Из жизни непродажных

- Олег, я совсем не шучу с тобой сейчас. Это очень серьезный разговор. Если я не буду убеждена в том, что я и мои дети для тебя самое важное в жизни и что ты мне не лжешь и не лгал никогда, то… то случится… случится…

Лана не могла даже подумать о том, что случится, а уж вслух сказать…

Олег наконец стал очень серьезен. Он тоже поднялся, надел лежавший на спинке кресла халат.

- Я пойду покурю.

- Олег!… - пораженно ахнула Лана.

- Я. Пойду. Покурю.

Такого она никак не ожидала.

- Олег. Не уходи, - с ровной интонацией, которой всегда и все слушались, сказала Лана.

Он посмотрел на нее как-то очень непонятно - и ушел курить.

От разговора ушел. Это было очень страшно.

Если бы он был ни в чем не виноват, он бы так и сказал. Или нет? Может, пойти к нему?… Это тоже было страшно.

Лана забралась в кресло, сжалась в комочек, ждала.

Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Олег все не шел.

Прошло полчаса. Олег все не возвращался.

В общем, так: она хочет пить. Она даже чаю хочет! И вообще…

Она вскочила и почти побежала на кухню.

Олег сидел на Диване и встретил Лану суровым взглядом.

- Пить хочу, - отводя глаза, сказала она. - Чай будешь?

- Ты сказала: «моих детей», - ровным голосом произнес Олег.

Она обернулась от плиты, посмотрела непонимающе.

- Ты сказала: «моих детей», - тем же тоном повторил он. - Это значит, что ты с пацанами - одно, а я так, сбоку припеку?

- Я ничего такого не имела в виду… Я…

И тут Лана отчетливо поняла, что все ее подозрения - просто бабий вздор. Если Олега так ударил такой пустяк, как местоимение «мои» вместо «наши»… Она грохнула чайник на так и не зажженную конфорку и, подбежав к Олегу, плюхнулась к нему на колени. Он даже не шевельнулся.

- Олежка, родненький, прости ты меня, - залопотала она, обнимая его и утыкаясь носом ему в шею. - У меня просто… гормональный сдвиг начался, вот дурь в голову и полезла!

Олег на мгновение еще больше напрягся, а потом оторвал Ланку от себя и заглянул в ее лицо:

- Что ты хочешь сказать?! Ты…

- Я беременная.

Он еще посмотрел на нее немного, потом осторожно привлек к себе и пристроил ее голову на свое плечо:

- Только знаешь что? Давай это будет, наконец, девчонка! А то всегда одно и то же…

Глава 15

- Что это вы, и не загорели даже? - Татьяна придирчиво осмотрела Лану с ног до головы. - А ты, Камнева, поправилась! Пузцо наела на киприанских харчишках. Ну, как он там?

- Кто? - рассеянно спросила Лана, бегло просматривая вышедший в их отсутствие номер «Объектива».

- Кипр, конечно!

- Тань, с чего ты взяла, что мы были на Кипре?

- Как с чего? Дядя Боря сказал.

- А-а!… Танюш, ты лучше расскажи, как дела с газетой. Что, по-прежнему бойкотируют?

- А вот и нет! Вот этот номер, что ты смотришь, в момент размели! Хотя в нем ничего особенного нет. Ни Сашкиных… Ой, а ты знаешь, что его ранили позавчера? А Сереженька, наш херувимчик, оказался убийцей. Он, говорят, кого-то в заложники взял, то ли соседку, то ли знакомую… А когда…, Здрасте, Олег Дмитриевич! - Заметила она заглянувшего к ним Олега. - Планерка будет?

- Добрый день, Таня. Через полчаса, как обычно. - Он внимательно посмотрел на Лану и вышел.

Костик клацает по клавишам своего компьютера, торопится что-то до планерки сдать дяде Боре, Татьяна, как всегда» тарахтит над ухом, Ниночка в коридоре цокает каблучками. Как хорошо…

Только пустуют в их комнате два стула да два монитора не светятся. И когда еще засветятся? Врачи говорят, что Саша еще не меньше месяца пролежит, а Сергей…

Очень странное чувство испытывала Лана к Сергею. При жизни, пока он досаждал ей своей тихой влюбленностью, она раздражалась слегка, но, в общем-то, чаще всего его просто не замечала.

