Зачистка территории

Краеведческий музей города Любимова располагался совсем недалеко от центральной площади – в старой водонапорной башне, сложенной лет сто пятьдесят назад из красного кирпича, и носил соответствующее название "Красная башня". Встретились Павел с Дашей ровно в два часа. Павел перед этим сжевал купленные в ближайшем ларьке полпачки

"Антиполицая", чтобы хоть пивом не пахло. Даша пришла, одетая совершенно по-другому, – в платье, и показалась Павлу еще красивее и была поначалу очень серьезная. Сказала Павлу строго:

– Здравствуйте! – и повела за собой. Сидевшая на контроле старушка с фиолетовыми волосами радостно им кивнула.

Отношение Даша к местному краеведческому музею имела самое непосредственное и состояло оно в том, что часть музейной экспозиции под названием "Губернский город конца XIX-го, начала ХХ-го века" была Дашиным дипломным проектом. Прежде всего, по условиям проекта, требовалось создание достоверной атмосферы того времени. А этого ну никак нельзя было достичь в двух комнатах бывшего профтехучилища, ныне колледжа, где ранее располагалась небольшая историческая экспозиция. Основатель музея некто Иван Сергеевич Махнов уже лет десять-пятнадцать пытался перевести музей куда-нибудь в отдельное помещение, но это ему никак не удавалось. В девяностые годы по время кризиса, уже казалось, что вообще никогда ничего не получится, да и эти помещения заберут. Потом экономическая ситуация несколько улучшилась, а как раз в это время Даше Морозовой дали вышеупомянутую тему диплома и именно это повлекло за собой создание отдельного краеведческого музея в отреставрированном здании старой водокачки и, соответственно, возникновение новой городской достопримечательности.

Основная причина создания краеведческого музея в так называемой

Красной башне состояла, во-первых, в том, что здание это было нежилое, ни подо что другое не годилось, а значит, никто на него особенно и не претендовал, а во-вторых – с башни открывается замечательный обзорный вид на весь город. До конца 90-х годов вход туда был закрыт вовсе, что оговаривалось то ли пресловутой секретностью, то ли небезопасностью самого строения, то есть якобы ветхостью лестничных маршей. Впрочем, истинной причиной было скорее отсутствие какой-либо системы входа-выхода, ибо не столь много народу хотело просто полюбоваться панорамой города, чтобы хотя бы просто окупить ремонт и работу вахтера. Делать же свободный безнадзорный вход было бы безумием, поскольку, естественно, все бы тут же мгновенно изгадили, а еще бы кто-нибудь непременно и кинулся бы вниз по пьяному делу. Получалось так, что вроде все и не против, а дело никак не продвигается – нет денег и нет человека, который будет этим делом непосредственно заниматься.

Два слова следует сказать и об Иване Сергеевиче Махнове. Этот несомненно выдающийся человек родился в Любимове и жил в нем всю свою жизнь, уезжал только на службу в армию ну и на учебу. Город свой он очень любил и к тому же был с юности универсальным коллекционером. Этот необыкновенный человек, сам бывший учитель истории, коллекционировал все, что имело отношение к истории

Любимова, включая листовки, билеты на поезда и в кино, пропуска, карточки (сохранились даже хрущевские талоны на муку), календари, новогодние открытки, а главное – опять же фотографии родного города в разные времена года и в разное время. Он специально ходил по домам и рассматривал семейные альбомы, выпрашивал лучшие фотографии или делал с них копии. Уже одно это смогло дать целый раздел музея середины 20-го века. Дело в том, что на случайных фотографиях, снятых просто на улице, за спинами смеющихся людей в широких штанах, кепках или в других кажущимися сейчас странными одеждах проступал другой город и совсем другая жизнь, которая навсегда канула в прошлое. Иногда на них можно было видеть интересные трогательные детали: детей, глазеющих в объектив, домашних животных. Он имел в своей коллекции даже и военные фотографии, что само по себе было редкостью, например, там были фотографии, снятые немецким офицером в период оккупации, которые случайно обнаружили уже через много лет после войны при ремонте одного здания и почему-то не изъятые КГБ, хотя те их и просмотрели. Особый же интерес представляли панорамные снимки города, снятые с водокачки – один 1912 года, затем уже только послевоенные – 56 года, 66-го и, наконец, 76-го года. Павел надолго задержался перед этой последней панорамой – перед ним лежал тот город, где Паша бегал ребенком – застывшее мгновение, кипящая зелень

– другой мир. Панорама 12-го года была представлена на огромных фотографиях и окружала всю комнату, где находилась Дашина экспозиция. Павел был потрясен. Качество черно-белой фотосъемки было в то время очень высокое, можно было четко рассмотреть даже мелкие детали. Один из уже очень пожилых посетителей вдруг увидел себя совсем маленьким со своими родителями во дворе своего родного дома, который уже больше не существовал, и чуть не расплакался. Ныне уже не было на свете человека, который заснял эту прекрасную панораму.

Осталась сама панорама, Павел перед ней, полупустой музей и прекрасное юное чудо – Даша Морозова.

Кроме того, Иваном Сергеевичем за многие годы были собраны целые коробки с рулонами любительской кинопленки, из которых с трудом

(пленка ломалась) смонтировали и перенесли на видеокассету небольшой пятнадцатиминутный фильм, который тут же можно было посмотреть.

Сам Иван Сергеевич сам по себе был человек несколько необычный, можно сказать, даже экзальтированный: ходил в бархатном берете, носил длинные волосы и бороду. Впрочем, о таких в народе иногда говорят "гениальный дурак", поскольку вместо того чтобы купить бутылку водки, человек, например, покупает книгу.

Нести людям свет знаний с ранней юности представлялось для Ивана

Сергеевича его истинным призванием. Он оттого и пошел в учителя, однако реальное общение с детьми изменило его представление настолько, что уже буквально через год работы в школе он напрочь потерял все свои иллюзии и, пожалуй, стал бы первым в свите царя