Беглец (СИ)

– Любишь музыку? – раздался голос Ребенка рядом.

– Нет, – не отрывая взгляда от мелкого шрифта, небрежно бросил Семеныч, сравнивая технические характеристики на коробках. – Пишу ее. Железо у меня непрофессиональное, соответственно и звучание. А в этих наушниках – наиболее приемлемое качество. Девушка, вот эти я беру.

– Кофе попьем? – предложил Ребенок, движением головы показывая в сторону небольшого кафе.

– Можно, – согласился Семеныч, рассеяно открывая коробку. – Переходник-то положили?

– У тебя разве нет переходника?

– У Нее может не быть. Я не себе купил.

– Давно вы вместе? – мимоходом поинтересовался Ребенок.

– С кем? – моментально напрягся Семеныч, вмиг сообразив, что ранее не обсуждал с Ребенком свою личную жизнь.

– Молодой человек, – вместо ответа Ребенок подозвал официанта. – Два эспрессо. И пару сэндвичей. Ты что-нибудь будешь?

– А-а, нет. Я дома поем. Только кофе.

– А я голодный. Живу один, иногда лень готовить. Вот и питаюсь – где голод застанет.

– При-вет, – Она возникла около их столика, метнув полный возмущения взгляд на мужчин.

Семеныч улыбнулся и придвинул Ей стул:

– Кофе будешь? Поесть заказать? Ты как здесь? Погляди, что я тебе купил.

– Я обувь детям смотрела в торговом центре напротив, – не отрывая глаз от Ребенка, медленно проговорила Она. – Тебя увидела в окно.

В то же мгновение зазвонил телефон. Ребенок ответил на звонок и, выбравшись из-за стола, спешно направился к выходу.

– Да ты что?! – возмущенно прошептала Она.

– Да я что? – в тон Ей ответил Семеныч.

Ребенок стремительно подлетел к столику, выложил пару купюр:

– Прошу меня извинить. Возникли срочные дела. Приятного вечера.

– Ты забыл? – Она приникла к окну, чтобы посмотреть, куда тот пойдет.

– Черная ауди у него, – сказал Семеныч, понимая, что Она хотела увидеть ту серебристую машину с аварии. – Что забыл?

– То, что было! – Она в возбуждении села обратно.

Принесли кофе с сэндвичами.

– А что было? Он ехал с неположенной скоростью на красный свет. Я сам выскочил наперерез ему. Мне показалось, что он мог сбить тебя. Мне просто показалось, – Семеныч оборвал фразу. – В общем, он оказался нормальным парнем, живет со мной в одном доме. Может, это не он? Я об аварии не спрашивал – неудобно было. Но я про машину спросил незаметно. Он сказал, что у него только эта ауди.

– Это он! – воскликнула Она.

– Ну, он и он, – Семеныч взял Ее ладони в свои, успокаивая. – Может, он был пьян или под кайфом? Наркоман? Да я тоже виноват в той аварии. И вообще, ничего не произошло. Давай забудем? Он – хороший парень. Благотворительностью, вроде, занимается.

– Ты посмотри на него! На его лицо! На его мертвые глаза! На его хромоногую походку!

– Браво! Это все твои доводы? Глаза, как глаза, мутноватые, правда. Ну, хромает, может с ногой чего, – засмеялся Семеныч.

– Не общайся с ним? – просительно сказала Она.

– Да ну что ты? Мы видимся иногда. Что ты, в самом деле, глупости говоришь?

– У него волосы черные!

– Весомый аргумент! – Семеныча совсем развеселился.

– Ты же видишь, что что-то происходит! Он в глаза не смотрит!

Семеныч осекся и стал собираться. Ему и самому уже не в первый раз приходило в голову, что все происходящее «нечисто». Отрывисто бросил:

– Доела? Пошли.

Она вздрогнула. Она не могла четко сформулировать, что именно Ей не нравилось в Ребенке, потому что не было никаких объективных и субъективных факторов, кроме смутного тревожного ощущения. Поэтому Она подняла несчастные, немного испуганные глаза на Семеныча. Он тотчас ощутил к Ней невероятный прилив нежности, чем Она незамедлительно и воспользовалась.

– Пойдем домой. Поздно, – мягко сказал он. – Наушники попробуешь.

