Псевдо (СИ)
Псевдо (СИ) читать книгу онлайн
Не незрело ль сие? Да, конечно, и ещё как! Это ли хорошо? Наверное, да. Наверное, именно это и хорошо. Во всяком случае, не хужее иного. Вот и задаю себе вопросы-то я…
Ведь похоже на правду, нет ли? Не похоже ли? Да и что «нет», что «да»?! Нет, важности никакой решительно не представляет собой эта дихотомия! Вроде как…
Ещё, пожалуй, стыд. То бишь, скорее всего этим словом можно нечто испытываемое обозначить. Маркировать как бы… Ведь сколь ни много уж я об этом, да неизбывен сей как бы стыд.
Почему? Да потому, что почему бы и нет! Да, подлинны имена. Сложней с событиями. Имена ж подлинные. Много об этом размышлял, предполагая известность широкую. Огласку, если хотите. То хотел имена изменить, то написать (соврать) в предисловии, что вымышлены они, в то время, как отнюдь, очень даже истинные. И люди, что носят их на себе (одни — как лохмотья, другие — как кожаное бельё, третьи — как нижние сапоги) очень важны, близки мне, любимы мною, ненавидимы, опять любимы. Стыдно перед ними за правду, каковой предстаёт она с моей стороны, с моего угла. Ведь с их — иначе она. Но, с другой стороны, роман-то мой! Зачем мне правда чужая обо мне и моих друзьях и знакомых, когда собственной бог не обидел?
Два года назад, когда роман был написан, я в рассвете своих двадцати двух лет находился; давал всем читать, приговаривая, что сие — не литература, неизменно про себя добавляя «…но нечто большее»; также некоторым симпатичным девочкам и мальчикам говорил, что это, дескать, лабораторный эксперимент по искусственному созданию Пустоты, Материи, что суть одно и то же, полагая при этом, что и в самом деле так думаю о произведении сём. Теперь более молчу, а точней, говорю по-прежнему много, но о чепухе всякой, в чем нахожу удовольствие и спасение.
Наконец, по прошествии времени взялся вводить «Псевдо» в компьютер, и удивился: всё ожило. Верю и чувствую, что хоть многим другим в эти года два занимался, но, оказывается, нынешние переживания — чепуха, ибо в девяносто пятом ещё получилось таки у меня себе настоящий дом выстроить, и не только себе. А я уж и забыл об этом приятном факте. Сам удивился, как уже выше сказано. Вот вам всё что угодно, но всё работает!
Полагаю, что писать должны без исключения все и желательно об одном и том же, ибо только так разницу почувствовать возможно ещё. Разницу и почти сексуальное единение. Даже не сексуальное, а… Секс ведь — чепуха, ничто, а что-то другое — это всё. Всё есть средства. Цель отсутствует, но не это ли здорово, весело и легко?!
Ничто ничего не оправдывает, но это и хорошо! Никчемная, бессмысленная, ничем не оправдываемая, но вечная и непобедимая жизнь — не это ли Красота?! Не это ли те самые Новые и вместе с тем Вечные Ворота, которые одни лишь во всей вселенной заслуживают того, чтобы смотреть на них бесконечно всегда, ни о чём не задумываясь, не печалясь, не делая выводов и не надеясь никогда ни на что?!
А если же это и не так, то, право, какая разница?
Долго я думал, не мог решить, надо ли писать предисловие. Не надо ли его, наоборот, не писать?
И мучился я. Или не мучился. Наоборот, мужался, жил, решил, что надо. Вылетит — не поймаешь.
Что бы хотел я ещё, если, конечно, допустить, что в моём положении ещё позволительно чего-то хотеть? Я хотеть, очень хотеть извиниться за что-нибудь, но только не могу точно сформулировать за что. Не хотел никого обидеть ни тогда, ни тем паче сейчас.
Ещё хотеть мне желать. Желать того, чем самого как-то в течение жизни постепенно, крайне не торопясь, наградила Природа: желаю всем вам, дорогие читатели, отличного настроения и… никаких надежд!..
Так спасёмся…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Что куришь? — спрашивает.
— «Блю риббон», — отвечаю. Отвечаю. Отвечаю.
— Давай.
— Привет, я второе мая продлил. Пока не закончу «Псевдо», будет второе мая, но в принципе, сегодня же и кончится.
