Колыбель (СИ)

А его величество устроил себе пляжный сезон. Он окончательно отодвинул в глубь сознания темное, волнующее, «пещерное» воспоминание. Счастье — это когда ты можешь совместить приятное с полезным.

Нанырявшись, укладывался на травяную перину, быстро воздвигнутую командой Бунши прямо на песке. В одно из утр сидел он и размышлял, щурясь в сторону линии горизонта: а правда ли там где–то Ява, Суматра и вся прочая география? Откуда эта уверенность, что за конкретно этим горизонтом ничего и нет?

В одной руке была деревянная вилка с куском пикантного от природы кабачка, в другой кружка сладкого мартини. Справа от него высилась куча добычи из двух больших бутылок «спрайта», двух литровок скотча, блока «Мальборо», если не промокли, надо будет попытаться научиться курить. Или научить кого–нибудь из местных. Проверить в действии поговорку: «Не баран чихнул».

Слева тихо толпилась группка придворных и маршалов в ожидании указаний, ибо им было сказано, что указания будут.

Его величество не спешил, оттачивая в сознании систему приказов до самой лаконичной формы. Чем конкретнее прикажешь, тем легче контролировать.

Протянул руку, взял упаковку чипсов, и в этот момент в периферию его зрения попала фигура подбегающего Помпадура. Приблизившись, он рухнул на колени и на четвереньках, разбрызгивая коленями песок, устремился к уху его величества:

— Нашел, батюшка царь, нашел!

Был уверен, что обрадует. И не ошибся: по слухам, заслуживающим кое–какого доверия, на территории Глиняной Колоссии появилась необыкновенная женщина.

— В чем ее необычность?

— Она белая.

Его величество сделал длинный, можно сказать, жадный глоток:

— Она при Председателе?

— Нет, живет на одном дальнем хуторе. Выглядит слабенькой, как будто после болезни.

— Старуха? — Его величество вспомнил о первых днях де Голля.

— Молодка.

— Убудка?

Помпадур сразу понял, о чем речь. Нет, сказал он. Ее не нашли на берегу.

«Где скрывалась?» — возник у его величества естественный вопрос, но он не стал его задавать: неприятно опять не получить вразумительный ответ. Будем считать, что просто жила уединенно. Убудь все же довольно обширный остров, а не отельный пляж. Он вспомнил, как обнаружили они у себя семью филиппинцев, два года прожившую в кустах за прачечной.

Его величество велел Бунше отправить добычу с катера в столицу.

Помпадур улыбался, предвкушая хороший глоток колы и какой–нибудь магазин в награду.

— А ты не спеши, ты еще ничего не сделал, — сказал сухо его величество.

— Да?

— Готовься добыть мне эту белокурую Жази. У нее ведь такое имя?

— Да, теперь да.

Попмадур был очень озадачен.

— А если она не захочет в Вавилон?

— Должна захотеть.

— А если Председатель не разрешит, привести ее силой?

— Молодец, правильно мыслишь. Если надо, можно и силой. Но сначала попробуй ее купить. Пообещай ей титул — «мисс Убудь», пообещай модный дом «Коко Шанель» и скажи, что это только начало.

— А мне? Я хочу магазин.

— Хотеть не запрещается. Ладно, будет тебе какой–нибудь хороший магазин. И тем, кто будет тебе помогать, тоже будет бонус. Что хмуришься? Задумался о конкретике?

Помпадур жалобно кивнул. Про «силу» он ляпнул с ходу, а теперь понимал, что не очень–то понимает пути реализации.

— Клиентку можно напоить, оглушить, можно доставить сюда как бесчувственное тело.

— Напоить?

— С этим выручу. Делай это тайком от Председателя и его людей. Очень осторожно.

Его величество быстро и бодро шел через лес. В жизни возник некий смысл. Не то чтобы это была радость по поводу новой самки, хотя, конечно, волновало, что самка белая.

Озабоченный Помпадур начал отставать.

Интересно, что это за новый тип? Альбиносы? Исключение, болезнь? Но болеть здесь особо не умеют.

Его величество вспомнил о своих наблюдениях над структурой местного сообщества. Черчилли и де Голли не хотят даже в карты садиться вместе с Петрониями. Наверняка есть и другие линии раздела.

