Loveушка для мужчин и женщин

Я так много размышляла об отношениях мужчины и женщины, что иногда чувствовала кипение собственных мозгов. Это здорово, что у меня была такая работа — журналист-редактор в женском журнале. Я имела возможность сбрасывать свое умственное перенапряжение на бумагу и превращать размышления во вполне осязаемые гонорары. Все-таки у меня отличная профессия!

Итак, начинался, пожалуй, самый сложный период моей судьбы: период раскола жизни напополам, время прозрения и окончательных разочарований, этап переоценки ценностей. И начали сочиняться соответствующие моменту материалы…

Ах, оставьте эти глупости!

Ну вот, милые дамы и господа, нам уже за тридцать. И несмотря на то, что юные и прекрасные смотрят на нас, как на безнадежных стариков, мы до сих пор очень даже романтически настроенные граждане. И даже более того…

Какие основания у меня вещать от имени всех, спросите вы? А никаких. Да, я отношусь к названной категории населения, и я женщина тридцати трех лет. Но… Разве то, что у меня есть дочь, означает, что я специалист по воспитанию детей? И разве мой романтический опыт позволяет мне быть уверенной в том, что я эксперт в области подобных отношений? Рискует тот, кто возьмет на себя такую ответственность, даже если по числу любовных историй он превзошел самого Казанову. И тем не менее, выскажусь. Имею право. Ведь я женщина, и лет мне как раз…

Помню, весной я встретила возле овощного магазина свою ровесницу, с которой десять лет назад мы катали в парке коляски с годовалыми детьми. Немодный коричневый плащ, ни грамма косметики, а из-под невзрачного платочка, по-старушечьи завязанного на два узла под подбородком, на меня смотрели тусклые глаза женщины, на вид лет сорока пяти, не меньше. При этом Юля была бодра, полна энергии и тут же завела разговор о дочери. Полчаса мы стояли на холодном ветру, и она бесконечно говорила о дочкиных школьных успехах, музыкальных занятиях, о злючке-«англичанке»…

— А как твоя личная жизнь? — не выдержала я.

— Какая-какая? — смешалась Юля, а потом, махнув рукой, засмеялась. — Да ну тебя! Димка мой здоров, тьфу-тьфу, это самое главное. Ты чего улыбаешься? Ой, не до глупостей мне. Вот у дочки…

Десять лет назад у Юли были умело подкрашенные глазки, кокетливые химические кудряшки и стильные юбки. Вот вам и романтические отношения… Какие вообще, к черту, отношения? Все в прошлом. Доживаем ради детей, коли «глупости» в этой жизни уже закончились. Недавно я встретила Димыча, Юлькиного мужа. Раздобрел за последний год Димыч, волос много потерял, но все та же добродушная улыбка и чуть близоруко прищуренный взгляд.

— Как дела, Димыч? — спросила я почти сочувственно, вспомнив встречу с его женой, которая сочла разговор о «девичьем» глупым и неинтересным.

— Да все хорошо, просто отлично! — радостно пробасил Димыч, широко разведя свои большие руки, словно желая наглядно показать, насколько велико это «просто отлично». — Здоровы, я работаю, Юлька детской психологией всерьез увлеклась, на какие-то семинары-тренинги ходит. А еще, представляешь, щенка завели, спаниельку, — голос его даже дрогнул от умиления.

— Ну такая прелесть! — продолжил он. — Для ребенка — просто праздник. Кстати, знаешь, какая у нас суперпроблема? «Англичанка» у дочки в школе — просто стерва! Совсем замучила девчонку. Она, видите ли…

От тоски свело зубы: замечательные ребята, но в гости я их, наверное, не приглашу. Не люблю родительские собрания с хлопающими крыльями родителями-курицами… Я попрощалась со скучным Димычем и вдруг испугалась: а если и я произвожу на кого-нибудь впечатление такой же курицы? Ведь Юлька — моя ровесница… Мне срочно понадобилось подтверждение того, что в свои немного за тридцать имею право чувствовать себя женщиной, а не только заботливой мамой, верной женой и примерной дочерью. И я напросилась домой к Ленке с Игорем — знала, что у них говорят не только о кастрюлях и памперсах.

