Шепот стрекоз (сборник) (СИ)

– Продавщицей, – поправила баба Нюра, собирая ребячью одежду. – Она в палатке торговала.

– Не играет значения! То есть, не имеет роли! – вспылила аристократка, путаясь в словах, она не выносила, когда ей противоречили. – А всё потому, что замуж вышла необдуманно: не то за бомжа, не то за наркомана. И вот вам, пожалуйста!

– Да что вы, Эльвира Семёновна, Павлуша был хороший человек. Не пил, всё машины ремонтировал. И они любили друг друга…

– Он и в тюрьме успел побывать! ваш хороший человек.

– Так ведь оговорили его.

– Это неизвестно. Как бы то ни было, мой муж, профессор, утверждает: бизнес не для всякого, бизнесменом нужно родиться. А ваш Павлуша родился исполнять, а не заправлять. Да-да, и с этим ему надо было смириться. Одни в господах ходят, другие в прислужниках. Вот бы и прислуживал тем, кто попроворней оказался. У него и родители рылом не вышли. Отец был деревня деревней, то бродяжничал, то вагоны разгружал, где его и придавило однажды. Мать – алкоголичка, вечно с похмелья…

– Да что вы, Эльвира Семёновна! Знала я его мать, Клавдию, в рот не брала хмельного… мигренью страдала, бедняжка.

– Вам надо было на адвоката учиться, Анна Гавриловна. Простите, а вообще-то вы учились когда-нибудь и чему-нибудь?

– Я, конечно, тоже из деревни… уж не обессудьте. А как в город попала, на сварщика выучилась, на стройку пошла. Как же не училась…

– Рабочий и колхозница в одном флаконе? Занятно.

– А что в этом плохого? Всю жизнь сама себя обслуживала. И с детьми управлялась. Бездельем не грешила… – Баба Нюра вдруг окунула лицо в ладони. – Деток жалко.

– Ничего, привыкнут. Пока у меня поживут. А потом в детдом сдам, на попечение государства.

– В детдом?! – вскрикнула баба Нюра.

– Что вы на меня так смотрите? Это называется цивилизованный подход. Я их не рожала. И на какие, извините… мне их содержать? У меня всё спланировано. К тому же с детьми я не привыкла обращаться, придётся няньку нанимать… Нет, нет, и не уговаривайте! И квартиру эту продам. Вовремя Павла убили, а то б ему досталась.

– А детки? Ведь они тут прописаны.

– Ничего. Что-нибудь придумаю. Говорила я ей! Таких, как моя сестра, стерилизовать надо, чтоб не плодились!

– Да что вы такое говорите!..

– Да, да, на корню стерилизовать! А то нарожают, и расхлебывай за них! У нас и так беспризорников пруд пруди. Оттого и преступность растёт. А государству это нужно? Мы хотим быть цивилизованной страной, а нам не дают.

– Кто ж вам не даёт? – испуганно вырвалось у бабы Нюры.

– Люди! – выпалила Эльвира Семёновна и встала в позу Екатерины Великой, принимающую послов не очень дружественной державы. – Никчёмные люди! Такие, как муж моей сестрицы! Да и она тоже…

– Так уж нет её, царствие ей небесное! И про Павлушу вы напрасно так… Работ

а

л человек, одевался чистенько, всегда здоровался, никогда худого слова от него не слыхала. Как же не хороший, хороший. Тольки вот неприспособленный был к жизни нашей. Верил всем. А верить-то нынче никому нельзя, всяк в свою сторону тянет, до скрежета зубовного…

Баба Нюра поставила перед Эльвирой Семёновной чемодан с вещами, скорбно вздохнула.

– Ну, вот и собрала вам ребячий гардероб. Всего ничего. Жили-то и, правда, бедно…

Аристократка загасила сигарету в цветочном горшке, зыркнула в шкаф, пошарила взглядом под кроватью, п

о

ходя смахнула с серванта себе в сумочку немногочисленные сестрины драгоценности, затем крикнула детей. Подхватив подмышку, как полено, полусонного малыша, приказала Матвейке: «И ты собирайся, пока поживёте у меня. А там видно будет. И помоги мне чемодан донести до машины».

– Да куда ему, тяжело, – спохватилась баба Нюра. – Я поднесу чемодан-то.

Матвейка взялся за велосипед.

– А можно я погуляю? Меня Витька ждёт.

