Кризис

– В чем дело? Куда вы пропали?

Это мой начальник. Он находится в разряде старших окуньков. Родился во Вьетнаме, был мальком, постепенно подрос, сожрал нескольких нерасторопных карасиков, и приобрел полоски на спине и знаки отличия: красноватые плавнички. Я его хорошо изучил. « В чем дело» в действительности переводится «Какого дьявола!»

– Извините, машина сломалась.

– Вы должны были позвонить! В любом случае! Мы с Эдвардом прождали вас в кабинете почти полчаса.

Эдвард – из породы щук. Младших, которых в моей прошлой жизни называли щукариками. Чем старше щука, тем больше она, и, как известно, большие щуки зачастую сжирают маленьких. А уж об окуньках, даже старших, говорить нечего.

– Извините. Встала на светофоре, телефона рядом нет. Пока разобрался, звонил в страховку, – я судорожно придумывал алиби.

– Алекс, терпение администрации не безгранично. Мы знаем, что у вас возникли семейные проблемы. Но ваше поведение в последнее время…

– А в чем дело? – насторожился я. – Проект сдан вовремя, даже на несколько дней раньше.

– Дело в том, – окунек расправил жабры, которые внезапно приобрели ярко-красную расцветку. – На вас жалуются сотрудники. Вы ведете себя некорректно, даже приходите на работу в нетрезвом виде.

– Этого не может быть!

– Не хочу вас расстраивать, но на прошлой неделе в дирекцию поступила жалоба от весьма уважаемого работника нашей компании.

– Ерунда какая-то! Если у вас есть претензии ко мне…

– Нет, что вы. Вы – очень ценный сотрудник. Но я вас прошу… – Желтые губки окунька посерели. – Начальство очень раздражено.

Мне стало противно. Работать не хотелось, я тупо посмотрел на переливающийся запутанными водопроводными трубами экран компьютера, пощелкал клавишами, потом разозлился, и демонстративно покинул свое рабочее место. Побродив между кубиками, я понял, что делать ничего не в состоянии, посвистывая вышел на улицу и позорно дезертировал.

– Возьму выходной, – утешал я себя. Жутко хотелось есть, я заехал в супермаркет, схватил зажаренного цыпленка в пластиковой коробке, но неудачи преследовали меня. Коробка предательски раскрылась, облив последние мои приличные брюки горячим жиром. Цыпленок вылетел на пол, подпрыгнул как мячик, будто совершая свой первый и одновременно последний в жизни полет, напоминавший пируэты фигуристов на чемпионате мира, и, перевернувшись пару раз, замер навеки.

Проклиная все на свете, я вдруг испытал угрызения совести, и, проведя полчаса за рулем, вернулся на работу. Это решение, напоминавшее мне старые школьные годы, когда, удрав с урока, вдруг возвращаешься в пятиэтажное блочное здание и нарываешься на завуча, было в корне ошибочным. Будто повторяя унижения детства, я наткнулся на щуку-Эдварда, с поджатыми губами совершавшего обход кубиков.

– Как дела? – радостно-фальшиво приветствовал он меня.

– Спасибо, как у вас? – я протянул ему руку, ошпаренную роковым цыпленком.

– Как нельзя лучше… – хищник замялся, шевеля жабрами и в недоумении ощупывая свою ладонь. – Что это за странный запах? Курица?

– Извините, во время обеда… Неудачно… – не буду же я ему описывать, как зажаренная птица, вырвавшаяся из пластиковой упаковки, безрассудно исполнила половецкий танец смерти…

– Вы позволяете себе приходить на работу в таком виде.. – брюки мои оставляли желать лучшего.

– Извините…

– Да, да, конечно – он как-то странно посмотрел на меня.

Извещение об увольнении я обнаружил на своем столе на следующее же утро. Рядом с извещением недовольно переминалась с ноги на ногу начавшая увядать дама из отдела кадров, а в коридоре, с беспечным видом засунув руки в карманы, прогуливался охранник в серо-голубой рубашке.

– Распишитесь, – недовольно буркнула дама. – Здесь и вот здесь. И здесь. Ваш пропуск, – и она ловким движением вытащила у меня из потрепанную кармана пластиковую карточку, на которой физиономия моя была еще вполне жизнерадостной. – Сорок минут на сборы личных вещей, сотрудник отдела безопасности вам поможет.

– Как, что, почему? – Вопросы эти застряли у меня в горле, и я только и смог, что кисло улыбнуться проплывавшему мимо Эдварду, который приветливо, будто ничего не случилось, помахал мне рукой и радостно проскандировал привычное: «Как дела». Я что-то прохрипел в ответ, Эдвард с энтузиазмом ответил «Прекрасно», и исчез в коридоре. Несмотря на то, что к выходу меня сопровождал скучающий охранник, я совершенно не представлял себе, как жить дальше. «Мы пойдем другим путем» – навязчиво повторял картавый голос Ленина и хрипел, будто проигрывали в голове заезженную пластинку.