Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)

Вечер девятого января. Через два часа последний путь до Казани, а там до Елабуги. Последний раз родные стены университета.

Слишком устал.

Я прожег свою жизнь.

Замедляю темп. Сердце бьется медленнее, медленнее. Еще медленнее.

Еще.

Сердце замерло.

Настало время.

Поднимаюсь со стула и выхожу из студии в зал. Хватаю сумку и бросаю ее на плечо. От тяжести чуть не падаю.

Тихие шаги Лиса. Он появляется из спальни в серой пижаме, с растрепанными блондинистыми волосами. Выглядит, словно заболел или не спал пять ночей. Правая рука держит лист бумаги.

— Я прочел письмо Юры.

У меня это вызывает неподдельный интерес.

— И что он написал?

Лис молчит. Спрашивает:

— И это все? Ты уезжаешь, да? Ты все-таки бросаешь меня.

— Ты сам не пожелал ехать со мной.

— Сколько тебе осталось? Тебе какая-то учеба важнее, чем я? Ты готов потратить еще две недели впустую?

Иду в коридор. Говорю:

— Будем общаться по скайпу.

Ставлю сумку. Надеваю кожаные ботинки.

Лис стоит у коридора.

Спрашиваю:

— Так что Юра написал? Я хочу услышать.

Лис игнорирует вопрос. В его голосе звучит обида:

— Я никогда не буду главным редактором «Фоксрока». С сегодняшнего дня я никогда больше не буду журналистом. Потому что это не мое.

— Попрошу Кэти стать…

— Она не станет. Потому что это тоже не ее.

Укутываю шею в шарф.

— Ты ошибаешься.

А он говорит:

— Я должен жить дальше.

Так ведь об этом Макс Остин ему и твердил все последнее время.

Пальто оказывается на мне.

А Влад заявляет:

— Завтра меня здесь больше не будет. Завтра я начну жить с Настей.

Надев шапку и перчатки, смотрю на дверь. На ту дверь, через которую со мной навсегда распрощались Ульяна, Аня и Андрей. Дверь, которая пережила со мной многое. На ней я занимался сексом с Настей. Через нее, дверь, проносили труп Юры. На ней висело расписание наших концертов. Эта ручка, за которую сейчас схватился я, помнит все прикосновения: мои и тех, кто здесь, в квартире, побывал.

Дверь открывается. Возможно, я открываю ее в последний раз. Выхожу в темный подъезд.

Влад быстро проговаривает, виновато опуская взгляд в ноги:

— Прости.

— Прощай.

Единственный фонарь в районе горел вдалеке, поэтому я нашел Виолетту, подругу-готку, по звуку. Ее темный силуэт качался на до невозможности скрипучих и ржавых качелях. Я сел рядом.

Луна была далеко.

Скрип пронзал ночную тишину так, словно охотник ради забавы вбивал ножи в дикого зверя.

— Ты все-таки пришел. Каким образом?

— Бабушка спит крепким сном с десяти вечера до трех ночи. Я выбрался через окно.

— А как же обратно? У тебя есть лестница к окну второго этажа?

— Поверь, заберусь и без лестницы.

Виолетта поднялась с качелей, протянула руку.

— Пойдем к реке.

И мы направились по невидимой тропе к грунтовой дороге, ведшей к месту, где когда-то находился порт. Постепенно приближаясь, мы сильнее чувствовали ту прохладу, которой веяла речная вода.

Шум волн — биение сердца.

— Я придумал название вымышленной группе. «Биш-Би».

— Ты назвал группу по имени моего кота? Ах, шалун.

Виолетта спускалась к Каме первой. Я старался не свалиться на нее.

— Хотела бы я быть частью твоей вымышленной группы.

— Кто знает, может быть когда-нибудь…

Смех Виолетты — мелодия ветра.

Мы оказались на просторе, стелившимся миллионами камней. Подруга указала на небольшую вершину метров двадцать высотой, на которой росло одинокое дерево.

— Взберемся?

Браться за сыроватую землю, влажную траву и карабкаться вверх — хвататься за жизнь.