А потом, когда все это произошло и на ее глазах голова с красивыми волнистыми волосами превратилась в отвратительное месиво, ей стало очень жаль Сергея, такого молодого, такого, как оказалось, одинокого и с такой несчастной судьбой.

Лана полезла в ящик стола, чтобы взять блокнот и ручку, и увидела, что из-под папки с ее «фактурой» выглядывает краешек незнакомого ей конверта. Она подняла папку: толстый заклеенный конверт, на нем крупно: «Светлане Камневой. Лично в руки».

Такие письма уже не раз приносили ей, чаще всего это были какие-то житейские истории с просьбой помочь через газету.

Лана глянула на часы - минут пятнадцать у нее еще было - и вскрыла конверт. В нем лежали несколько тетрадных листков в клетку, исписанных мелким неустойчивым почерком, а когда Лана стала их разворачивать, выпал еще и диск. Лана отложила его в сторону и начала читать:

«Любимая моя!

Если ты читаешь это письмо, значит, мой план провалился и ты не летишь со мной в Грецию, а вернулась в редакцию, и твоя ссылка кончилась.

Я знаю, кто и почему на вас «наехал».

Хочешь знать, как было с твоим сыном и как должно было быть? Его мы должны были увезти в один лесной домик (куда я должен был теперь привезти и тебя и где я буду все-таки ждать тебя до 5 января). Выкуп за него назначался такой: твой нынешний муж должен был вернуть Царькову «Объектив», предварительно покаявшись на его страницах, что все статьи о нем были ложью, и уехать из нашего города.

Когда твой сын заснул, я пристрелил тетку и отнес мальчика к вашей квартире. Я спас его! И твою газету сохранил - для тебя, моя любимая!

Тетка давно уже имеет темные дела с компанией Царькова. Она меня в них не посвящала, использовала меня как ей было удобно. Но я очень хорошо разбираюсь в электронике! Я практически все о них знаю, и, если ты захочешь им отомстить, отдам тебе все записи. Они у меня будут с собой.

И все теткины денежки - а их у нее много! - у меня тоже с собой. Мы с тобой не будем бедствовать, наоборот, заживем в Греции богато.

Милая моя, любимая моя Светочка! Я никогда не стану звать тебя тем именем, которым зовет твой нынешний муж… Ты для меня - Свет мой, мое спасение, мой ангел-хранитель!!! Ты моя Богиня! Ты для меня - всё!!!»

Лана бросила на стол недочитанное письмо. Ее всю трясло.

- Тебе что, змею прислали? - засмеялась Татьяна, но тут же оборвала смех. - Что случилось?!

- Ничего, ничего, Тань, - пробормотала Лана, трясущимися руками собирая рассыпавшиеся листки, подхватила диск и кинулась в кабинет к Олегу.

- У него кто-то из мэрии, нельзя! - крикнула Ниночка. Лана отдернула руку от дверной ручки. Постояла несколько мгновений в раздумье, потом вышла в коридор и достала мобильник.

Трубку долго не брали. Лана уже хотела сбросить вызов, но тут наконец гудки оборвались и хриплый голос произнес:

- Слушаю!

- Эдуард Петрович, это вы?

- Ну, я, а кто еще может быть? Вы же мне звоните по личному мобильному! - ответил капитан Васильев раздраженно. - Кому я понадобился?

Лана даже обиделась.

- Камневой понадобились…

- Светочка! - сразу изменил тон Васильев. - Извините, я тут в раздрае пребываю, вот и срываю злость на трубе. Что там у вас приключилось?

- Мне здесь Сергей письмо оставил. И в нем кое-какие сведения…

- Уже еду! - Он отключился, но тут же перезвонил сам: - Старый дурак, даже не спросил, куда ехать-то?

- В редакцию… У нас сейчас планерка будет, так вы не стесняйтесь, вызывайте меня!

- Понял.

Борис Викторович грустно осмотрел собравшихся на планерку. Место на кожаном диване, где всегда сидел Саша Матросов, шепотом балагуря с молоденькой верстальщицей Оленькой, никто не занял. Четверо из пяти постоянных «диванных сидельцев» сели так, что диван казался малозаселенным. Стул, который к дивану придвигал Сергей, оставался на своем постоянном месте. Вот такие в их редакции дела нерадостные…