Цари

Вот и затих клубок, не движется. Что ждет меня?!

Сцена IV

В дугообразном коридоре Тезей с мечом в руке стоит напротив Минотавра. У ног героя белеет кончик нити.

Тезей. Никчемные твои вопросы. Я ничего не знаю о тебе, и потому сильна моя рука.

Минотавр. Тогда зачем же руку поднимаешь на меня? Не зная, кто я, что желаю.

Тезей. Если тебя я стану слушать, тогда едва ли я смогу тебя убить. Я видел судей, голову склонявших, когда они читали смертный приговор. Заметил кто-то, что в последние минуты смертник обретает как будто царственность, великость неземную. Я же смотрю тебе в глаза, ибо тебе я не судья. И не тебя хочу убить, а только лишь твои деяния, отзвуки твоих деяний, эхо, несущееся к берегам Афин. Там ты на языке у всех и превратился в тучи слов, в игру зеркал, в стоустый странный миф. По крайней мере в изложении моих ораторов, учителей.

Минотавр. Ты смотришь на меня, но ничего не видишь, нет. Глаза твои меня не видят, ибо глазами миф не одолеть. И меч твой тоже не годится, чтобы со мной расправиться. Удар смертельный ты нанести мне смог бы тоже только вымыслом или заклятием, сказать иначе — новым мифом.

Тезей. Пока еще мы не столкнулись. И здесь не слышен шум морского порта. Я, только я вернусь отсюда, нить путеводную держа в руках, и своим именем развею пепла кучу, в который превратится имя Минотавра.

Минотавр. Нить! Ты, значит, сможешь скоро выйти.

Тезей. Да. И с мечом окровавленным.

Минотавр. Так, значит, тот, кто порешит другого, может отсюда выйти?

Тезей. Видишь сам.

Минотавр. Сейчас, наверно, столько солнца там, в широких патио дворца. Здесь, в узких коридорах, солнца мало, оно становится извилистым и беглым. Там — вода! Я так по ней тоскую, только одна вода терпела поцелуи морды бычьей. В своих руках нежнейших она баюкала мои мечты. Взгляни, как сухо здесь, как бело и сурово — что песнопение статуй. Нить у твоих ног — как первый ручеек, как водяная змейка, ползущая обратно, к морю.

Тезей. Море — это Ариадна.

Минотавр. Море — Ариадна?

Тезей. Нить эту мне она дала, чтобы я выбрался отсюда, когда убью тебя.

Минотавр. Ариадна!

Тезей. Что там ни говори, она твоей же крови. Как ни суди, я только лишь быка убью с тобой. И если бы я смог, то уберег бы прочее — твое еще мальчишеское тело.

Минотавр. Нет, не стоит. На воле Ариадна пальцы свои сплела с твоими, желая нить тебе отдать. Вот видишь, нити водные, как все другое, тоже высыхают. А мне теперь увиделось сухое море и волны светлые, зеленые, совсем пустые, без воды. Теперь я вижу только лабиринт, опять один лишь лабиринт.

Тезей. Ты, кажется, боишься умереть. Поверь мне, это боль не причиняет. Я мог бы ранить очень больно… Но, думаю, покончу быстро, если ты не станешь за жизнь бороться и голову свою склонишь.

Минотавр. Если не стану я за жизнь бороться. О самомнительный молокосос, ты сам от смерти в двух шагах. Тебе не кажется, что лишь движением головы с рогами я смог бы обратить твой меч в звенящий бронзовый обломок? Ведь талия твоя — тростина камыша в моих руках, а шея — что стручок фасоли хрупкий. От ярости глаза мне кровью застилает, я знаю, должен я убить тебя и следовать тропою той, что нить укажет; я должен из дверей темницы выйти, как солнце из кромешной мглы… Но для чего?

Тезей. Ты хвалишь мощь свою, так покажи ее.

Минотавр. Кому? И для чего? Чтоб перебраться в новую, последнюю тюрьму, где встречу я ее лицо и ее пеплум [6], — это муки ада. Здесь я свободен, я поднялся на вершину самого себя в бесчисленные дни познания. Здесь я — природы сын, я — личность, и не горюю о страшном чудища обличье. Я снова стал полубыком, как только ты меня увидел, взор на меня свой обратил. С собой наедине себя я ощущаю мужем и воином, атлетом. И если я тебе не пожелал бы смерть свою в дар поднести, то странный поединок нас ожидал бы: ты сражаешься с чудовищем и думаешь, что бьешься против того, кого собой отнюдь я не считаю.

