Неверноподданный (СИ)

Во время банкета вместо вина подавали соки и все, кроме Меченного, с таким трудом изображали удовольствие, что на них было больно смотреть. Горюнов же наблюдал за соратниками Минерального секретаря очень внимательно, запоминая выражение лица каждого, а вернувшись домой, до утра рисовал шаржи. Сначала он хотел озаглавить цикл "капричос", по аналогии с известной серией рисунков Гойя, но потом назвал его "Страдания на пути к коммунизму".

Он уже однажды видел эти страдания, когда был на свадьбе Арутюнова. Его патрон женился тогда в пятый раз и пригласил на торжество своих коллег из руководства Союза художников. Ради шутки он перед началом церемонии объявил, что его свадьбу собирается посетить Михаил Сергеевич Слепачёв и поэтому её пришлось сделать безалкогольной. Но это и хорошо, ибо ещё со времён Римской империи известно, что "дети первой брачной ночи" из-за неумеренного потребления спиртного иногда рождаются с дефектами, а он хочет, чтобы его наследники были здоровыми членами советского общества.

Гости, увидев что чокаться приходится соками, сильно погрустнели и глаза их выразили такую же тоску, как и глаза соратников Слепачёва. Больше всех тогда расстроился сам Вася. В сердцах он сказал, что если логически продолжить рассуждения молодожёна, то от безалкогольной свадьбы следует перейти к беспорочному зачатию. Арутюнов, замахав руками, возразил, что на это он не подписывался и по его команде официанты внесли спиртное. Тогда Горюнову не удалось запечатлеть кислые физиономии своих коллег, но они ещё долго стояли у него перед глазами.

Через несколько дней появилась большая статья в газете "Правда" об открытии выставки в Подмосковном колхозе и о посещении выставки правительственной делегацией. В статье давалась подробная биография Горюнова, рассказывалось об испытаниях, которые ему пришлось вынести, и положительно оценивалось его творчество, которое отражало все этапы его жизни, от религиозных до атеистических. Упоминание о религии, которая в то время официально всё ещё считалась опиумом для народа, подогрело интерес к выставке и в ДК колхоза-миллионера непрерывным потоком хлынули посетители. Картины Василия Горюнова получили признание, а вскоре его персональная выставка была устроена и в Манеже. Эти события повлияли на местного судью и он заставил завод выплатить Горюнову всю требуемую адвокатом сумму.

Колхозник Горюнов на радостях устроил банкет. Борис хотел воспользоваться случаем и при всех в специальном тосте поблагодарить Льва Абрамовича за помощь, которую тот оказал его другу, но на вечеринке удобного случая не представилось, а на следующий день Боря вместе со своими студентами уехал в колхоз.

Работа в колхозе была самой трудной частью педагогической деятельности и преподаватели пользовались любым предлогом, чтобы её избежать. Управиться с подростками, в которых играли гормоны, было нелегко даже во время урока в техникуме, а уж вдали от дома заставить их собирать картошку днём и следить, чтобы они не гуляли ночью, было почти невозможно. Но Боря ездил на осенне-полевые работы с удовольствием. Там студенты были с ним более откровенны и ему льстило их доверие.

Предпоследний день работы в колхозе начался как обычно. Студенты не особенно стремились проявить трудовой энтузиазм, а преподаватели не очень их к этому вынуждали. После обеда все приехали на поле и стали собирать картошку. Боря хотел присоединиться к одной из бригад, но у него вдруг всё поплыло перед глазами и, почувствовав необычную слабость, он медленно опустился на землю.

- Что с вами, Борис Яковлевич, - спросил кто-то, - может, врача вызвать?

- Какой к чёрту врач, - подумал Боря, - здесь труп сгниёт пока кто-нибудь приедет. Он не мог понять, что произошло, но когда он пытался встать, колени сами собой подгибались. Конечно, человеческий организм штука сложная и в нём случаются разные отклонения, однако у него эти отклонения происходили очень редко и он почти всегда знал от чего. А сегодня не знал... или только хотел себя убедить, что не знает? Он опять попробовал подняться, но у него закружилась голова и он вновь сел на землю. Наверное, это всё из-за Ларисы.

