Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом

ХЕФЕЦ. Но мне это необходимо.

ФОГРА. Если тебе мало мучений… положи себе на голову стол.

ХЕФЕЦ (после некоторого размышления). Ладно. (Залезает под стол и, привстав, приподнимает его головой.)

ФОГРА. Это вы к свадьбе так принарядились? А что? Тебе, папочка, эта ночная рубашка очень к лицу. А ты, мамочка, в этих штанах просто очаровательна. Не будь я вашей дочерью, в жизни бы не догадалась, кто из вас мужчина, а кто женщина. Теперь вас можно называть Кламантэгалах и Тэгаласэа. Продолжайте, продолжайте.

КЛАМАНСЭА. Ты на себя посмотри — в этих трусах и лифчике. Сейчас тебе, конечно, кажется, что у меня никогда не было таких же белых и упругих бедер, а твой отец всю жизнь ходил в ночной рубашке… Ты не в состоянии представить, что он когда-то носил белые сорочки и черные облегающие брюки. Что у нас тоже были темные ночи и жаркие объятья. Ты не изобретаешь ничего нового, дорогая моя. Сейчас ты упиваешься собственной молодостью. Да, сейчас твое время. Но потом… Потом придут другие «Фогры», искромсают ножами и вывернут наизнанку твое нутро, и будут терзать тебя точно так же, как ты сейчас терзаешь меня.

ФОГРА. Даже не знаю, что и сказать, мама. Ты ничего не понимаешь. Разве ты не видишь, что мне хорошо? Просто ха-ра-шо.

ТЭГАЛАХ (закрывает глаза). Мне тоже хорошо. Я ни на что не жалуюсь. Мне хорошо.

КЛАМАНСЭА (плача). Давай, прыгай тут, скачи, радуйся… Я знаю, кто я теперь. Я — курица. Я пытаюсь отыскать на земле маленькие крошки счастья. Цып-цып-цып! Цып-цып-цып! А если вам так нужно, я готова и умереть. Может быть, тогда меня кто-нибудь пожалеет. И когда я буду лежать в могиле, можешь сколько угодно кричать «мама»! Мама тебе уже не ответит… (Горько плачет.)

ТЭГАЛАХ (продолжая заниматься самовнушением). Это плачу не я. Я даже и не собираюсь плакать. У меня все хорошо. Настолько хорошо, насколько может быть хорошо. (К нему подходит Фогра.) Что, ударить меня хочешь, да? (Фогра дает ему пощечину. Пауза.) Меня ударила собственная дочь. На глазах у моей собственной жены. А жена — в моих штанах. Это просто неслыханно! (Рыдает.)

ФОГРА. Ну вот, теперь и ты плачешь. Хватит вам всем тут рыдать. Вытрите слезы и послушайте, что я вам скажу. Я достаточно насмотрелась на ваши синие от натуги лица. И сыта по горло вашими попытками подлизаться ко мне. Но вы должны наконец признать горькую правду. Ваши игры с Хефецем ни к чему не привели. Вот он, перед вами, со столом на голове. Он совершенно в вас разочаровался. Чтобы этого добиться, не стоило такой огород городить. Я хочу, чтобы вы раз и навсегда поняли, что вы из себя представляете. Дорогие мои родители, ваше время ушло. Сейчас на повестке дня ваша дочь. Откажитесь от своих притязаний, забудьте, что вы мужчина и женщина, и остаток своих дней сможете провести под моим покровительством.

ТЭГАЛАХ. Нет, нет и нет. Я чувствую себя отлично. Я еще на многое способен.

ФОГРА. Насмешить меня — вот на что ты способен. Не упрямься, признай мою правоту.

ТЭГАЛАХ. Нет, я еще не готов. Завтра.

ФОГРА. Нет, сейчас. Признайте, что я права. (Обращаясь к Кламансэа.) Признавайся.

КЛАМАНСЭА. Но я уже и так это признала. Если бы ты была со мной чуть-чуть поласковее…

ТЭГАЛАХ. Завтра… Я — завтра…

ФОГРА (матери). Сука! Корова! Свинья! Ты не дождешься от меня никаких уступок! Признавай, что я права. Признавай немедленно!

