Я - Книга

— Да, родная, и я собираюсь посвятить всю свою жизнь поиску этой силы. Мне кажется, вернее, интуитивно я чувствую, что такова моя миссия.

— И… тебя больше не волнует, будут ли тебя ещё читать… да?

— Совершенно верно. Более того, я тебе скажу так: я не хочу стремиться к тому, чтобы меня читали. Это стремление приводит к болезням не только тела — вроде бумажной абстиненции, но и духа — вроде летаргической апатии…

— Ты знаешь… может быть, бросив стремиться к чему-либо, мы сразу же это и получаем в награду? — подумала я вслух. — Может быть, оно случилось с тобою, как только ты перестала хотеть мне позвонить, перестала скучать по мне…

— Но я скучаю! — воскликнула подруга. — Это правда!

— Это ты сейчас поняла, когда услышала меня… А вот в момент звонка…

— Ты знаешь, он необъясним, этот момент, но, похоже, ты как-то уловила суть. Я не знаю, как…

— А может… это я захотела, чтобы ты мне позвонила? Только я не хотела…

— Дорогая, ты же гений, я всегда это знала… Это благодаря тебе удалось позвонить! Это именно ты не хотела, это ты не скучала, это ты не желала… А я всё это поняла.

— Какая парадоксальная по красоте близость… — изумилась я. — Я просто отдыхала, после чтения, просто качалась на волнах, как учила Лирика, и всё… Я немного утомилась, но была счастлива… я есть счастлива…

— Ты настолько сильно мне не звонила, что услышала мой звонок. С ума сойти!

Мы вновь замолчали. Поразительное открытие! Умения звонить нет, ни одна из Книг не может этого сделать, покуда с какой-нибудь другой Книгой не случится НЕЧТО. Под воздействием некой Силы.

И ведь это не просто чтение мыслей или эмоций на расстоянии! Это какой-то особый, эмпатичный вид телепатии!

Разобраться во всём этом я сейчас не могла… просто смотрела на подругу и наслаждалась моментом…

Вернувшееся ощущение времени заставило вздрогнуть и окликнуть:

— Апологетика! Милая!

Но в ответ не раздалось ни звука. Я встряхнулась, несколько раз открыла и закрыла глаза, вновь окликнула — безрезультатно. Но я по-прежнему видела её! Осмелев, я отключила слух, затем снова обрела его и произнесла какие-то слова. Картинка перед глазами никак не реагировала на мои действия. Тогда я расслабилась, и изображение постепенно растаяло само. Наверное, голосовая связь между нами прервалась раньше, а визуальный эффект некоторое время продолжался по инерции.

Было непросто удержаться от желания вообразить символы Апологетики (8, альфа, 28, ещё одна альфа и так далее) и применить какую-нибудь простую контактёрскую технику (а сложных я не знала даже в теории). Я чувствовала, что ничего не получится… и, в конце концов, перестала сопротивляться желанию.

Разумеется, ничего не получилось, хотя я очень старалась, и потратила на это много-много часов и даже дней. Григорий не переместил меня обратно на подоконник — вообще, насколько я заметила, он вёл хаотичный образ жизни, и все возможные Существа в его комнате жили где ни попадя. Посему следующую неделю я провела в одиночестве, без контактов с кем-либо. Ожидания также не оправдались: Григорий больше не читал меня вслух, не вычерчивал карандашом на моих страничках, не нёс меня в Библиотеку. Из рассказов Восстания Ангелов я знала, что библиотечные Книги живут у своих Читателей от одной недели до нескольких месяцев. Поэтому торопить события было глупо, просто хотелось поскорее поделиться с друзьями новыми удивительными открытиями. Впрочем, ожидать чего-либо от людей — идиотское дело!

Да, кстати, я больше не называла Читателей Богами. Мне теперь казалось, что они — Ангелы.

Моё одиночество было прекрасным, и даже не из-за того, что я не скучала. Я нашла себе важное и интересное занятие. Книги заболевают апатией или депрессией, потому что не умеют быть в одиночестве, и постоянно живут в напряжении из-за неудовлетворённых желаний. После звонка Апологетики я решила посвятить время исследованию самой природы своих желаний, и для этого экспериментировала со всеми возможными видами ментальных визуализаций. И вышло так, что доказать себе абсолютное бессилие что-либо изменить — действительно крайне сложно. Цепляясь за всё новые и новые доказательства, я никак не могла остановить сам процесс исследования, поскольку была бессильна сделать даже это.

