Хич

Перед глазами, словно какая-то полупрозрачная пелена, поплыли очертания каких-то серых пятиэтажных домов, невообразимых дворов, заваленных сломанными двигателями от машин, ребят, одетых как в фильме "Прощай, шпана замоскворецкая".

Что это, Майк? А ты что-то видишь? Да. Что-то серое и размытое, похоже… Да это я детство вспомнил.

Он видел какую-то тесную коммуналку, где кухня и ванная приходилась на пятнадцать человек, где постоянно пахло готовящимися щами и куревом. Каким-то боком Боб почувствовал, что Михаилу (Мише) сейчас пятнадцать, он живет в этом месте с матерью, и что Григорий будет приставать к ней, когда придет с работы. И что Миша специально для него отлил свинцовый кастет вместе с пацанами во дворе. И что вечером он разобьет ему лицо, потому что свинцовая болванка уравнивала их весовые категории и силы.

И как, дал Григорию прикурить? Еще как. Он потом обходил нас за километр, а при встрече с мамой говорил "доброе утро", "добрый день" и "добрый вечер" в зависимости от времени суток.

Через полтора часа Боб знал про Михаила практически все – где прошло детство, как он провел свои лучшие годы. Единственное, пожалуй, что было трудно – при чтении мыслей и визуальных образов (которые тоже являются неотъемлемой частью мыслей) начинала болеть голова. Видимо, в эти моменты голова Боба работала чуть сильней обычного: сначала не очень сильно, практически незаметно, затем неожиданно боль накатывала волнами. После копания в чужих мозгах головную боль вызывало буквально все – звуки, запахи, свет и просто предметы, на которые было больно смотреть. К тому же здесь была одна особенность – просто так залезть в чьи-то воспоминания ему не удавалось, читались только те мысли, которые "плавали" на поверхности. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы Боб смотрел в глубокий омут – вроде бы на дне что-то виднеется, да слишком размыто и неясно.

Они решили остановиться и передохнуть – хотелось есть. Впрочем, Миша мог ехать без остановок достаточно долго, просто он решил пожалеть парня и дать ему поесть – тот не ел, по всей видимости, со вчерашнего дня. К тому же ему хотелось поговорить с ним (все-таки телепатическое общение – слишком непривычно, как если бы Майк решил пройтись голым по Красной площади). В последнее время по бокам дороги, что ведет из Рязани в Москву, будто грибы после дождя, произрастало большое количество разных забегаловок, где каждый мог остановиться и покушать. Возле одной из таких они и притормозили и забронировали столик.

– Боб, ты что будешь?

– У меня нет денег…

– Зато у меня – есть, – с улыбкой парировал Михаил. -Так что есть-то будем? Сосиски будешь?

– Ага. С хлебом и чем-нибудь, что пьют.

– А сколько?

– Ну… думаю, двух хватит.

Михаил многозначительно покачал головой и пошел к палатке. Через некоторое время он вернулся с десятью сосисками, хлебом и двумя чашками раскаленного кофия.

– Шесть тебе, четыре мне.

– Я же просил две…

– Ну вот я и говорю – шесть так шесть, – ответил он.

Три сосиски Боб смёл с тарелки тут же, заедая черным хлебом и запивая это все кофием. Байкер ел неторопливо, поскольку кушать особо не хотелось (можно сказать, он купил себе еду только для того, чтобы его великодушие не бросалось в глаза).

– Знаешь, Боб, я тут кое о чем подумал.

Поскольку читать мысли не было сил, Вова решил поинтересоваться.

– О чем?

– Свою способность ты можешь очень здорово использовать. Понимаешь, о чем это я?

– Понимаю, да не совсем…

– Странный ты все-таки парень. Ты можешь жить, практически ничего не делая. Ведь зная мысли человека, ты властен над ним – можешь предсказать его действия, его желания.

– Например?

– Хм… ну вот хотя бы взять "кидал" на улице – те ребятушки, которые прячут шарик под тремя колпачками. Каждый шулер точно знает, в какой стаканчик он спрячет "капусту". А если знает он, знаешь и ты.

– Ну, допустим, для меня это слишком криминальный вариант. Есть еще что-нибудь?