* * *

Она была студенткой третьего курса и даже не пыталась скрывать, что он ей нравится. Боря отвечал на её внимание только тем, что старался пореже вызывать её к доске. Летом она вышла замуж, а вернувшись на учёбу, отправилась в колхоз. При желании она могла бы легко освободиться от сельскохозяйственных работ, но не ударила для этого пальцем о палец. Она не хотела оставаться дома и приехала сюда, чтобы также как и её товарищи, насладиться свободой. Боря прекрасно её понимал, потому что хорошо помнил время, когда сам учился в институте и ездил на картошку. Теперь же для него было важно, чтобы студенты нормально работали днём и давали ему отдыхать ночью. Конечно, он бы предпочёл спокойную и размеренную жизнь дома, со всеми удобствами, но не очень расстраивался, когда приходилось отбывать двухнедельную трудовую повинность в поле. Директор техникума, приехавший посмотреть, как они работают, очень настойчиво просил Борю остаться ещё на две недели. Отказать ему было нельзя, потому что от него зависела зарплата. Боря попытался добиться у него разрешения хотя бы на день съездить домой, чтобы отмокнуть в ванной и побыть с женой. Но директор стал убеждать его, что добираться сюда очень долго и игра не стоит свеч, а оставлять студентов на двух молоденьких преподавательниц рискованно. Студенты могут разнести колхоз за пять минут. Уже перед самым отъездом директор, как бы вспомнив не очень важную новость, добавил, что Поланский попал в больницу с микроинфарктом, но вроде бы ничего страшного ему не угрожает.

В тот год весь сентябрь была прекрасная погода, бабье лето настраивало на лирический лад и студенты легко поддались этому настроению. Они не тратили время на эротические мечты, активно воплощая их в жизнь. Боря нервничал от вынужденного воздержания и когда начальство, наконец, сообщило им день отъезда, предложил своим коллегам отметить это событие. Преподавательницы наотмечались так, что уже никуда не могли выйти, а студенты в предпоследний вечер устроили танцы и Борис вынужден был дежурить в клубе один. Там всё было спокойно и он хотел уже направиться на обход территории, но объявили белый танец и его пригласила Лариса. Вскоре на площадку вышли другие пары, а Лариса, прижавшись к нему всем телом, стала нежно водить рукой по его спине. Борис попытался отодвинуться, но она его не отпускала.

- А что бы сказал твой муж, если бы сейчас тебя увидел? - спросил он.

- Я ему говорила про вас. Он моряк и понимает, что я не могу сидеть у окошка и ждать его возвращения, тем более в доме свекрови. А вы гораздо лучше, чем кто-нибудь другой. Ведь вы же не против?

- Конечно, нет.

- Ну, так давайте встретимся после отбоя.

Закончив танец, Борис вышел и стал прогуливаться по территории лагеря. Он не знал, что делать. Конечно, Лариса замужняя женщина, до окончания техникума ей осталось всего полгода и в этом плане можно не волноваться, но если узнают коллеги или студенты, разразится скандал. И всего из-за одной ночи в некомфортабельных условиях. Нет, наверное, не стоит. Он подождал пока студенты разойдутся и направился к себе. Он жил в домике один: его коллега с сильной простудой уехал домой вместе с директором. Раздеваясь, Боря думал, в каких выражениях будет завтра извиняться перед Ларисой, как вдруг услышал лёгкий стук в стену. Он замер, но единственным звуком, проникавшим в его жилище, был переливчатый храп преподавательниц, блаженно отдыхавших за тонкой стеной из сухой штукатурки. Стук повторился, стучали в стену, противоположную той, которая отделяла его от коллег. Боря нехотя оделся и открыл дверь. На улице стояла Лариса. Она приложила палец к губам и проскользнула внутрь.

...Ушла она под утро и, хотя он спал в эту ночь очень мало, но чувствовал необычный подъём: он повторил свой сексуальный рекорд восьмилетней давности.