— А я песню посвятил тебе.

— Ну-ка, спой.

Мы почти добрались до вершины, когда я запел.

— «Ей не светят звезды, она в обнимку с ночью пытается скрыть совсем живые слезы и душу свою волчью, что так мешает жить. Но людям ведь тоже будет очень сложно всего ее лишить. Она — Богиня разрушения, и, вполне возможно, уже решила все убить».

Смех Виолетты — колокола печали.

Подняться наверх — возможность увидеть больше.

— Я — богиня? Да брось, ты мне льстишь!

— «Она не судит людей, ей это не дано; она всего лишь чья-то рука. Из солнечных лучей полыхает огнем на теле общества вулкан. Она разрушит храмы, зажжет костры из книг, пытаясь освободиться от себя, и поползет туманом ненависти и интриг Богиня разрушения».

Подруга обняла дерево.

— Неужели ты такого мнения обо мне, Максим?

— Но ведь ты же считаешь, что все люди должны умереть, чтобы не причинять вред планете.

Отпустив дерево, она направилась вперед.

Девушка медленно подходила к краю. Внизу волны мыли землю.

— Знаешь, Макс, что я люблю?

— Знаю.

Мы уселись на краю, рискуя свалиться вместе с землей в реку.

Она протянула мне что-то плоское и липкое.

— Жуй. Шоколад.

— Так значит, мы уже никогда не увидимся?

В темноте сложно распознать мимику, но я понял: она изогнула черные брови, словно иронизировала в задумчивости.

— Ну, если ты станешь знаменитым рок-музыкантом, жду тебя с гастролями в Питере.

— Если «Биш-Би» превратится из вымышленной группы в настоящую, то ты просто обязана быть ее вокалисткой.

— И клавишницей.

— Да.

Мы легли на холодную траву. Виолетта достала мобильный. Зазвучала бессмертная композиция Evanescence — «My Immortal».

Шум поездов — вот что Максим Волков любит. Шестой вагон поезда «Нижний Новгород — Казань» зеленого цвета. Проводница принимает пассажиров.

Половина десятого. С небес летит крупный снег, а я стою под ним под светящимся фонарем и не знаю, что делать.

Я лишил себя всего.

Позволил другим лишить себя всего.

Есть ли в моей жизни смысл?

Не уверен.

Проводница улыбается, просит мой билет и паспорт.

Оказываюсь в плацкартном вагоне, иду занимать тридцать пятое место. Присаживаюсь у окна на жесткое сидение. Достаю из сумки телефон.

Так имеет моя жизнь смысл или нет?

Листаю контакты.

Впрочем, какая разница?

Контакт: Катя 3.5.

Не знаю, что заставляет меня это делать, но я звоню ей.

Долгие гудки. После в ответ раздается зевание.

— Кать, привет.

— Довольно странно, что ты позвонил.

Не знаю, что, но что-то заставляет издать звуки в неожиданном для меня порядке:

— Кать, я сейчас еду к тебе. Ведь твое предложение в силе?

Глава 14. Кофе на окне

Лучи зимнего солнца проникают сквозь занавески и падают на мягкую белоснежную кровать. Катя 3.5 щурится. Натягивая на себя футболку, спрашивает:

— Который час?

Я лежу в кровати без трусов. После секса я сразу же заснул.

— Какая разница?

— Мне на работу надо, а тебе сходить за продуктами. У меня кроме пива больше нечего жрать.

Катя протягивает мне трусы. Они почему-то мокрые и пахнут пивом.

Бывшая лучшая подруга находит мой телефон.

— Он у тебя разряжен.

— Я его отключил. Наверное, навсегда.

Она мечется по неприбранной бедноватой комнате. Наконец находит своей телефон. Слышу мат. Опаздывает.

Быстрыми движениями натягивает джинсы, кофту, хватает сумку и мчится в коридор. Оттуда доносится:

— И купи тесты на беременность.

Захлопывающаяся дверь — и тишина.

Мы пытались зачать ребенка. И будем пытаться еще. Потому что на сессию я не еду. В Татарстане мне уже никогда не побывать.