Она мгновенно отреагировала, обвила руками его шею и зашептала:

– Совсем не поздно! Давай, сбежим?

Ее дыхание коснулось Семеныча, и он замер на полуслове, уплывая из окружающей действительности. Но еще не до конца ушедший «разум», на всякий случай, уточнил:

– До одиннадцати обернемся?

– Конечно! – искренне пообещала Она.

До утра мысли о Ребенке их уже не беспокоили, как впрочем, и все остальные мысли. Когда они были вместе, похоже, и конец света, если бы и произошел, то вряд ли бы остался ими замеченный.

Первый волновался за Второго, который все чаще и чаще условно исчезал из мира эгрегоров. Однако это не являлось для их мира чем-то необычным. Чаще всего такие «пропадания» эгрегора были обусловлены тем, что эгрегор излишне «глубоко погружался» в решение каких-либо проблем своих «подопечных» в мире людей. Достаточно часто эгрегору приходилось для этого бывать в разных местах, событиях, явлениях и мыслях одновременно, что вынуждало эгрегора рассредотачивать свою энергию, которая опускалась ниже требуемой для минимального обнаружения концентрации. Общая энергия эгрегора от этого не изменялась, но теряла свою плотность. Поэтому такого эгрегора было достаточно трудно выявить.

Первый прекрасно видел, что у Нее и Семеныча все наладилось. Они мало ссорились и много времени проводили вместе. Мика рос и развивался.

Но смутное ощущение тревоги не покидало Первого. Он никак не мог выловить Второго и поговорить с ним. Мало того, Первый чувствовал неясное волнение и в самом мире эгрегоров, будто их общая энергия несколько видоизменилась. Небольшое смятение почувствовали и все остальные эгрегоры. Невидимое напряжение росло, точно шел мелкий дождь, и все эгрегоры почувствовали то, что, если «дождь» не закончится, то они рано или поздно вымокнут. Беспричинный страх овладевал всеми эгрегорами. В их энергию вливалось что-то тревожное и мрачное. Непреодолимый ужас пронизывал насквозь каждого эгрегора.

И все они решили, что Хозяин должен вот-вот появиться, и вряд ли он в хорошем расположении духа. Только Хозяин мог нагнать такой страх перед своим появлением. Этим бы все объяснялось, но Первый не переставал тревожиться: хотя он и был чист перед Хозяином, но Второй…

Впервые в истории эгрегоров один переживал за другого.

Утром Она по телефону отпросилась с работы, сославшись на семейные обстоятельства. Семеныч отправился в офис.

По дороге Она заглянула в супермаркет, и, рассеянно кидая продукты в тележку, думала о Семеныче. Таща два пакета и проклиная себя за тяжелые покупки, неторопливо дошла до дома.

Положила коробку с наушниками на письменный стол, планируя сначала приготовить обед. Потом не вытерпела и послушала звук, который, действительно, сильно отличался в лучшую сторону.

Протирала пыль, пылесосила, мыла полы и думала о Семеныче. Вспоминала его смех, его шутки, его голос, его тело, его улыбку – все сливалось в одно ощущение радости и тепла. Про Ребенка Она совершенно забыла с самого вечера.

«Почему нам не встретиться было раньше? Как жаль, что мы так поздно встретились. А теперь только и остается, что прятать совесть ото всех подальше и скрываться, где придется, урывая то часик утром до работы, то пару – после. Так тяжело, как будто мы преступники какие, – Ее настроение из хорошего постепенно приходило в норму, и чуть было не ушло в негативное состояние, но Она вовремя спохватилась, остановив себя: – Стоп. Сейчас обед приготовлю и заберу сына из садика пораньше, в парк прогуляемся».

…Суп доходил на плите. Она приготовила легкий салат.

«Ну вот и все. Только зелень порезать», – облегченно улыбнулась Она и открыла холодильник, в котором оказалось темно. Щелкнула выключателем на кухне – электричество отсутствовало.

Во время разговора с коллегой Семеныч подпирал подборок рукой и нетерпеливо поглядывал на часы: после бурной ночи есть хотелось довольно сильно, а спать хотелось еще больше.

Семеныч уже с утра был не в настроении. Встречи с Ней дарили радость и наслаждение, но после, как отшатнувшийся маятник – гнетущую тоску.