— ТЫ второе мая продлил?! Поверишь ли, Скворцов, сегодня я видел сон, что приехал какой-то мужик из Эстонии, а у них первое мая отменили и вместо этого сделали 31-е апреля.
— Что ж, ничего удивительного. «Псевдо» подходит к концу, и в этот знаменательный день я вижу лишнее подтверждение тому, что коммуникационная система работает.
— Ну, знаешь ли, в этом отношении коммуникационная система работает на протяжении всей моей жизни. Так, например, начнёт мне кто-нибудь говорить о немецких касках, а я об этом думал вообще в последний раз лет в пять, но накануне как раз приснился сон, в котором фигурировали эти самые каски.
— Да уж.
А через пять минут мы, друзья детства, расстались.
Надо сказать (кому?), что когда я только что вышел из метро (примерно 40 минут назад) я решил, что где-нибудь в начале последней странички обязательно напишу, что вот, мол, скоро закончу «Псевдо», а покурить в ознаменование финала нечего. А потом не вытерпел: купил на мамины деньги, данные на покупку проездного, который мне не продали, ибо не хватило шести тысяч рублей, сигарет за тысячу двести. Ах, мамины деньги, мамины деньги. Плохо. Работаю, работаю, а своих нет. Вот ведь, блядь! (Может ещё какой-нибудь персонаж напоследок ввести?)
Так вот, купил, стало быть, сигарет и стал придумывать, как бы эту растрату объяснить. А когда пришёл, то так и объяснил, как придумал. (Черт подери, господи, чёртери, как мало осталось времени, как мало свободных строк, а я всё… Э-эх!!! Сука, дура, жопа…)
— Дядя Фридрих, ты обещал, что мы пойдём кататься на каруселях. Почему мы не пошли?
— Нет.
— Дядя Фридрих, ты обещал, что когда я вырасту, у меня будет семья, любимая работа и так далее. Где всё это? Или я ещё не вырос? Что же мне делать? Почему ты молчишь?
— Нет.
— Дядя Фридрих, почему же мы всё-таки не пошли тогда кататься на каруселях и смотреть канатного плясуна?
— Хорошо, пойдём теперь. Дай руку — я насыплю тебе в ладошку орешков.
— Спасибо, дядя Фридрих. А скоро мы дойдём до каруселей?
— Разве ты не видишь, малыш, что мы уже сидим в кабинке?
— Ой, теперь вижу. Дядя Фридрих, а достаточно ли прочна карусельная ось? Вдруг мы улетим прямо в небо?
— Да, прочна. Нет, не улетим.
— Дядя Фридрих, у меня кружится голова. Я никогда не думал, что карусель — это так опасно.
— Что?
— Дядя Фридрих, ты обещал, что когда я вырасту, у меня будет семья, любимая работа и Женщина-для-меня.
— Да, я обещал.
— Дядя Фридрих, карусель кружится все быстрее, а солнце садится. Что это означает? Неужели мы не успеем посмотреть канатного плясуна?
— Смотри.
— Дядя Фридрих, я хочу Женщину-для-меня. Дай мне её!
— Завтра.
— А это правда, что сегодня ночью похороны «Псевдо», а, дядя Фридрих?
— Какая чепуха! Похорон не будет. Никогда. Подумай сам, как можно похоронить то, чего нет?
— Ну так, похоронить — не похоронить…
— Хорошо, коли так, могу сказать тебе, что именно сегодня похорон «Псевдо» не будет. Во все остальные дни — всегда пожалуйста.
— Жизнь — дерьмо и задница! Это обманная карусель!..
Как же так? Как же быть? Кому нельзя того, что всем можно? (Загадка, пословица, поговорка, прибаутка, предательница.) Сидят на ложке, свесив ножки. Кто это?.. И как же это так выходит, что как входит, так уже и не выходит?
У меня на шее крестик, а у Вовы на шее нолик, а Серёжа, бедный, линию проводит вдоль.
Над холмами летала крыса и махала крылом. В амбаре мышка её ждала и, чуть не плача, приговаривала: «Крысонька, любимая моя, приди, приди в мою обитель мышки!»
Но крыса не спешила. Она летала так, для удовольствия и, наслаждаясь полетом, семь раз заходила на новый круг. (Кстати, добридненская кошка по имени Писюк сегодня упала с балкона четвёртого этажа, но не разбилась.)