– Что за Витька? Какой-нибудь местный оболтус? – строго поинтересовалась тётка.

– Дружок его, из двадцать пятого дома, – заступилась за маленького соседа баба Нюра. – Хороший мальчик, вежливый. Мать школой заведует. И отец у него на хлебной должности, в мэрии.

– Ну что ж, с этим, пожалуй, можно, погуляй пока, – снизошла тётка. – Обеда для вас у меня всё равно пока нет, а к ужину, чтоб явился. И без велосипеда, пожалуйста. У меня элитный паркет – натуральный, дубовый. В общий коридор – тоже нельзя. У нас там порядок. Позвонишь в домофон, назовёшь своё имя. И консьержке скажешь, мол, – к супруге профессора. Я предупрежу. В подъезд входи один. И в лифт – тоже. Понял? И не опаздывай! Я не люблю этого. Это нецивилизованно. Ужин в семь часов.

С Саньки слетела панамка. Матвейка поднял её и натянул на Санькину голову. Но она опять свалилась. Он снова её поднял, и тут уж тётка выхватила её из Матвейкиных рук с раздражённым комментарием: «ох, ну ничего не могут сделать как следует!»

– Саньку кормить пора, – вставил Матвейка. – Там в холодильнике…

– Уж как-нибудь разберусь! – язвительно припечатала аристократка и направилась к выходу.

– Матейка! – плача, кричал малыш из-под руки уносившей его тётки. – Матейка! Падём! Амам, Матейка!

Матвейка помахал брату: «Пока, Санёк! Я скоро приду».

6

На улице Матвейка рассказал о случившемся Витьке, и срочно стал агитировать его на поиски родника с живой водой. Витька поначалу загорелся, но, подумав, приуныл.

– Это, наверное, далеко, а у меня уроки…

– Какие уроки! Каникулы!

– И отец заругает. Он не любит, когда я далеко со двора уезжаю.

– А ты не говори.

– Да и какой родник, – засомневался Витька, – сказка это…

– Ничего не сказка! Мне мама говорила, он на самом деле существует. Где-то в нашем лесу. А я во сне это место сегодня видел. Сразу узн

а

ю!

– Чо, правда, что ль?

– Не веришь?

– Ну, ладно, – согласился Витька, заинтригованный уверенностью Матвейки. А вдруг!.. Хотя у него в семье и нет больных, он сам попьёт живой водички, на всякий случай. – А ещё… – Витька заговорил на пониженных тонах, – мне папа говорил, где-то за нашим лесом военные нашли инопланетянина. Дохлого. Там у них запретный полигон. Он в овраге лежал. А когда его на исследование повезли, исчез. Открыли ящик, а его там нет.

– Врёшь!

– Ничего не вру! Мне папа говорил. У него тело было зелёное и скользкое. А глаза, как у жабы. В смысле – выпученные.

– У папы?

– Ты чо, не веришь?!

– И куда же он подевался?

– А я откуда знаю! Телепортировался, наверное. Они могут. Интересно, у него тело мягкое, как у нас, или жёсткое?

– Наверное, как у тебя, – Матвейка ткнул пальцем в Витькин живот.

– Чего-о! Это он у меня после обеда такой… выпирает. А всё мама: ешь да ешь! Вот я и перенаелся, – и Витька с деланным равнодушием стал перечислять по пунктам обеденное меню: – Печёнка жареная с картошкой, пирожки с мясом, а ещё с капустой, творожники… а потом ещё компот.

– Везёт же некоторым, – Матвейка сглотнул слюну и закатил глаза к небу.

– А я пиццу люблю и кока-колу. И вообще я мало ем, – вдруг стал оправдываться Витька. – Не хочется… Так чо, погнали? Только давай по быстрому. Отец велел соблюдать режим. А то он мне новый кампик не купит. Договорились? – Витька хвастливо провёл ладонью по рулю нового велосипеда. – Классный у меня велик, а?

– Договорились.

– Слушай, а может, тот инопланетянин живой водички попил, а?

Матвейка молча оседлал велик.

– На разведку смотаемся. А если по быстрому не найдём, сразу вернёмся. Ага? – заключил Витька.

– Идёт. Мне тоже к ужину тётка велела.

Как только друзья выехали за черту города, дорога пошла в гору. Матвейка изо всех сил жал на педали. Витька безнадёжно отставал.