Югорские мотивы: Сборник рассказов, стихов, публицистических статей

Открыв дверь, он, опередив соседку, спросил:

– Что хотели, Зоя Степановна?

– Владимир Иванович, простите великодушно. Скажите, Ниночка дома?

Владимир Изанович был несколько раздражен и специально не приглашал соседку в квартиру, ему все надоели, и хоть в выходной хотелось побыть одному, тем более жена что-то делала на кухне, а дети гостили у бабушки.

– Проходите, Зоя Степановна, – раздался сзади голос жены. – Проходите, я вас чаем угощу.

Владимир Иванович, развернулся и пошел в комнату, а женщины ушли на кухню.

Упав на диван, он подумал о том, как порой странно складывается судьба человека: «Вот, к примеру, та же соседка… При всем своем возрасте она неплохо выглядит – стройная, хорошая осанка, глаза сохранили чистоту голубого неба, весьма неглупа, а так и осталась старой девой. Она жене сама рассказала о своей судьбе. Во времена ее молодости, понятно, все по-другому было. Она строила многие ГРЭС, затем работала где-то в НИИ, а потом ушла на заслуженный отдых. Отдала себя всю работе и осталась одна-одинешенька. Кому она сейчас нужна?» Владимир Иванович хмыкнул про себя, взял пульт и включил телевизор.

В прихожей опять мелодично заиграл звонок. «Жена пусть открывает», – подумал Владимир Иванович.

– Ниночка, привет! – раздался знакомый голос, громкий, жизнерадостный.

«Хм, неужели Колян приехал? Ну хоть что-то радостное в этой жизни…» – подумал Владимир Иванович, встал с дивана и пошел встречать гостя.

– Проходи, Николай. Давненько тебя не видел.

Он был рад встрече со своим другом, бывшим коллегой, который в свое время бросил все и уехал в областной город искать счастье. Он не видел друга уже года полтора.

– Рассказывай, Володя, как дела? Как наша фирма? Еще не обанкротилась? – раздеваясь, сияя широкой улыбкой, спрашивал Николай. Он уселся на диван, раскинув руки в стороны вдоль спинки мягкого дивана.

– Ну, как тебе сказать, все по-прежнему, ничего нового, ковыряемся потихоньку, – начал Владимир Иванович. – Туранов на пенсию ушел, вместо него шеф племянника взял, после института молодого пацана. Колыванова сняли за пьянку. Зарплату нам так и не поднимают – завод на ладан дышит…

Он еще рассказал о нескольких мелких событиях, которыми пропитана производственная среда обычного небольшого завода провинциального городка.

Рассказывая, Владимир Иванович отметил про себя, что Николай стал значительно лучше выглядеть: улыбка не сходила с его лица, был прилично одет, вел себя уверенно. «Видимо, на пользу пошло. На заводе его совсем заклевали, а тут, смотри, сам орлом стал, крылья расправил. Вся эта тупая родственная братия проходу не давала. Умных у нас никогда не любили, а тут еще и его характер беспокойный».

– А ты-то как? Наверное, начальником цеха или отдела стал? – вставил вопрос Николай в образовавшуюся небольшую паузу в разговоре. – Как-никак специалист ты отличный, с людьми умеешь работать. Помню, твои новаторские идеи в нашем кругу всегда коллектив будоражили.

Владимир Иванович опустил глаза, вздохнул. Николай задел самое больное. Как раз то, о чем он в последнее время думал, от чего страдал.

– Да нет, Коль, я все там же. Сам знаешь, не люблю я прогибаться, показывать свою преданность и любовь. Для меня главное – дело, а на церемонии нет времени и желания. Так что я по-прежнему ведущим инженером, скоро уж юбилей отмечу – двадцать лет на родном заводе, – слабо улыбнулся Владимир.

– Да-а, – протянул Николай, – все тот же застой. Эти бывшие партаппаратчики и чиновники только о своем кармане беспокоятся, а по работе – ноль. Они получают наслаждение не от творчества в работе, а от процесса отдавать команды. Кайфуют от власти, так сказать. Я ж говорил тебе: поедем вместе. Я уже до заместителя директора дослужился. Работа интересная. Если голова на плечах, то карты тебе в руки. Сам знаешь, наших владельцев фирмы не интересуют семейные узы и дружеские связи в районной администрации, им работу подавай, немцы – народ прагматичный. Володь, а тебе надо бы посмелей себя вести, с твоим-то опытом и знаниями… Или ты остался таким же идеалистом – чувство ответственности, тактичность? В наше время это уже архаизм, требуется напористость, где-то даже наглость, с работягами пожестче.

