Жаркой ночью в Москве...

– Значит, игнорируем социальную ответственность бизнеса. Не помогаем развитию искусства, любимого детьми и взрослыми. Посредством Люси и Софи. Завтра жди проверки налоговой, пожарной, санитарной, эпидемиологической служб и антитеррористического центра. Так что, гражданин Кляр, завтра твои девицы будут обучать бальным танцам сто двадцать восемь официальных лиц на безвозмездной основе. И еще за недосмотр по Чимкенту ответишь. А ты, Федорыч, перемогнись до завтра. Будешь понятым.

И неустановленное лицо ментовского (а может, и не ментовского) майора (а может, и не майора) скрылось в окне. Через секунду в Савельевский переулок въехал танк Т-90 с надписью «ДПС» и забрал Соломона Марковича для выяснения обстоятельств и недопущения воспрепятствования следственным действиям.

На некоторое время в Савельевском переулке образовалось затишье. А потом Сюля снизу спросил:

– Страдаешь, Федорыч?

– Да есть немного…

– А то мы с Пончиком к тебе Зинку пришлем… Она к тебе всегда с большим уважением…

– Да что вы, ребята, – всполошился я, – перебьюсь как-нибудь. А то вам самим мало…

– Зинки никогда не мало, – веско сказал Пончик и обратился к Сюле: – А может, вернемся?..

Сюля кивнул, и поручик Голицын с корнетом Оболенским… А чего там… Полиэтиленовая сумка с водкой – вот она, родимая, тут. Стакан-другой… глядишь – Зинок уже две. И нет никаких моральных сомнений типа «мы ж не музыканты какие».

Я шлепнулся в кресло. Снизу под баян донеслось: «Мама, мама, это я дежурю…»

Вот загноиш! Притырил бесхозный баян.

Не соскучишься жарким летом в Москве.

Ну и что дальше? Кого мы будем использовать в качестве заменителя резиновой женщины?

– А собственно говоря, Михаил Федорович, – подал голос задремайший было Герасим, но уловивший во сне ход течения моей мысли и придавший ей оформленное состояние, – а почему нужно использовать суррогат резиновой женщины?.. Вместо настоящей, живой, теплой резиновой женщины. Где-то у вас должен быть телефон магазина интимных услуг…

– А почему он у меня должен быть? – удивился я.

– Ну как почему? Вспомните. Три года назад…

– Вспомнил!.. Как не вспомнить…

У приятельницы моей, редактора моего ненаглядного, заслуженной динамистки российского кинематографа, был года три назад день рождения. Собственно говоря, у нее и два года назад был день рождения. И год назад. У нее вообще каждый год бывает день рождения. Такое вот устройство организма. Много лет я мучился в поисках подарка. Хотелось чего-то необычного. И вот однажды, как я уже говорил, года три назад, я покупал в аптеке «Софрино» на Кропоткинской (ныне Пречистенке)… не помню чего. Если половина жизни у тебя проходит в покупках лекарств, то ты вправе забыть о покупке одного отдельно взятого лекарства. Возвращаясь домой, я наткнулся на магазин для взрослых «Интим». Как я мог на него наткнуться, если он находился в прямо противоположной стороне от моего дома, не знаю. Но вот ведь наткнулся! Судьба! И, подчиняясь внезапно вспыхнувшей интуиции, зашел в него и увидел каучуковый фаллос, двадцать пять сантиметров длиной и шесть-семь сантиметров в обхвате, на подставке. Он выглядел как живой. Словно просился куда-то. В какие-то неведомые дали и глубины человеческого естества. И я его купил. Взяв у девушки-продавщицы телефон заведения, если возникнет какая-либо надобность.

Когда я собрался идти на день рождения, позвонил мой дружочек Санек и попросил от его имени купить редактору-динамистке цветы. Зная, что денег за цветы я от него не дождусь, потому что не известно, когда мы встретимся, я купил один цветок. И у меня возникла гениальная идея. Из ботинка я добыл гвоздь и…

…Я позвонил в дверь моей подружке. Она открыла. В одной руке я держал цветок, а в другой – каучуковый фаллос.

– От Санька, – сказал я, – цветок. А от меня – хуй! (Оцените игру слов.)

Затем вставил в проткнутую гвоздем из ботинка уретру цветок и добавил:

– А все вместе – ваза!

С тех пор ваза стала украшением ее праздничного стола.

