Фотография

Глин и Майра

Сегодня день рождения Глина. Он вспоминает о нем только тогда, когда видит дату в утренней газете. Глин никогда не любил дни рождения. Но прекрасно знал, сколько ему лет — шестьдесят два года. Напоминание о неизбежности старения ему не особо понравилось. Время — его рабочий инструмент, это да, но если применять его к себе, точно кто-то пакостно хихикает за спиной: мол, все смертны, и ты, как оказалось, не исключение.

Суббота. Выходные он планирует посвятить бумажной работе и подготовке к написанию статьи. Всяко полезно. В последние дни Глин пребывает в странном состоянии. И понимает это, потому что видит, что не может работать, как обычно, что усердие дается ему ценой волевого усилия, что ему стало трудно собраться с мыслями и он порой не может уследить за их направлением. Он, который всегда мог работать в любых условиях — работа была его движущей силой с тех пор, как он себя помнит. Теперь все изменилось. Он подолгу пялится в экран компьютера, не поворачивает страницы книги в руках, читает, не понимая ни слова из прочитанного.

Кэт. Все из-за нее. Вместе с тем что-то случилось с прежним желанием винить ее. Острая необходимость уличить ее во лжи, двуличности и связях с сонмом неизвестных любовников улетучилась. Встречи с Клэйвердоном и его приятелем и четой Хепгуд, разговор с любезным хозяином портрета Кэт подорвали его целеустремленность. Осталось чувство неловкости и даже стыда. Его больше не интересуют ни то, что она могла натворить, ни те, с кем… Даже Ник, как он с удивлением обнаруживает, его практически не интересует.

Он думает о Кэт. Она заслоняет ему экран, застит страницы. Он ее слушает.

В передней звенит звонок. Это Майра. Торжественно улыбаясь, она вручает ему подарок — довольно милую фарфоровую безделушку ранневикторианской эпохи. И то и другое он принимает со всей подобающей вежливостью, но ее визит явно неуместен. Совсем неуместен. Негласное правило их отношений предполагает, что встречаются они только у нее. До этого она бывала в этом доме всего раза два или три. Столкнувшись с ней в университете, он удостаивает ее вежливым приветствием, точь-в-точь таким же, каким встречает любого другого коллегу; без сомнения, кое-кто знает об их отношениях, но зачем лишний раз афишировать? В тех редких случаях, когда они выбирались куда-нибудь вместе, он намеренно искал место подальше.

Глин проводит ее на кухню и угощает кофе. А что ему еще остается? И говоря по правде, с ее появлением у него улучшается настроение. Противное ощущение жалости к себе, вызванное лишним напоминанием о собственном возрасте, чувство одиночества совсем ему не свойственны — ему, который всегда так тщательно охранял свое личное пространство.

Майре за сорок; долгое время она была замужем, но Глин совсем не желает знать ни об этом браке, ни о том, отчего он распался. Она красива зрелой красотой, темноволосая и жизнерадостная, в подходящие моменты ее присутствие подбадривает его, придает ему сил. Каковые моменты обычно выбирает он сам — за несколько лет отношений Майра четко уяснила для себя их границы. Если поначалу она и задумывалась о более прочном союзе, то теперь оставила всякую на него надежду. Так же как и Глин понимает, что, если Майре подвернется кто-нибудь более подходящий, ему придется отступить. Он нечасто задумывается об этом, а если и задумывается, спокойно решает, что просто поищет кого-нибудь другого.

Глину нравится секс с Майрой, да и она ясно дает понять, что и ей тоже. Они достаточно близки для тех, кто — как они всячески подчеркивают — спит друг с другом исключительно ради обоюдного удовольствия. Когда он с Майрой, он не допускает мыслей о Кэт. Не потому, что Майра не может заменить Кэт, скорее потому, что ей никогда не стать для него тем, чем была Кэт.

— Ты, наверное, работал, — извиняющимся тоном говорит она.

— Ну да.

Услышав в голосе Глина нехарактерную для него нерешительность, Майра тут же за нее ухватилась:

— Такой день чудесный.

Он замечает: да, так и есть. И начинает понимать, к чему она клонит. Пару минут спустя ее план начинает ему нравиться. Пикник. Прогулка на свежем воздухе. Может быть, обед в местном пабе. Или же (как выясняется, она неплохо подготовилась) есть тут поблизости одна старинная усадьба, и как раз сегодня там открыто. Но, наверное, ты там уже побывал.

Он там не был. И, сказать по правде, совсем не возражал против того, чтобы съездить и взглянуть. Майре повезло. Он соглашается, удивляясь самому себе. Но сначала ему надо-таки посидеть за письменным столом — срочные письма, знаешь ли.

Майру это абсолютно устраивает. Она найдет чем заняться. И в течение следующего часа она быстренько устраивает ревизию всем его чашкам и блюдцам. Отправляет в мусорное ведро заплесневевшие объедки из холодильника, собирает остальной мусор в пакет и быстренько пробегается по комнатам с пылесосом. Именно этого он всегда и боялся, когда речь шла о Майре, отчасти поэтому и не желал, чтобы она приходила к нему домой. Так что он ограничивается сухой благодарностью.

Она быстро понимает это и тактично извиняется.

— Боюсь, я слишком увлеклась. Ты же меня знаешь. — Так и есть, и она снова напоминает ему, что помимо альковных утех ее жилище манит его и домашним уютом. — А у тебя нет ни времени, ни желания, так? Куда только смотрит домработница! Конечно, будь здесь твоя жена…

Вот теперь она действительно перегибает палку. Говорить о Кэт запрещено. Глин отрезает:

— Кэт не занималась подобными вещами.

Майра, естественно, в недоумении. Означало ли это, что Кэт брезговала домашними делами? А может, она была выше подобных пустяков? И она благоразумно отступает, извлекая дорожную карту и предлагая вместе разобраться, как проехать к усадьбе.

Глину становится ясно, что она тщательно подготовилась к этой экскурсии. Он восхищен ее стратегией и тактикой. Так застать его врасплох. Будь все проделано иначе, он бы точно сопротивлялся. Это снова напоминает ему о том, в каком он теперь состоянии. Поддался уговорам Майры, чего раньше никогда не было. Но в работе у него наметился такой очевидный застой, что он совсем не прочь повидать особняк, построенный, как он слышал, еще в четырнадцатом веке, так что в нем самом и окрестностях может найтись масса интересного и полезного.

Глин ведет машину. Майра с явным удовольствием указывает ему дорогу: рада-радешенька, что ее план удался. А может, успех сегодняшнего предприятия видится ей первым шагом к сближению с Глином, некоему более тесному союзу. В любом случае, она не обращает внимания на то, что он необычно тих, и болтает без умолку. Как всегда, ее болтовня поверхностна, она то и дело перескакивает с одной темы на другую; Глину, которого она привлекает не этим, ничего не стоит перехватить инициативу в разговоре, если он того пожелает. Но сейчас ему не хочется, и Майра трещит как сорока все время, пока прибытие в пункт назначения и необходимость быть гидом не заставляют ее замолчать.

Любой старинный особняк для Глина — прекрасный набор скрытых ссылок. Отгороженная веревочным заборчиком старинная мебель и картины, привезенные из Европы, куда поколения и поколения прежних владельцев ездили получать диплом, его мало интересуют; куда занятнее восстанавливать сам процесс накопления богатств и получения титулов. Как возведение этого особняка повлияло на окружающую среду? Что пришлось стереть с лица земли, чтобы насадить этот парк и вырыть пруд? Какую роль играла усадьба в экономике региона?

Для Майры же, как выяснилось, старинный особняк — это немногим больше, чем кафе и магазинчик сувениров. Экскурсия по усадьбе была необходима, обязательная закуска — к ее организации она подходит деловито, со вниманием к деталям, свойственным домохозяйкам, которые не могут не обратить внимания на паутину и невытертую пыль. Тем не менее она проявляет интерес к картинам и охотно сопровождает Глина, когда тот отправляется посмотреть произведения искусства, выставленные на всеобщее обозрение в самом роскошном зале особняка.