Тайм-аут

Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты.

15

Рано утром я застаю Биню за рабочим столом.

- Виктор Николаевич, я бы хотел получить расчет. - кладу перед ним лист бумаги.

Бегло прочитав заявление, Биня поднимает на меня взгляд.

- Ты хочешь уйти сегодня?

- Да, желательно, до начала рабочего дня.

- Вы что, сговорились что ли? - резко спрашивает Биня. - Сегодня я тебя не могу отпустить, Стас, Егора не хватит на всех.

- А Максим?

- Он заболел.

- Понятно.

- С завтрашнего дня будем думать, а пока переодевайся и к Егору в сто шестой.

Переодевшись, я захожу в секционную, на столах два трупа, здоровяк с кашей вместо головы и «гуттаперчевый», труп, больше похожий на местами порванный мешок с потрохами и осколками костей. Скорее всего, автотравма.

- Бросился под машину,- говорит Егор, проследив за моим взглядом. - боюсь даже начинать.

- А второй?

- Забили до смерти куском арматуры. Нашли недалеко от Витебского, похоже, местный бомж.

Переводя взгляд с одного на другого, я чувствую, что что-то в облике здорового не дает мне покоя. Не смотря на многократно проломленный череп, лицо трупа осталось практически нетронутым. Глаза частично открыты. Неровная щетина проступает под слоем запекшейся крови и грязи. Внезапно перед глазами вспыхивают картины - нож, глаза, синяк, щетина, руки... руки! Я быстро подхожу к трупу и смотрю на правое запястье. Пять точек, между большим и указательным пальцами.

- Итак, который суицидент? - в секционную заходит Биня, натягивая на ходу перчатки.

- Этот. - Егор указывает рукой на «гуттаперчевого».

- Подробнее, пожалуйста.

- Сбит машиной...

- Я вижу, что не отравился. Подробнее, Егор, подробнее. Полный доклад, с деталями вскрытия.

- Я еще не начинал...

- Плохо, Егор. - говорит Биня и останавливается возле мешка с костями. - Вот она, загадка. Эрих Фромм в своей работе «Бегство от свободы» показывает, насколько извращенное общество опасно для индивида, и утверждает, что как только интеллекту бывает оставлена свобода выражать себя так, как он хочет, он изо всех сил старается найти самый легкий способ стереть себя с лица Земли. Мир абсурден, честное слово. Согласно исследованиям американских суицидологов, каждое сообщение в СМИ о самоубийстве убивает в среднем еще пятьдесят восемь человек. Одно осознание того, что какой-нибудь пэтэушник из Барнаула, повредившийся головой от неразделенной любви, может запросто утащить с собой в могилу твое дорогое чадо, заставит несколько раз подумать, а заводить ли детей вообще в этом сумасшедшем водовороте.

- Возможно, решение будет более простым, если не знать таких вещей. - говорит Егор.  - «Незнание - сила».

- О, да ты делаешь успехи, мой дорогой. Так держать. - он кивает в сторону трупов... - Не затягивайте с ними, долго не пролежат. - ...и выходит из секционной.

- Пойду отолью. - бросает Егор и идет вслед за Биней.

Я вновь подхожу к здоровяку и всматриваюсь в лицо. Никаких сомнений. Наклоняюсь и смотрю в полуприкрытые глаза. Жизни в них примерно столько же, сколько и в тот вечер.

- Как ощущения? - я смотрю в них и ловлю себя на том, что безумно хочу схватить что-нибудь тяжелое и раскрошить башку ублюдку, а затем все остальное в комнате.

Не дожидаясь момента, когда тело начнет действовать помимо воли, я иду в раздевалку, хватаю сумку и как есть, в халате и колпаке, бегу в сторону выхода. В противоположной стороне коридора слышу чей-то оклик. Отъебитесь от меня, сукины дети! Оставьте меня в покое! Оставьте!.. Пожалуйста...

16

У ближайшего мусорного бака я срываю с себя колпак, снимаю халат и выбрасываю все это к чертовой матери. Свежий, лишенный формалиновых и спиртовых миазмов, воздух, как всегда, действует освежающе, по пути я успел немного успокоиться и теперь пытаюсь сообразить, что делать дальше. Не найдя других вариантов, направляюсь домой, где залезаю под одеяло и пытаюсь уснуть. Перед глазами маячит измазанное в крови лицо с грубой щетиной, тревога возвращается с новой силой. Руки дрожат... Пытаюсь вспомнить что-нибудь из курса патопсихологии. «Расслабьтесь, успокойтесь, снизьте образ тревожности»... «Физический комфорт»... «Примите свои чувства, пропустите их через себя»... В голове вновь всплывают воспоминания. Какой же я идиот! Ощущения невыносимые, желчь подступает к горлу... еле успеваю добраться до таза. Рвота сквозь кашель. Примите свои чувства...  Это все у меня в голове. Все в голове... Я могу... Снова рвет желчью. «Примите свои чувства». «Примите свои чувства!».  Хватаюсь за голову. Что со мной? Вокруг будто выжженная земля. Слезы катятся из глаз... «Примите свои чувства». Я скоро сдохну... Губы сводит в истерической судороге... «Я скоро сдохну!» - шепчу я в четырех стенах... И свет гаснет.

17

Очнувшись после обморока, я чувствую себя значительно лучше. Светлая голова, ощущение странной легкости в теле... Только потолок и стены сохранили угнетающий эффект и давят на сознание. Не в силах сидеть дома, я выхожу на улицу. Фонтанка встречает меня сумрачными отблесками и калдырями на причалах с обеих сторон. Вечер потихоньку вступает в свои владения, вытаскивая  на улицы нон-конформистов всех мастей и машины на дороги. Дойдя до Марсового поля, я сажусь на  лавочку рядом с молодой парой с коляской. Туристы, спортсмены, гуляки и прогульщики, родители, дети, бабушки и дедушки, все собрались сегодня здесь, наслаждаются безветренной осенней погодой и запахом опадающей листвы. Атмосфера беззаботности действует благотворно. Посидев с полчаса, я было поднимаюсь на ноги, но вдруг понимаю, что совершенно не хочу идти обратно в коммуналку. Не хочу видеть  облезлые стены и потолок, не хочу видеть соседей, не хочу иметь ничего общего с этим местом.

Чуть подумав, я достаю телефон и набираю номер.

- Алло. - слышу столь милый сердцу голос.

- Привет, мам. Как дела?

- Привет, Стасик. Все хорошо. Как у тебя, сынок?

- Нормально. Мам... Ты не против, если я приду сегодня? В гости.

- Сына, мы с отцом сегодня идем на фуршет в честь делегации. Может, завтра?

- Может быть. Созвонимся тогда. Хорошо провести время!

- Подожди. А почему бы тебе не пойти с нами?

- Не знаю... А места?

- Отец разберется с местами. Уверена, он будет счастлив.