Дом Солнца

И его свинцовый кулак сбил Хуана на землю. Герда взвизгнула, а Хуан, вытирая выступившую на губах кровь, укоризненно спросил:

– Ну, вот и скажи, зачем ты меня ударил? Разве тебе стало легче?

– Мне, блин?! – завыл дембель. – Мне, падла волосатая, щас так легче станет, что тебя три «скорые» с асфальта не соберут!

Герда бросилась к Хуану, заслоняя его собой от дембелей, деловито засучивающих рукава. Но те, отшвырнув девушку, принялись технично молотить парня. Герда закричала, схватила бутылку»Буратино» и в отчаянии ударила вожака по голове, но, против ожидания, он только встряхнул мокрыми вихрами и снова ринулся в атаку.

Увидев неладное, к Герде и Хуану уже бежали Малой и Скелет.

Драка завязалась на полнабережной: отдыхающие с готовностью поспешили принять участие в бесплатном курортном развлечении. Но вот уже подъехал милицейский «газик» с сиреной. На ходу выскочили милиционеры. Хипари бросились бежать. «Газик» полетел за ними.

Саша и Солнце нашли приют на пустынном морском берегу. Они целовались, перекатываясь по песку.

– Я тебя люблю, – простонала Саша, задыхаясь от невозможного, переполняющего счастья.

– Я не смогу с тобой остаться! – прошептал Солнце.

– Я знаю, – чуть не заплакала Саша от того, что ее счастье – это только мгновение жизни, но это мгновение сейчас весомей, чем вся жизнь.

А потом, обнявшись, сидели на заброшенномпричале, смотрели, как утомляется, лиловеет море.

– ...Скажи, – вдруг потребовала Саша, – что я для тебя? Скажи!

– Не могу... – ответил Солнце.

– Ну... ну тогда хотя бы соври, – обреченно попросила Саша.

– Не хочу... – ответил Солнце.

– ...А я все равно тебя люблю... – понурилась Саша, и Солнце поцеловал ее.

А по холмистому, изрезанному оврагами обрыву, плача, бежала Герда. Сверху она заметила Сашу и Солнце, ринулась вниз, падая, скатываясь по пыльному склону.

– Солнце!!! Я тебя ненавижу! – со слезами закричала она.

Саша и Солнце вскочили, побежали к Герде. Герда подскочила к Солнцу и стала в отчаянии колотить его в грудь:

– Ты с ней... А наших забрали!!

Саша испуганно остановилась поодаль.

– Не надо, Герда! – пытается остановить Герду Солнце.

– ...Пока ты тут с ней... – рыдает Герда.

– Не надо! – повысил голос Солнце.

Герда обессилела и, истекая слезами, повисла на Солнце:

– Их убьют там!

Солнце прижал Герду к себе.

– Почему ты ничего не делаешь?! – всхлипывала Герда. – Ты же всегда знаешь, что делать! Сделай что-нибудь!

Саша подошла к Герде, погладила ее, утешая, и тоже заплакала. Солнце обнял и Сашу. И обе поверили, что он один сможет защитить их обеих, помочь и сделать так, чтобы дурной сон стал дурным сном.

– Я что-нибудь придумаю, – твердо сказал Солнце.

– Правда? – подняла заплаканные глаза Герда.

– Иди домой и жди, – распорядился Солнце.

– Чего ждать?! – высвободилась из его рук Герда.

– Не чего, а кого. Хуана и ребят.

– Что ты собираешься делать? – шмыгнула носом Герда, вытерла мокрые от слез щеки.

Солнце молча улыбнулся и спросил Сашу как ни в чем не бывало:

– Составишь мне компанию?

Саша и Герда озадаченно переглянулись, и Саша молча кивнула.

Кореец стоял у окошка кассы, тщетно пытаясь обаять кассиршу:

– Девушка, милая моя, а может быть, все-таки поближе к Москве есть какой-то билетик?

Кассирша отвечала через громкоговоритель, и ее голос разносился по автобусной станции:

– Я же вам объясняю, мужчина! Нету билетов!

На ее крик оглянулся дядечка, загружающий корзины с фруктами в автобус.

Удрученный Кореец отошел от кассы. Навстречу ему шла импозантная дама с высокой прической – та самая, из поезда. В руках у нее болезненно желтел букет встрепанных хризантем. Кореец узнал даму, кивнул вежливо, даже немного заискивающе. Дама холодно улыбнулась одними губами. Поравнявшись с Корейцем, она оступилась и уронила букет.