– Еще? Да запросто. Ты где-нибудь учишься? Студент, небось?

– Ага.

– Так вот, могу тебе сразу сказать – на все свои экзамены ты можешь забить большой ржавый гвоздь. Когда экзаменатор задает вопрос, в его мозгу уже есть ответ. А ты просто считываешь его – и все. На красный диплом пойдешь, кстати.

– А еще? Я об этом думал.

– Блин! Например, чтобы устроиться на хорошую работу, нужно знать иностранные языки. Теперь все, что тебе требуется – это научиться правильно произносить слова. Читаешь мысль и выдаешь то, что хочет слышать твой собеседник – и все тут. Парень, да ты можешь теперь общаться с любыми людьми на их уровне. У тебя такой дар… – Майк слишком оживленно говорил, почти плевался.

Боб чуть поразмышлял – а ведь хорошие открывались перспективы.

– Ну хорошо. Положим, это так. Но этот дар появился у меня совершенно неожиданно, и точно так же внезапно может пропасть. Представляешь? Устроился я, положим, на хорошую работу, и только благодаря чтению мыслей там держусь. Вдруг

– бац, трах-тибидох, сим-салабим-ахалай-махалай – и ни фига. И все рушится. Что тогда?

– Хмм… я как-то не подумал. Тогда у тебя есть другой вариант: твоя способность будет помогать тебе учиться, ты будешь лучше понимать людей, то, что они хотят тебе сказать. Ведь есть же такие мысли, которые нельзя выразить словами – сплошные абстракции. А ты их будешь видеть и понимать – неужели это так плохо?

– Это замечательно. Вот этот вариант мне подходит больше всего. Особенно эта фишка с иностранными языками – ты просто гений.

– Да ладно тебе, Боб. Просто у меня что-то бурно фантазия разыгралась… и еще… – тут он нахмурился.

– Что-то не так?

– Да. Когда есть человечек, у которого имеется что-то ценное, всегда найдется стая шакалов, которая захочет использовать это.

– Чего-то не совсем понял, о чем ты.

– Рано или поздно в твоей жизни попадется мужчина или женщина, которая захочет тебя использовать в каких-то своих целях. Ты ишшо молодой и мало что видел, но я скажу тебе одну вещь: никому не болтай о своем даре. Ни маме с папой, ни подружке, ни даже самому лучшему другу.

– А ты?..

– А что – я? От тебя, дружок, мне ровным счетом ничего не надо.

После скромной трапезы они еще долго сидели и курили, задумчиво глядя на дорогу, по которой проносились машины. Боб думал о том, что, в принципе, жизнь очень похожа на трассу: кого поймаешь, туда и поедешь. А еще ему очень хотелось знать, почему пришельцы в качестве телепата использовали именно его – ведь на этой земле были люди более достойные, чем он. "Очень может быть, кстати, что это был просто какой-то эксперимент, а я был лабораторной крысой. Может быть, именно поэтому они избрали не какого-нибудь действительно великого ученого, а меня. Может быть, меня потом должны ликвидировать, чтобы не пошел куда не следует и не выболтал все кому не надо? Нет _ все это бред. Вдруг неожиданно я чем-нибудь заболею и умру, а медики потом будут ломать голову, почему же это произошло".

Майк тем временем безуспешно пытался завести свой мотоцикл, но почему-то ничего не получалось. Строптивая машина только хрипела и периодически выплевывала на землю сгустки отработанного масла.

– В чем дело?

– Не заводится. Возможно, мне придется покопаться в моторе.

– А что конкретно может быть?

– Скорее всего, распределитель масла, – нахмурившись, произнес Михаил. – А если это так, то мы никуда не поедем.

– Стоп. Разве ты не мешаешь бензин с маслом вручную?

– Ну разумеется, нет. У меня все автоматически, понимаешь? А эта фишечка отправляет туда порции масла. Если он накрылся, то лучше стреляться сразу… видишь, сколько дерьма летит из выхлопной трубы?

– Вижу.

– Видишь, но не осознаешь. Понимаешь, сейчас бак наполнен этим под завязку. А если так, то что в лоб, что по лбу – этот бычок не сдвинется с места сам.