Я дружу с ними много лет. Они из той породы людей, поговорив с которыми думаешь: не исключено, что жизнь действительно прекрасна. Оба сибариты-философы. Оптимисты и филантропы. Снисходительные к людским слабостям и оставляющие за человеком право на ошибки.

— А знаешь, почему? — объясняла мне Ленка за чашкой чая. — Потому что мы с Игорем за двенадцать лет совместной жизни, пройдя этапы домашней скуки и стоптанных тапочек, скандалов и ощущения конченности жизни, постепенно дошли до простой истины: все, что доставляет радость и не отражается на благополучии семьи, — допустимо и даже необходимо.

Ленка при всех наших многолетних задушевных отношениях такую откровенность позволила себе впервые.

Выяснилось: под этим «всё» оба подразумевают Вечный Флирт. Вот уже несколько лет Ленка с Игорем периодически развлекаются на стороне, не афишируя это, но и не особенно заботясь о сохранении тайны: она соблюдается сама собой, поскольку никто и не хочет знать правды.

— Ты же Игоря любишь, — я зачем-то поддразнила ее.

— Ой, только ради всего святого, не будем о любви! — морщится Ленка, не уловив моей иронии. — Оставим это прыщавым малолеткам и престарелым любительницам сериалов. Неужели тебе, взрослой женщине, в сотый раз надо объяснять, что такое любовь, рассказывать о ее непременной конечности и, в сущности, ненужности? Мы с Игорем — семья, это одно. Мои романчики — совсем другое. Это жизненный тонус, витамины, лекарство, кураж.

— А для Игоря?

— Ничего не хочу знать! И не желаю про это говорить. Его дело. Про себя скажу: я только тогда нормальной женщиной стала, когда плюнула на ханжеские «можно» и «нельзя»… Теперь я с удовольствием играю во все те игры, что придумала для нас природа. Ведь тот «загул и выгул», как говорит Игорек, который был у нас в студенческие годы, это же не умелые щенячьи телодвижения, отяжеленные тремя проблемами, отравлявшими все происходящее: ГДЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ, НЕ ЗАЛЕТЕТЬ БЫ и ЧТОБЫ МАМА НЕ УЗНАЛА. А в нашем возрасте, имея голову на плечах, можно легко и без всяких последствий идти на мимолетные контакты во имя собственного здоровья и благополучия семьи. Главное — без надрыва в отношениях. Людям сейчас не до страстей, не до выяснений отношений с мордобоем и слезами. Все должно быть легко, необязательно…

При первом удобном случае я, изнывая от любопытства (но не выдавая, естественно, подругу), завела осторожный разговор про это «легкое и необязательное» уже с Игорем. Он посмотрел на меня как-то по-новому и охотно признался:

— Если обе стороны идут на подобный флирт, как говорится, с открытыми глазами, не строя никаких других матримониальных планов, — что ж в этом плохого? Напротив, снимается этот жуткий стресс, в результате дома — мир и покой, всем хорошо…

— А любовь выносим за скобки? — заигрывала я.

— Выносим, — согласился Игорь. — Не до любви мне. Я — как загнанная лошадь, с постоянным добыванием денег, с проблемами на работе, так оставьте мне хоть один островок расслабухи в этой жизни!

— А если твоя подружка увлечется тобой всерьез, извини за глупое слово — влюбится?

— Тогда — все. Не надо мне этого сто лет, у меня есть Ленка и замечательные дети. Я что — идиот?

Конечно, он не идиот! И я прекрасно понимаю и его, и Ленку. Более того, мне тоже захотелось кое-что им рассказать. Но… зачем? Что нового я от них услышу в ответ на свои признания? Возможно, мы сблизимся еще больше, но, с другой стороны, чем будет эта близость — заговором троих против одного моего мужа? Кроме того, мы все-таки дружим семьями, мало ли что… Я-то, скажем, убеждена, что ни Ленка, ни Игорь от меня друг про друга ничего не узнают. А уверена ли я, что они гарантируют мою «безопасность»? Не уверена…

В какой-то момент мне стало неловко оттого, что я знаю о них все (ну — многое), а они обо мне — ничего. Пусть! В конце концов, это не повод для ответной откровенности. «Легкое и необязательное» возникает в девяноста процентах случаев на службе. Где же еще, если именно там проходит половина жизни? Бывает, правда, что встречаются и знакомятся в ночных клубах.