Тезей. Не понимаю, что ты мелешь. И почему не нападаешь?

Минотавр. Мне нелегко принять решение. Если бы нить, ее конец, держал бы Пирифой [7] иль кто-то из твоих соратников, ты был бы уже смешан с пылью и растоптан, но ты сказал мне: «Море — это Ариадна».

Тезей. Я просто так сказал. К тому же наша битва вовсе не ее девичья забота. И не ее вина, что ты, как видно, трус.

Минотавр. А если я тебе подставлю шею, я тоже буду трусом?

Тезей. Нет, Минотавр. Мне что-то говорит, что ты способен дать отпор, но не желаешь. Я обещаю точный нанести удар, какой одним друзьям наносят.

Минотавр. Нету в глазах твоих коварства, юный царь. Они — ясны и правда из них струится, оставляя все подозрения на дне, как в решете песок. Но ты меня еще не победил. И ты не ведаешь, что в смерти буду я другим. Тяжелым стану я, Тезей, как статуя большая. Рога из мрамора однажды в грудь твою вонзятся.

Тезей. Хватит говорить, решайся.

Минотавр. После смерти я буду настоящий я… Решение, — о высшая необходимость! А ты, ты станешь меньше и пойдешь на убыль, провалишься в себя, как берег рушится песчаный, как мертвые уходят в глубь земную.

Тезей. Зато тебя не буду слышать.

Минотавр. Да, но слышать ты не перестанешь. Ты будешь обитать один в глухих стенах, а где-то там внутри, там будет море.

Тезей. Как много слов ненужных!

Минотавр. Да, день придет, когда земля людей мои пророческие речи убережет в потоке крови. Нет, ты меня еще не слышал. Но вначале убей меня.

Тезей. Теперь торопишь, как будто замышляешь зло.

Минотавр. Решился я. Разверзлась вдруг пучина вод, оттуда вырвалась последняя свобода на острие меча в твоей руке. Что знаешь ты о смерти, ты, несущий жизнь глубинную? Поверь, один есть только способ умертвить чудовищ: с ними примириться.

Тезей. И они поднимут троны на свои рога.

Минотавр. Возможно, кто-нибудь из них появится и без рогов.

Тезей. Или из памяти людской вообще сотрет твои деяния страхом пред обликом диковинным своим.

Минотавр. Возможно, исчезать и появляться монстры станут неощутимо, как призраки кошмарных снов или как жуткие видения. Не понимаешь разве, что, моля о смерти, прошу я жизнь мне дать?

Тезей. За тем я и пришел. Тебя убить и ненадолго прикусить язык в молчании. Пока опасность не минует Ариадну. Едва она поднимется на мой корабль, повсюду стану громко возвещать о смерти Минотавра, с тем чтобы ветер вестью этой Миносу полоснул лицо.

Минотавр. Нет, сам я в ветре опережу тебя.

Тезей. Ты станешь лишь воспоминанием, которое умрет с заходом солнца нынешнего дня.

Минотавр. Я раньше долечу до Ариадны. Я встану между ней и вожделением твоим. Я красною высокою луной последую за кораблем твоим по морю. В порту тебя с восторгом встретят люди, а я приду в их сны ночные, в сны детские, на срок, им на роду написанный. Оттуда стану сокрушать твой трон рогами, сброшу твой скипетр бессильный наземь… Оттуда, из моей полной и всеобъемлющей свободы, из лабиринта страшного, что в сердце каждого гнездится.

Тезей. Велю я протащить твой труп по улицам, чтобы народ тебя возненавидел.

Минотавр. Когда придет пора, и кость моя последняя избавится от плоти, и облик мой в забвенье канет, тогда наступит срок рожденья истинного моего в моих бесчисленных владениях. Я воцарюсь там на века как брат незримый и могучий. О неба обиталище прозрачное! О море песнопений, шелест листьев!

Тезей. Ладно. Нагни спокойно голову, и все произойдет как надо.