Тайм-аут

- Сомневаюсь.

- Что?

- Ничего, извини. Я буду. Во сколько и где?

18

- Позвольте мне произнести банальность. Десять лет - это срок. Десять лет - это новый уровень отношений и новые перспективы. Это отметка, свидетельствующая о взаимном уважении и доверии. Это доказательство взаимовыгодности нашего партнерства. Я хочу поднять бокал за наших коллег из Германии. - Седовласый мужчина лет шестидесяти, слегка поднабравшись к середине вечера, делает изящное па в направлении центра зала, откуда тут же поднимается ответный лес рук с бокалами, - К большому сожалению, коллеги присутствуют здесь не в полном составе, многие из них заняты на производстве и никоим образом не могут быть оторваны сейчас от своего занятия. Но присутствующие сослуживцы обязательно передадут наши наилучшие пожелания и огромное спасибо за труд, который они добросовестно выполняют. Я хочу поднять бокал за искушенных тружеников, благодаря которым наша индустрия развивается, делая людей крепче, здоровее, увереннее в завтрашнем дне и, в конце концов, счастливее. От себя хочу скромно добавить, что надеюсь на дальнейшее сотрудничество наших держав, желаю продолжаться ему без помех и распространяться на другие сферы человеческой жизни. Уверен, нам есть что рассказать друг другу.

Под аплодисменты мужчина отпивает из бокала и спускается к подножию трибуны, где его уже ждет осанистый джентльмен в дорогом костюме. Обменявшись рукопожатием, они, поддерживая друг друга под лопатками, будто старые друзья, идут обратно в зал. Начинает играть музыка и присутствующие возвращаются к тарелкам и застольному общению.

- Ты похудел. - говорит мама. - Замечательно выглядишь.

- Спасибо.

- Чего не ешь? Не понравилось?

- Понравилось. Наелся.

- Не похоже на тебя.

- Свет, не приставай, - одергивает ее отец, - парень говорит, что наелся.

- Уже и поприставать нельзя! Я его столько не видела.

- Успеешь еще. Пойдем, побеседуем чутка. - говорит отец. - Cкоро вернемся.

Мы выходим на террасу и садимся за свободный столик. Вечер выдался прохладный, отчего  здесь гораздо свежее и свободнее. Отец ставит прихваченный с собой бокал и смотрит на меня.

- Ну, рассказывай. Как поживаешь?

- Нормально.

- Уверен?

Я вздыхаю.

- Нет.

- Почему?

- Не знаю...

Я смотрю на него, раздумывая, что еще можно к этому добавить, но мыслей никаких. Я и правда не знаю. Я вообще мало что знаю...

Некоторое время мы просто сидим и смотрим друг на друга.

- Ладно, если не хочешь рассказывать, я у тебя кое-что спрошу.

Он не спускает с меня глаз, но взгляд его вовсе не испытующий. Он теплый, спокойный и... ласковый...

- Не надо спрашивать, пап. - говорю я, опуская глаза. - Я все понял. Я нагрубил тебе в тот вечер. Извини. Я растоптал твои надежды, не задумываясь о том, насколько это важно для тебя. Но, пойми, не из-за злого умысла, просто...

Стас, - мягко перебивает отец. - Неужели ты думаешь я не вижу, что медицина - это не твое?  Что преемственность для меня важнее, чем счастье собственного ребенка? Сын мой, ты появился на свет не для того, чтобы оправдывать мои ожидания, а чтобы прожить собственную жизнь. Так, как ты сам посчитаешь нужным.

Я смотрю на него в изумлении.

- Тогда... зачем было это все?

- Затем, что мир - это жестокое и опасное место и я не мог отправить тебя в него, не оторвав от сиськи. Вспомни себя полгода назад. Много ли ты знал о жизни? Много ли ты мог предложить обществу? Единственный способ взаимодействия с людьми, которым к середине третьего десятка ты овладел в совершенстве - это выражение лица, словно все кругом тебе должны. С таким подходом, дорогой мой, окружающая действительность очень скоро вытрет тобой задницу и выбросит на обочину к остальным непризнанным гениям.

- Но ты и представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти! - я почти срываюсь на крик. Несколько голов поворачиваются в нашу сторону.

- Очень даже могу. - спокойно говорит отец. - Виктор Николаевич - мой старый приятель, так что я довольно подробно осведомлен о твоих успехах. Кстати, он был на моем дне рождения. То, что ты его не узнал, лишний раз доказывает, что единственный человек, которым ты был занят - это ты сам.

- Там было под сотню людей, откуда...

- Виктор Николаевич - человек, к которому я питаю глубокое уважение, он сидел за соседним столом. Более того, он произносил речь. - отец смотрит на меня выжидательно, мне нечего сказать, - Как бы там ни было,- продолжает он,- это уже не важно. Думаю, теперь я готов тебя отпустить. Не могу сказать, что не буду переживать совсем, но теперь, по крайней мере, буду переживать меньше.

Я продолжаю молча смотреть на него, пытаясь сообразить что происходит.

- Мы посоветовались с матерью, и, в общем, желаем тебе хорошо съездить к подруге. - папа достает из внутреннего кармана пиджака конверт и кладет его передо мной.

В недрах банкетного зала начинает играть «Lilac Wine» Джеффа Бакли, мужчины приглашают женщин на медленный танец. Отец поднимается с места,  легко хлопает меня по плечу и идет к столу, за которым сидит мама.

Говорят, человек в течении жизни в среднем три раза полностью переосмысляет ценности.

Я открываю конверт - авиабилет с открытой датой и пластиковая карта.

«Представьте, будто вы неожиданно осознали, что самые важные для вас люди, места и события не исчезли, не умерли, а гораздо хуже - их никогда не было.»

«Весь мир сосредоточен в твоей голове...»

Макс, Биня, Настя, Флора...

«I lost myself on the cool damp night». Отлично сказано.