Желание расслабиться и открыться для чьих-то звонков — невыполнимо.

Желание забыть о том, что я хочу кому-то позвонить — также невыполнимо.

А стремление ничего не желать приводит к вопросу «кто желает?», и на этот вопрос я не могла найти верного ответа. Говорить, чего требует душа — я не могла, поскольку не знала свою душу. Говорить, чего жаждет тело — я не могла, поскольку не была уверена, что я — тело.

В общем, я окончательно запуталась в своих теориях и практиках.

Зато в жизни Григория начали происходить разные события — к нему приходили двое мужчин и одна женщина. Несколько дней подряд они занимались плохо понятными мне вещами, и от этого в комнате запахло одновременно жареным луком, солёным хлебом и мятой тканью. Мужчины работали металлическими инструментами — стоял такой жестокий лязг, что и канал настройки с Григорием, и слух мне приходилось отключать. Все четверо очень громко разговаривали и смеялись, а я уже давно заметила за людьми такое свойство: чем больше их собирается в одном месте, тем бессмысленней всё то, что они делают. Однажды вечером приятель Григория включил посреди комнаты какое-то смешное булькающее устройство, и вскоре кусок резины, валяющийся на полу, превратился в самую настоящую лодку. Это настолько обрадовало людей, что они ещё долго и шумно играли с лодкой, представляя, будто плывут по реке.

Моё «жилище» на крыше Сломанного Системного Блока пару раз перемещалось на небольшие расстояния по комнате. Сам Сломанный Системный Блок не подавал признаков жизни, так же, как их не подаёт, например, Книжный Шкаф, заполненный Книгами. Когда-то, много месяцев назад, я спрашивала об этом Апологетику — почему в едином живом мире далеко не все Существа кажутся нам живыми? Подруга по-утреннему улыбнулась и сказала, что я уже ответила на свой вопрос: Книжному Шкафу мы, Книги, КАЖЕМСЯ неживыми. Единый мир разделён на бесчисленное множество иных миров, связи между которыми прописаны в Изначальной Забавной Книге Создателя Миров. Узнав об этом, я немного возгордилась тем, что живу в мире Книг, ведь даже сам Создатель Миров был не против на досуге черкнуть пару строчек в свою Забавную Книгу.

Я продолжала и продолжала учиться тому, чему научиться нельзя, то есть «набирать номер» Апологетики. Во время одной из ароматных динамических медитаций, когда я активно вдыхала чудаковато-пряный запах номера подруги, Григорий взял меня и быстро переместил в неизвестную доселе кромешную тьму.

Очухавшись от такой неожиданности, я приспособила зрение к темноте и поняла, что находилась внутри очень маленькой сумки, плотно закрытой от окружающего мира. «Что ж, — подумала я. — Четвёртый Читатель готов вернуть меня в Библиотеку».

Слева от меня была стена сумки, а справа копошилось некое Существо. Я обрадовалась этому факту и поздоровалась с ним.

— Привет, Книга, — откликнулось оно, — Я Настольная Игра Шахматы.

— Ух ты! Как интересно, никогда не встречала таких! — обрадовалась я ещё больше.

— А я встречал много Книг. Но тебя и здесь — впервые.

— Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

— Меня зовут Манополюс. Мне четыре года без полутора месяцев по человеческим меркам.

— А я Безусловная Любовь. Мне по ним же всего один год и уже почти две недельки!

Так мы и познакомились. Интуиция нашёптывала, что Манополюс — крайне занимательное Существо. Не сказала бы, что моё седьмое чувство работает безотказно, но я пока не знала ни одной практики для его развития. Об этом я и решила спросить:

— А не знаешь ли ты, дорогой Манополюс, какую-нибудь простую практику для развития интуиции?

— Неплохо для начала знакомства, дорогая Безусловная Любовь! Ну и вопросики у тебя!

— Ну, а что мелочиться? Меня интересуют глобальные процессы!