Фантазии Старой Москвы (СИ)

- Ну-у-у, по мошонке.

- Хренов м...к. Граждане, ничего здесь интересного нет, разойдитесь. Да принесли наконец?

Толпа гогочет. И не расходится, плебеи. Сейчас же у нас не тоталитаризм. Жаль, подумал Фукс, в иные времена вы бы тут у меня полыбились, с-скоты. Полиция не пыталась оттеснить толпу потому что была в подавляющем большинстве. Надо бы подать идею о ночном усилении. Наконец принесли плед, вонючий, черный. Вовремя - потому что этот мудозвон уже дрожал как наркоман в ломке. Все фоткали на свои гаджеты и горячо обсуждали шоу, сдабривая речь увесистыми русскими словами.

Врачи скорой, заглянув под плед и посветив фонариком, тоже искренне расхохотались. Пузатый доктор добродушно вопросил:

- Яйца оставлять - или хер с ним?

Человек в ответ разве что поскрежетал зубами.

- Ладно. Вась, вызови мэчеэс, тут без монтировки не обойтись... Приятель, а давай вот этим вот молотком я тебе по...

Добряк хмыкнул, вызвав новый взрыв хохота у массовки. Еще через несколько мгновений эскулап воскликнул:

- Ах ты засранец! Пирсинг сделал, хер-рой.

Оказалось чудак заранее продырявил свою мошонку при помощи хирургии, гвоздь же вогнал в уже подготовленное отверстие.

Конечно же, всю эту комедию видели и духи Старой Москвы. Они вообще малоэмоциональные существа, но развлечения все же любят. Грустно смотреть как фанатики обливают себя бензином и поджигают. Печально наблюдать, как беснуются, взобравшись на лобковое... то есть, лобное место блеяди с гитарами. Танки, грохочущие по брусчатке, ритуальные концерты с половецкими плясками, путинги - все это пугает. А вот такие локальные мероприятия типа продырявленной мошонки – забавно и свежо. Это тебе не кознь стрельцовцев… тьфу – то есть, казнь стрельцов, конечно.

Представьте себе картину: скотобаза у мавзолея получает бурю эмоций, а вокруг витают тринадцать духов и с любопытством наблюдают развитие ситуации. Некоторые другие духовные существа обсуждают момент, и к единогласию все не придут. Спорят те, кто когда-то были Дзержинским и Брежневым, Ильичом Вторым. Они - вечные антагонисты. Впрочем, я неправильно сказал: застарелые, духи же не вечны.

- Что-то в последнее время пиарасты зачастили. - Заявляет Феликс. - Завтра в их газетах этот мудак станет звездою дня.

- А в бытность моего, - Задумчиво произносит Леня, - на площадь по-серьезному выходили.

- Надеюсь, не по-большому.

- Но какие очередя стояли к нашему-то брату. А теперь каток заливают. И вообще.

- Вот и доигрались. В либерализм. Знаешь... когда мой это пространство зачищал от коммерции...

- Да при моем, между прочим, здесь штрафовали даже за брошенную спичку. А этого - сразу бы в Кащенко, на медикаментозное исправление.

- Забыло, что ль? Всю эту систему как раз мой и мутил.

- А сейчас вот – мудят. Х-х-хэ!

- Ты еще молодо. А я вот помню времена, когда в этом пространстве витал дух Васьки Блаженного. Вот это был мудак так мудак! Его дух распинался, что васька и не такое с яйцами выкабенивал. А москвичи взяли - и на его мощах вон какую дуру отмахали! - Дух Дзержинского указал на Покровский собор.

- Это хорошо что не сломали. При моем, помнишь, вон там, в Зарядье какой дом колхозника захреначили! А вот пришли вот эти, - дух Леонида Ильича неопределенно махнул на толпу, - и под корень.

- Да, помню. "Россией" звалась. Так сказать, предвестник вон того вавилонского кошмара. - Дух Феликса Эдмундовича махнул в сторону Моску-сити. Вот взять бы за яйца нынешнего московского градоначальника - и пригвоздить. Без пирсинга.

- Вот-вот. Чекист из тебя таки не выветрился. И еще. Твой был поляком. И ты знаешь, кого изгнали из Москвы вон те... - Дух Брежнева кивнул на Минина с Пожарским в образе античных богов.

- А злое ты оттого, что когда твоего хоронили, могильщики гроб уронили. Вот.

- Зато потом про моего стихи сочиняли: "Мы подымем Брежнева - будем жить по-прежнему".

- Памятник моему, к слову, тоже хотят вернуть на прежнее место, Лубянка без Железного Феликса смотрится сиротою...

Оставим застарелый спор духов двух деятелей. Всякое событие для них лишь повод потеребить былое. Духи смертны, а посему давайте к ним уж относится по-человечески. Фукс, как я раньше сказать, что-то чует. Стоя в толпе, он неожиданно для самого себя вслух произнес:

- Не дождетесь...