«Псевдо» — это своего рода Портрет Дориана Грея. Нет? Вам не кажется? А почему?
Сейчас, в два часа второй ночи второго мая 1995-го года, закрывая глаза, я вижу «Псевдо», лежащего на больничной койке, таким стеклянным взглядом уставившегося в потолок. Милая медсестра Анна, чья пизда при ходьбе находится на высоте примерно метра от пола, чисто вымытыми руками отставляет в сторону капельницу. Из-за шторы выступает дядя Фридрих, медленно подходит к «Псевдо» и закрывает ему глаза…
Сегодня, в два часа второй ночи второго мая 1995-го года, закрывая глаза, я вижу это.
И что, после этого я останусь жить? Как вы думаете?
Да конечно останешься, рыженькая мудашка. Кому ж ты на хуй-то сдался, милый мой мальчик?
Сегодня, 29-го мая 1999-го года я всё-таки выебал Лену Зайцеву. Ровно пятьдесят месяцев назад я спросил её в ненужном телефоническом разговоре: «Когда же мы теперь увидимся?» Она, дурочка, и сказала, что месяцев через пятьдесят. Всё, как положено. Ей 31, а мне 26.
Смешно. Почему-то сегодня вспомнилась эта ночь, 3-го мая 1995-го года, когда был закончен «Псевдо». Какая хуйня! Какая же кругом хуйня! Как трудно жить одновременно в нескольких годах.
Последняя страница (рукописная)
Забавно то, что, в самом деле, если разбить всю свою жизнь на множество составляющих её секунд и одновременно их все прожить, будто пронзив неким невидимым стержнем (хуем, к примеру, чтоб понятней вам было) то ведь всего-то и будет жизни-то секунда одна! Хорошо бы!
А про 99-й год — это обман. Это всё ложь.
Милая, родная моя Женщина-для меня: Мила, Ольга Владимировна, Ленушка, Зубричек, Катя, Анечка (дуловская), я люблю вас. Простите мне.
А про 99-й год — это обман. Всё это ложь. Псевдо умирает последним. И неизвестно всё: как там, что, останусь ли я после этого жить? Как вы думаете? Вот как вам кажется? Останусь ли я после этого жить?
Соображениями делитесь по адресу: [email protected] Телефон: 8 909 927 06 55. Спросить Максима.
(А последняя строчка романа уже написана 20-го марта 1995-го года красной ручкой возле дома № 69 по улице Вавилова, где я ожидал Катечку Живову, берущую интервью у каких-то жлобов. И то, что я напишу сейчас, тоже давно заготовлено в рыженькой голове. Отстоялось в мудацком колодце моём.)
Мне пять лет. Я называюсь Максюша. Дневной сон в небольшой комнате хрущевской пятиэтажки, расположенной в Марьиной роще, на Октябрьской улице. Дом — 68, квартира — 28. После сна, в котором я видел дракона, после утреннего просмотра «Клуба кинопутешествий» (клубкино (чьё?) путешествие, как я полагал тогда) мама-то мне и говорит: «Жили-были три японца: Як, Як-цыдрак, Як-цыдрак-цыдрони; жили-были три японки: Цыпи, Цыпи-дрипи, Цыпи-дрипи-лимпомпони; вот они переженились: Як на Цыпи, Як-цыдрак на Цыпи-дрипи, а Як-цыдрак-цыдрони на Цыпи-дрипи-лимпомпони; вот у них родились дети: у Яка с Цыпи — Як-цыплёнок (я засмеялся), у Як-цыдрака с Цыпи-дрипи — Як-цыдрёнок-цыпидрёнок, а у Як-цыдрак-цыдрони и Цыпи-дрипи-лимпомпони родился Як-цыдрак-цыдрёнок-цыпидрипи-лимпомпёнок…» (тут я опять засмеялся).
…И ещё апостол Иуда сказал…
Февраль — май 1995, Москва
notes
Примечания
1
Ergo coitus, ergo sum — латинский афоризм, подвергнутый паронимическому переосмыслению, вследствие чего грамматически неверный, но гипотетически означающий «Трахаюсь, следовательно существую».
2
Lupus non mordet lupum. — волк волка не кусает. (лат.)