Владимир встал с дивана, прошелся по комнате:

– Ты знаешь, я уже комплексую по этому поводу. На своей должности, при наших условиях я уже выработал и выжал все, что мог. Стало неинтересно работать. Еще и зарплата – мизер. Тупик какой-то.

Он тяжело снова сел на диван.

– Что-то радикально менять уже тяжело, как-никак семья, да и привык я к своему заводу и городу, – вздохнув, ответил Владимир.

В комнату вошла Зоя Степановна, неся на подносе чай и тарелочки с кусочками торта.

– Володя и Коля, угощайтесь. От души стряпала. Вам здоровье будет и успех!

Николай и Владимир поблагодарили. Николай еще добавил:

– Балуете нас, Зоя Степановна, помню, и раньше вы угощали отличными тортами.

Зоя Степановна накрыла на стол, сказала:

– Кушайте на здоровье! – и ушла на кухню.

– Не могут старые люди без душевного общения, не то что нынешнее племя, – заметил Николай. Он взял кружку с чаем и, поглощая сочный, ароматный, сладкий кусок торта, продолжал:

– Чувствуется в людях старой закалки какая-то сила. Не то идейные были, не то общая культура была высокой. Все во имя человека, все во благо человека!

Николай сакцентировал старый лозунг:

– Чувство коллективизма объединяло людей всех социальных положений, национальностей и полов. Не было индивидуальности. Вернее, не давали развиваться индивидуальности, всех – под одну гребенку. Вот и повырастали идеалисты типа Зои Степановны. Хотя плохого про нее я ничего сказать не могу, душевная бабушка, – продолжал Николай. – Сейчас, если у тебя мозги в порядке, без проблем и работу найти, и по службе расти.

Николай откусил кусок торта и, прожевывая, тихонько стал запивать чаем. Он ел с видимым удовольствием, причмокивая и облизывая пальцы.

– Да не все так просто, – заметил Владимир, – ты рассуждаешь так, потому что ты имеешь работу по душе и оклад наверняка солидный. А ты поставь себя на место простого инженера на убогом заводе. Слабо с нуля начинать?

Николай доел торт и, допив чай, ответил:

– Ты, Володь, не обижайся, я так, беззлобно.

Николай улыбнулся и договорил:

– А то смотри, давай к нам перебирайся, нам спецы нужны, я тебе помогу и телефон тебе оставлю, звони, если что.

Он достал золотистую визитку из кармана пиджака и подал Владимиру:

– Ну, я побегу, я проездом тут у вас в командировке, по старым связям. Решил тебя навестить, узнать, как живешь.

Николай встал, прошел на кухню, и до Владимира Ивановича донеслись громкие слова благодарности за чай, торт и теплую встречу в адрес хозяйки и ее гостьи. Владимир Иванович собрал блюдца и тарелочки и понес их на кухню, подумав о прощальном рукопожатии.

Простившись с Николаем, он опять прилег на диван и, подперев рукой подбородок, бессмысленно глядя в экран телевизора, подумал: «Колька – молодец. Устроил свою жизнь как надо. Только, наверное, чересчур деловой стал. Раньше все же как-то ближе был».

Владимир Иванович слегка улыбнулся, вспомнив, как они весело проводили время, отдыхая семьями на природе, как они вместе с Коляном устраивали веселые розыгрыши на работе.

Затем ему в голову пришла несколько странная мысль: «Ну что ж, наверное, надо же кому-то в этой жизни быть старой девой. Видимо, у нас с Зоей Степановной такая судьба».

Ухмыльнувшись, он повернулся на другой бок и решил вздремнуть после сытного и вкусного торта.

Чужой мир

Жорж лежал в своей пещере и размышлял. После того как он с трудом добрался до планируемого места, он вкусно поел. Собственно, затем сюда и пробирался, чтоб вкусно поесть. Пещера, которую он сделал, была очень уютной. Сверху свисала пища, внизу было прохладно и сыро. На всякий случай у него было сделано два прохода в противоположные стороны. Ему было хорошо. Он чувствовал себя в безопасности и был сыт.