Некоторые зеваки недоуменно посмотрели на холеную рожу зажравшегося интеллигента, но очень скоро отвернулись. Уж шибко противная.

...ОВД "Китай-город" рядом, в сотне метров. Фукс, представившись, голосом каменного гостя заявил:

- Проведите меня к нему.

Дежурный полицейский опешил:

- Н-н-непаложено.

-Я щас тебе покажу непаложено. - И набрал номер генерала, начальника окружного УВД. С ним у Фукса отношения неплохие, но, когда тебя в два ночи подымают с одра... И все же положение префекта обязывает: с такой статусной фигурой положено даже то, на что сами знаете что положено. Очень скоро Фукс беседовал с мудозвоном с глазу на глаз. Правда время от времени в дверную щелочку нет-нет - да и сверкали бдительные глаза.

- Итак... - Многозначительно начал Фукс.

- И сяк. - Нехотя ответствовал задержанный.

- Завтра ты проснешься знаменитым. Если вообще удастся заснуть. Я заметил, твоя эта акция была хорошо спланирована. Папарацци там хватило. Нанял?

- И что? - Человек в дамских платье и пальто (почему-то правоохранители выдали мудозвону женскую одежду) вел себя развязано как будто он музыкант Шнур. Уж не под кайфом ли, подумал префект, вглядываясь в узкий зрачок.

- Меня зовут... - Фукс назвал свое официальное имя. - А тебя?

- Коля. - Мудозвон презрительно посмотрел на протянутую Фуксову руку, дернулся, но своей не подал.

- За каким хреном все это... Николай.

- Хрен я не трогал. Это святое. Это пускай ваши эти культурные деятели раздают госпремии за х..и, нарисованные на мосту. И кстати, что-то не припомню, чтобы мы с вами пили на брудершафт.

- Да. Простите. - Действительно, подумал Фукс, а что это я с ним веду себя как будто я лагерный вертухай...

- Хорошо. Уж коли вы начальник всей этой богадельни, скажу. Жаль, не поверите.

- Почему не поверю?

- А потому, дорогой вы мой человечище, что вы не знаете главной истины.

- И в чем же она...

- А в том, что истина валяется под ногами.

- Это все?

- Нет. Ежедневно в пять утра на восточной стороне Андреевского моста вы встретите... его.

- Кого?

- Спакусителя.

- Че-го?

- Спа-кусителя.

- То есть, и сегодня встречу тоже?

- Я же сказал, гражданин начальник: ежедневно.

- Получается же, ежеутренне.

- Не умничайте, вы не борделе.

- И как я его узнаю.

- Легко. Он в оранжевом.

- Оранжевая зараза?

- Почти.

- Уж не хотите ли сказать, что этот спаку.. ку...

- Спа-куситель.

- Вот-вот. Так это он вас надоумил?

- Нет. Но он благословил.

- Он что - поп?

- Хуже. То есть, лучше. Он... спакуситель.

- Ведь ты... то есть, вы... обкурились. Или нанюхался. А?

- Я просветлился. А вы - еще нет.

- Яйца для этого протыкать обязательно?

- Каждый ищет свои пути. ОН же говорит, какая из них неверна.

Вот, б...я, подумал префект, какое времечко настало. Понаехали в Первопрестольную типа пророки на букву Х. Строят из себя чёрт знает что, а на самом деле хотят зацепиться. Небось и этот... мудозвон Коля - не москвич, а свой это перфоманс с генитальной перфорацией придумал для того, чтоб на квартирку накопить. Надо бы разобраться, кто твои заказчики, хер-рой. А жилья тебе хватило бы на Николо-Архангельском, дружок, два на два. Вот бы дух Сталина все это видел...

Дух Иосифа Виссарионовича видел все. И слышал. Но ему невесело: эпохочка такая накатила, что его призывают миллионы, от этого мумию в саркофаге все время ворочает. Возможно, если бы болезнь на скосила Железного Феликса, диктатором стал бы Эдмундыч. Ну... ежели б Сталин не грохнул - как того же Кирова. Но сослагательного наклонения не приемлет даже духовный мир. Таковому только настоящее подавай, хотя... духи конечно же жалеют об упущенных возможностях существованья в человеческом обличье: кого-то не трахнули, хотя и могли, кого-то грохнули, хотя был шанс воздержаться. И почему-то иные духи с духом Иосифа Джугашвили предпочитают лишний раз не якшаться. Все-таки, думаю, завидуют популярности. Ну, разве только дух Ильича Первого время от времени подвитывает к гордецу. Не чужие же друг дружке люди были. Вот и сейчас он обращается к духовной основе своего преемника: