Иногда они возвращаются. Главное – не терять крылья

стать мудрой годам к сорока, а не сейчас. А так…

Так рассуждая она поднялась на яхту. Отправились. Было ощущение

невероятного одиночества. Отчего – то было невыносимо обидно, что он

оставил одну именно в этот последний день. А еще она очень боялась вечера, их

предстоящего разговора перед расставанием. Каролина понимала, что он

должен состояться и боялась его. Они должны были поговорить. Нормально, по

– настоящему. Они же так долго этого ждали, шли к этому. Весь этот долгий год

для них было огромной роскошью – поговорить вживую, не онлайн. Хотя

почему она говорит: для них? Она уже с трудом представляет, что творится у

него в голове.

Когда мы болеем, очень часто не чувствуем вкуса еды, говорим, что еда

безвкусная. А сегодня у Каролины был какой – то безвкусный день. Ну, не

может радовать море, не могут окрылять и внушать доверие чайки, когда от

боли хочется кричать и плакать навзрыд.

– Главное не заплакать, – с такой пульсирующей мыслью Каролина

села в машину Алекса в тот вечер.

Они приехали в ресторан. Вокруг огромное количество расслабленных

алкоголем и весельем людей. Как специально подчеркивающих Каролине: “ты

уедешь, а здесь ничего не изменится. Не думай, что кому – то здесь станет

грустно без тебя”.

– Что – то вы какие – то печальные, – откуда – то из глубины зала к ним

подошел Роджер. И не надо так на меня сурово смотреть, Алекс, как будто я вам

помешал. Я вообще не к тебе пришел.

Роджер протянул Каролине большую коробку с восточными сладостями.

– My dear, передай, пожалуйста, Заре. Скажи, что от меня, от моего

пламенного сердца, скучающего по ней.

– Да, конечно.

– Так – так, – Алекс бросил взгляд на коробку, я теперь знаю, что у нас

сегодня на вечер к чаю.

– Даже не думай, я Заре уже написал, что ее ждет. А коробка, между

прочим, специально запакована так, чтобы сладости перенесли перелет.

– Ох и ничего себе. А ты страшный человек.

– Еще раз спасибо, Каролина, ну, не буду вам мешать. А то он, —

Роджер указал на Алекса, меня сейчас испепелит взглядом.

Роджер ушел. И Алекс с Каролиной разговаривали. Обо всем на свете,

кроме самого главного. Полчаса, один, два …

Она не выдержала первая.

– Алекс, как ты думаешь, когда утихнут забастовки и митинги?

– Не знаю, сложно сказать. Дай Бог, это ненадолго. Иначе я просто

останусь без работы – с туризмом возникнут огромные проблемы.

– Как только все прекратится, я приеду снова, ведь так?

Алекс замолчал. Казалось, он молчал целую вечность.

– У меня же еще много времени, благодаря тому, что я экстерном сдала

все экзамены. Я могу ещ …

– Тебе не стоит приезжать.

– Не волнуйся, я дождусь пока не наступит спокойный период. Не могут

же они вечность так выступать.

– Каролина, ты не поняла меня. Я не знаю, с чего начать, как сказать тебе

то, что давно должен был. We cannot continue any more.

Теперь молчала она. С каждым последующим его словом казалось, что

вот – вот должны подступить слезы, рыдания, но нет. Что это, неожиданность,

шок или не по возрасту сложившаяся мудрость, не позволяющая плакать при

нем, мужчине всей, как казалось, жизни?

– Мне невероятно сложно говорить сейчас все это. Но еще с первого дня,

самого первого дня, я понял, что мы не будем вместе. Я хочу, чтобы ты знала, я

люблю тебя и никогда не смогу забыть. И …, я не хочу, не смогу существовать,

если ты насовсем исчезнешь из моей жизни. Ты навсегда останешься моим

ангелом, моей родной девочкой, которая всегда будет в моем сердце. Я никогда,

слышишь, никогда не относился ни к кому так, как к тебе. Я даже представить

себе не мог, что могу так любить и испытывать такую нежность. Я хочу, … я

надеюсь, что ты сможешь ею остаться после моих слов. Ты нужна мне.