Еще на подходе к столичному холму его величество увидел бегущих к нему трех маршалов. Мюрат, Ожеро и Массена в один голос, но приглушая его, заверещали:

— Послы! Послы! Послы!

8

Послам пришлось потомиться.

Его величество не торопясь подготовился к встрече. Дал себя нарядить, дал себя причесать — волосы встали дыбом, и на вершинах шевелюры был устроен целый цветник. Плетеное кресло установили на дополнительный постамент — явившийся к правителю не должен сомневаться в том, кто из них великий.

Послов было трое: лысый толстяк, его звали Никитой — ассоциация очень прозрачная, его величество даже мысленно похвалил товарища Председателя; второй был гигантом, звался Молот. Здесь ассоциативную связь прояснить с ходу было нельзя, посол более походил на настоящего молотобойца, чем на известного наркома, и его величество, поломав голову, плюнул. Третий — маленький, очень сдержанный в движениях и, можно сказать, улыбчивый. Он был скорее по части послушать, чем поговорить. Звали его неожиданно — Дэн. Только в конце разговора его величество сообразил, что имя, возможно, дань советско–китайской дружбе.

— Чего явились? — спросил царь царей надменно и капризно. — И почему, кстати, не бьете челом?

Когда они узнали, что имеется в виду, стали вздыхать, у них были твердые инструкции, запрещавшие прямое низкопоклонство.

Чувствуя свою силу, царь царей сделал величественный жест рукой:

— Так пошли вон!

Послы вздохнули и пошли.

Царь царей понял, что капризничает против своих интересов: как ему узнать, с чем они были посланы? С другой стороны, если сразу вернуть, часть лица потеряешь.

Ушли недалеко, спустились с башни и встали у костровища. Понятно: им запрещено не только низкопоклонство, но и возвращение без результатов.

Торговаться о процедуре послали Буншу.

Ни дать ни взять ситуация визита первого английского посольства к китайскому двору. Поскольку обе стороны хотели какого–то результата, договориться удалось. Сошлись на поясных поклонах. Его величеству важно было хоть немного впечатлить своих подданных. Они видели, как послы Председателя кланяются их царю, но какие выводы сделаны подданными, понять трудно. По крайней мере, теперь можно будет и у себя в Вавилонии ввести официальную систему поклонения. Режим крепок не тогда, когда поклон искренний, а когда он автоматический.

— Ну так чего явились?

— Мы предлагаем торговать.

— Да мы и так торгуем. Гермес!

Он возник и подтвердил: получаем веревки, глину–сырец и уже обожженные плошки. Всего этого и так вдоволь, и даже, можно сказать, под завязку.

— Не нужно нам больше веревок и плошек, — сказал с чувством глубокого удовлетворения его величество.

Никита и Молот стали предлагать заготовки для мотыг, и хорошие каменные рубила, и даже мастеров, которые примотают как следует рубила к заготовкам.

— Ладно, пусть. А взамен вы хотите немного прибавки по рису и простокваше?

Все трое кивнули: да.

— Прибавим, но немного.

— Хочу напомнить вашему величеству, — вкрадчиво сказал Молот, — что речь идет о технологии двойного назначения. Вам же надо армию вооружать.

— А вы не боитесь, что я с этой армией да на вас двину?!

— Мы не хотим воевать, мы за мирное сосуществование, — потупился Молот.

— Но если вы за мирное сосуществование, зачем крадете наших детей?

Послы переглянулись с таким искренним недоумением, что его величество даже немного засомневался в основательности своего подозрения. Но чем менее вероятной ему казалась версия кражи младенцев, тем привлекательней она рисовалась в качестве демагогического жупела.

— Можете переглядываться сколько угодно, но у нас куда–то пропадают новорожденные, и мы подозреваем, что у вас в Колхозии есть специальные лагеря для наших краденых детей.

Послы тупо моргали.

— А мы не сможем себя уважать как нацию, если бросим на произвол свое подрастающее поколение. — Совсем войдя в пропагандистский раж, его величество привстал и выкрикнул: — Не отдадим наших Чуков, Геков, Маратов Казеев, Ксанок, Валерок, Цыганков и прочих дьяволят и гардемаринов на съедение коммунистическому Ироду!