирался на такси. Как меня туда сажали - не помню. Очнулся я от холода где-то все у той же Таганской. Таксист, видимо, опасаясь, что меня будет рвать, открыл окно. Вечер был на редкость морозным и ясным. Заметно распогодилось. С трудом трезвея, я стал думать о том, что же произошло в этот день. Я пытался осмыслить происшедшее. Согласитесь, лучшего места, чем карета празднопутешествующего, для такого дела не найти. Поднимая голову к прыгающему в окне такси высокому черному небу со звездами, я спрашивал звезды и самого себя: «Что это было? Зачем это было?» Но звезды молчали, а у меня в голове стоял такой густой туман, что разобрать ничего было нельзя.

Когда наконец в первом часу ночи я ввалился домой, там, естественно, никого уже не было. На столе стояла накрытая полотенцем кастрюля вареной картошки и лежала записка прохладно-дружеского содержания. Были бы силы, я бы пусть пьяно, но прослезился. А так - только долго сидел у окна, не зажигая света, и тупо смотрел то на записку, то на темный и пустой двор. Через какое-то время зазвонил телефон. Я взял трубку. Разумеется, это была не Любочка, это был «друг». Буднично-ласковым голосом, уже как у своего, «друг» спросил:

- Добрался?

Я кивнул.

- Слушай,- сказал «друг»,- мы тут с мамой, ожидая, пока ты доедешь, сели разгадывать кроссвод. И у нас есть нерешенные вопросы. Я и подумала, кто у нас еще эрудит, кроме тебя?

- Да,- сказал я,- действительно.

«Друг» предпочел не заметить моей иронии.

- Американский страус. Из пяти букв,- сказал он,- «у» последняя, не помнишь?

- Страус? - спросил я, снова обалдевая. (Видимо, этот безумный день никак не хотел заканчиваться просто так и нуждался в последнем, абсурдном аккорде.)

- Ну да,- сказал «друг».- Главное, что-то вертится в голове, я же в школе отличницей была по биологии. Всю тропическую фауну знала. А сейчас не могу вспомнить, кто это. Вроде слово типа прививки.

- Какаяпрививка??

- Ну, прививки, какие нам делали в школе, помнишь? В советское время. Под лопатку, пирке…

- Манту,- сказал я.

- О, молодец! - закричал «друг».- Как я забыла? Прививка - манту! А страус - нанду! Нан-ду!.. Мам, пиши. Южноамериканский бегающий страус нанду, живет в Патагонии.- «Друг» отвлекся от трубки.

Я закрыл глаза. Страус нанду, пригнувшись, бежал по холодной патагонской равнине, бедный «друг», хлопая крыльями, вылетал из моего окна, капитан, стоя на мостике своего корабля, застрявшего в снегах у кольцевой автодороги, орал в мегафон что-то нечленораздельное - все слилось в один сверкающий хоровод в моей бедной голове…

Я повесил трубку.

Немного посидел. Потом пошел спать.

И больше не отвечал на звонки. Надо же было когда-то и где-то поставить точку.