КЛАМАНСЭА. Признаю, Фогрочка, все признаю. Бери меня и делай со мной, что хочешь.

ФОГРА. Сделаю, мамочка, сделаю, можешь не сомневаться. (Тэгалаху.) А теперь ты. Признавай!

ТЭГАЛАХ. Если бы ты немного смягчила формулировку… (Фогра бьет его по лицу. Пауза.) Меня опять ударили. Ну и отлично. Второй удар — решающий. Теперь я могу все признать и от всего отказаться. Признаю, Фогра, и уступаю! Я больше не должен нести бремя своего «Я». Какое счастье!

ФОГРА. Ну вот, вы и обрели покой. Потому что нашли в себе смелость признать, кто вы на самом деле. А теперь, чтобы внести окончательную ясность в наши отношения, повторяйте за мной слово в слово: Мы, родители Фогры, Кламантэгалах и Тэгаласэа…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. Мы, родители Фогры, Кламантэгалах и Тэгаласэа…

ФОГРА. …торжественно клянемся…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …торжественно клянемся…

ФОГРА. …провести остаток жизни…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …провести остаток жизни…

ФОГРА. …в кресле-качалке, грызя сухари и нянчя внуков…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …в кресле-качалке, грызя сухари и нянчя внуков…

ФОГРА. …и изо всех сил заботиться о счастье тех…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …и изо всех сил заботиться о счастье тех…

ФОГРА. …кто находится в расцвете сил…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …кто находится в расцвете сил…

ФОГРА. …то есть о счастье Фогры…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …то есть о счастье Фогры…

ФОГРА. …о счастье Фогры.

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …о счастье Фогры.

ФОГРА. Фогры!

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. Фогры! Фогры! Фогры!

ФОГРА. Я вижу, вы все поняли.

КЛАМАНСЭА. Браво, Фогра! С точки зрения родительской и с точки зрения общечеловеческой.

ТЭГАЛАХ. Браво, Фогра! В научном аспекте и в спортивном!

ФОГРА. Ладно, на сегодня лести хватит. Пойду домой. Там меня ждет мое свадебное платье. Хефец пойдет со мной и подаст его мне.

ШУКРА. Дверь была открыта, и я не стал стучать, потому что это не в моих правилах. (Фогре.) Меня зовут Шукра. (Фогра внимательно его разглядывает.) А ты, если не ошибаюсь, Фогра?

ФОГРА. Если хочешь что-то сказать, говори, но только покороче. Твой вид вызывает у меня скуку.

ШУКРА. Я видел, как ты бежала сюда по улице в трусах и лифчике, и, к моему удивлению, никто над тобой не смеялся. Наоборот, несколько человек даже плакали от зависти.

ФОГРА. Тоже мне, новость.

ШУКРА. Верно, про такое я уже слышал. (Подходит ближе к Фогре. Пауза.) Но мне не дает покоя один вопрос. Скажи, ты действительно счастлива?

ФОГРА (развеселившись). Если пойдешь со мной и подашь мне свадебное платье, узнаешь о моем счастье еще кое-что.

ХЕФЕЦ. Но ты же сказала…

ФОГРА (Шукре.) Добавь-ка ему еще стул. (Шукра с видимым удовольствием ставит стул на стол, под которым сидит Хефец.)

ШУКРА. Я готов. (Фогра уходит. Шукра за ней.)

ХЕФЕЦ. А как же я?

ХЕФЕЦ. Хватит тут у меня перед самым носом задницей вертеть. Я не могу умирать, когда у меня перед глазами ягодицы пляшут.

ХАНА. Ты неисправим. Всю жизнь был жалким и мелким. Таким и умрешь. (Уходит.)

ХЕФЕЦ. И когда все это кончится?

Ты пришел слишком рано. Еще даже стол не накрыли.

АДАШ. А я не голоден.

ХЕФЕЦ. Еще целых полтора часа. Подождать, что ли, не мог? Не терпится мой бездыханный труп увидеть? Чего ты притащился в такую рань?

АДАШ. Ты же меня сам пригласил.

ХЕФЕЦ. Сегодня утром ты даже слушать меня не хотел. Только и делал, что плюхался на стул и орал: «Меня, меня, меня!»