С самого первого дня, как мы с тобой были вместе, жили вместе, – Алекс

задумался, я понял, что у меня нет чувства семьи … I don’t have this family

feeling. Пойми, я хотел, я думал о том, что мы будем жить вместе. И я знаю, о

чем говорю. Я знаю это чувство. Я испытывал его. Я жил с женщиной, и мы

были практически семьей. Я знаю это чувство … А с тобой у меня его не было.

Это либо есть, либо нет, ты же понимаешь. Я уверен, что понимаешь. Ты же

умная, мудрая … У меня было ощущение, что ты моя girlfriend, мы живем в

одном доме, выходим в свет, но это не семья.

Алекс еще долго говорил, много и путано: о своих чувствах, о том, что

она ему нужна больше чем воздух, что он без нее существует, а не живет.

У нее же в голове звучала лишь фраза “we can’t continue any more”. И

словно отчаянная попытка вернуться к жизни старым как мир способом —

отвлечься “все – таки сок манго больше похож на пюре, чем на сок”.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

– Милая, ты не видела мой галстук? – Джордж как всегда носился

впопыхах по дому в поисках своих вещей.

– Там, где ты его оставил.

– Не могла бы ты мне напомнить это тайное место, а еще лучше

принести мне галстук.

– Держи, – Кристина протянула супругу темно – синий галстук. Но

только лишь потому, что у тебя сегодня ответственное совещание, а иначе бы я

с таким животом с места не сдвинулась.

Джордж поцеловал округлившийся животик своей жены.

– Прости – прости – прости. И ты, и наш маленький Даниэль. Ты же

видишь, я уже весь на нервах. Ну, кто там еще звонит в такую рань. Ты кого –

то ждешь?

– Нет. Пойду открою.

Заливистый лай разнесся по всему дому через считаные мгновения.

– Мистер Уильям, я же просил Вас не приходить к нам больше со своим

Бенни. Как Вы не понимаете, Кристи беременна, у нее может начаться аллер …

Марко, ты откуда? Как всегда, не предупредил, – Джордж вышел из глубин

дома, довольный тем, что нашел по дороге еще и потерянный зонт.

– Ты неисправим, – Кристина поцеловала брата в небритую щеку.

Важный такой, с бородой. Ты надолго?

– Не знаю еще, у меня несколько новостей.

– Ты женился?

– Это первое, что пришло тебе в голову, – Марко улыбнулся. Нет, не

дождетесь. Я вернулся в медицину.

Что может быть лучше ужина в семейном кругу? Только ужин в семейном

кругу под открытым небом.

Терраса возле дома Джорджа и Кристины в лучах уходящего солнца

выглядела невероятно уютной, а зажженные на столе свечи придавали ей еще

больше тепла и романтики.

– У нас прямо романтический семейный ужин!

– Это точно, а он еще и невероятно вкусный, этот ужин, – Марко

подмигнул сестре. Я так скучал по этим блинчикам.

– Да – да, рассказывай, – Кристина улыбнулась, откинулась на спинку

стула и поняла, что невероятно счастлива, глядя на своих двух родных мужчин.

– Ай, – она вскрикнула, почувствовав легкий толчок в живот изнутри,

– а вот и третий любимый мужчина дает о себе знать.

– Толкается, – скорее утвердительно сказал Джордж с невероятной

гордостью в голосе. Мой будущий футболист. Кстати, Марко, это прекрасно,

что твоя клиника на юге Франции. Если ты там обоснуешься и останешься

жить, я знаю там отличную школу футбола с двух лет.

– Этот сумасшедший уже отдает не родившееся еще дитя с футбольную

секцию, – Кристина потрепала мужа по волосам.

– Конечно, а как иначе.

– Я если честно, с удовольствием бы уже где – нибудь обосновался. И