– Извините, – почему-то сказал Кореец и наклонился поднять цветы. В ту же секунду на площадь автовокзала выехала номенклатурная «Волга» с патриархальными занавесочками на окнах, а с другой стороны появился кагэбэшник, ехавший в поезде, по виду – обычный отдыхающий с газеткой в руке. Так что, когда Кореец поднял букет и подал даме, «Волга» была рядом с ним. Дверцы машины распахнулись, кагэбэшник отшвырнул газету, его коллега выскочил из машины. Вдвоем молниеносным движением они скрутили руки Корейца и запихнули его в автомобиль.

«Волга» взревела, дымнула выхлопными газами и уехала с площади. Занавесочки на заднем окне бурно заколыхались.

Дядечка, грузивший фрукты, оторопело посмотрел вслед «Волге», но, поймав на себе строгий взгляд дамы-кагэбэшницы, поспешно залез в автобус.

Дама деловито поправила костюм и невозмутимо удалилась с площади.

А в машине Кореец бился в стальных руках кагэбэшников:

– Что вы себе позволяете?! Вы не имеете права!

Жестокий и четкий удар кагэбэшника заставил его замолчать. Голова Корейца безжизненно поникла.

Солнце и Саша ехали в кабине грузовика, тяжело взбирающегося по горному серпантину. Саша разглядывала многочисленных моргающих красоток на панели машины. Бравый водитель в майке-тельняшке не умолкал:

– Вот говорят: сфинксы, сфинксы!

– Какие сфинксы? – удивилась Саша.

– Египетские, – пояснил водитель. – Видал я ваших сфинксов, когда Асуанскую плотину строили. Ничего особенного. Кстати, будем знакомы. Березкин, троеборец.

Не отрывая взгляда от дороги, он протянул Солнцу руку для пожатия.

– Очень приятно, – ответил Солнце. – Осинкин. Биатлонист.

Саша хихикнула, а водитель продолжил:

– Да! А стенку когда в Берлине строили для защиты от капитализма! Ох, выпивали! Кирпичик за кирпичиком, полтинничек за полтинничком!

Водитель покосился на Сашу и счел нужным оправдаться:

– Но редко. В исключительных случаях. А в Индии, когда электростанцию строили...

Из приемника доносилось задушевное «Ромашки спрятались, поникли лютики...». Водитель расплылся в умиленной улыбке, стал вдохновенно подпевать.

Солнце легонько подул Саше в шею. Она улыбнулась, потерла шею рукой, ласково заглянув ему в глаза.

Грузовик подпрыгнул на кочке. Эфир зашипел и вдруг заговорил знакомым уже хриплым голосом:

– А-я опять с вами, бразерс энд систерс! Стречайте, Баба Беда! А-сейчас слушаем психоделического бога всех времен и народов Джима Моррисона!

Послышались вступительные аккорды. Водитель сплюнул с досадой:

– Какую песню испортили! Хулиганье!

Он стал крутить ручку приемника, но «Ромашки» не возвращались. Водитель сердито выключил радио и снова ушел в воспоминания:

– Вот вы говорите...

Но Солнце решительно прервал:

– Ни в коем случае!

– Что ни в коем случае? – растерялся водитель.

– А что я говорю? – невозмутимо спросил Солнце.

Водитель покачал головой, снова включил приемник. Пел Моррисон.

Саша озиралась в фойе номенклатурного Дома отдыха – с росписью по потолку, красными коврами и пальмами в кадках. Она вопросительно посмотрела на Солнце, спросила тихонько:

– А что мы здесь делаем?

Но Солнце, как всегда, только загадочно улыбался.

Портье – строгая, внушительных размеров дама с пергидрольной «халой» на голове – подозрительно смерила их взглядом.

– К кому? – грозно преградила она дорогу к лестнице.

– Адмирал Карелин в каком номере остановился? – спросил Солнце.

Саша исподтишка изумленно глянула на Солнце.

Портье, не отвечая и не спуская глаз с Солнца, подняла трубку внутреннего телефона:

– Алексей Иванович, тут к вам молодежь... Нет, не курсанты... В джинсах... Слушаюсь.

Положив трубку, портье расплылась в наиумильнейшей улыбке и гостеприимно взмахнула рукой:

– Проходите, пожалуйста! Второй этаж, третий номер. Может, кофейку принести?..