А на следующий год в том же магазине «Интим» я ей купил кружевное белье. Так что свое семидесятилетие она встретила во всеоружии. Что не помешало ей продинамить всех присутствующих.

А вот и телефон этого интим-салона.

Шестнадцатый звонок

Мне ответила та же самая девушка:

– А-а-а, это тот старый фетишист, который купил кружевное белье, чтобы дрочить на него каучуковым фаллосом?

У девушек из интим-салонов профессиональная память на безлошадных кобелей.

– Такси за мой счет, – сказал я ей, – блондинку лет тридцати, шантретку 90-60-120 и Барби в одежде школьницы.

– Шантреток таких параметров в настоящий момент нет. Поставщики подводят. Могу предложить модель рыжего окраса.

– Пожалуй, соглашусь на рыжий окрас. – И я пропел: – Люблю я девок рыжих, нахальных и бесстыжих. Ах, рыжая девчонка игривее котенка!

– Извините, игривых котят ожидаем в следующем квартале.

– А Барби?..

– Насчет Барби советую обратиться в магазин для детей. Мы не хотим иметь дело с УК РФ. А для ролевых игр могу предложить хлыст, намордник и «Педигри».

– Ладно, – согласился я, – тогда блондинку и шантретку. И хлыст на всякий случай. А на намордник и «Педигри» у меня башлей не хватит. И обязательно инструкцию по применению. Чтобы не было передоза.

Переулок мой подзатих. Токарь-универсал Семен Петрович Кузичев прекратил свои тантрические забавы, неустановленное лицо ментовского майора Сергея Михайловича Шепелева надело чехол на отравленный зонтик для Чубайса, арбатский заблевыш разминался перед очередным куплетом, Сюля и Пончик согласились не кромешить из-за Зинки друг друга: куда уж, и так живого места не осталось. Только тихо брел в сторону набережной индифферентный рыжий кот. Куда торопиться – чать, не март месяц.

А я сижу. Жду. Во. Цоканье каблучков по переулку. Несут мне мою блондинку, тащат шантретку 90-60-120. С хлыстиком и намордником.

Савельевский переулок встретил продавщицу с удовлетворением. Ну вот, наконец-то человек обретет покой. Благорастворение на воздусях и во человецех благоволение. Резиновых, правда, но от живой бабы не отличишь. Если в темноте. И очки снять. А на свету и в очках кто ж мне даст? Лично я бы не дал… Да и не выпустили еще резиновых Липскеровых Михаил Федорычей. Хотя если с каучуковым фаллосом… Сантиметров двадцать пять в длину и пять-шесть в толщину… Э-э-э-эх… У меня нога тоньше.

Открываю дверь. Стоит девушка-продавщица. И мужик. Здоровый такой мужик, размеристый. С двумя пакетами.

– Наина, – говорит девушка.

– Фрол, – говорит парень. Размеристый.

– А зачем нам Фрол? Нам Фрол не нужен! – говорю я с интонациями Семена Фарады из фильма, не помню названия.

– А Фрол у нас инструктор, – поясняет Наина. – Вы же девственник?

– Ну, как вам сказать…

– Да нет, те не в счет. Я имею в виду нашу продукцию.

– А-а-а-а, это да. А есть разница?

– Огромная. Женщина натуральная непредсказуема. Она может быть холодной, как свиная отбивная из морозильника. Может ни с того ни с сего начать орать. Еще до того как разделась.

И ей наплевать, что ребенок в соседней комнате только заснул, а у соседа из квартиры напротив с утра лекция по теоретической механике. Она может кончить, когда вы только начали, и она отворачивается и засыпает, потому что ей завтра на работу. И ее не интересует, как вы поедете на работу, если треск ваших тестикул привлекает внимание всего троллейбуса. И она может начать, когда вы уже кончили, и не даст вам заснуть, рассуждая о вселенском эгоизме мужчин. И это еще ничего. В пылу недовольства она забудется и бросит вам упрек, что у Сергея Мордасовича это было не в пример дольше. Живая женщина капризна. Она может требовать постоянного кунилингуса и в то же самое время отказать вам в законном орально-генитальном. В позе всадника она поворачивается к вам спиной, потому что так у нее пепельница под рукой. И ваши ноги ей нравятся больше вашего лица. И наконец, она может в финальный момент потребовать не кончать в нее. Как будто поблизости есть еще одна женщина, которая только и ждет, чтобы в нее кончили.