Жизнь моя - Армия(СИ)

В общем первое впечатление оказалось не лучшим. Население военного городка увидело капитана во второй раз вечером, шагающим из продуктового магазина с огромным пакетом. Казалось, что земля содрогается от его шагов. Все возвращались со службы. Незамужние девчонки из общежития застыли, глядя на огромную массу, шагавшую мимо. Он на них и внимания не обратил. Это было странно! Девчонки были симпатичными и ни один, даже женатый мужчина, так себя не вел по отношению к ним. Украдкой, но все равно смотрели! В отместку девичье население уставилось на капитана. Байкалов со всех сторон был одинаков. Этакая огромная пивная бочка на коротеньких ножках!

Оказалось, что поход в магазин — это первый шаг к огромным неприятностям. Всю ночь офицеры в первом общежитии бодрствовали. В соседнем здании, наполовину заполненном девчонками, а наполовину вновь прибывшими прапорщиками, тоже было не спокойно. То в одном, то в другом окне зажигался свет и возмущенный голос спрашивал из окна или с балкона, гулко раздаваясь в ночной тишине:

— Господи, да кто так храпит?

Взвод новеньких, только недавно прибывших девчонок, откровенно ревел со всхлипами и жалобами. Хотелось спать, а спать было невозможно. Едва они начинали погружаться в сон, как от соседнего здания несся резкий всхрап и они подскакивали в испуге, вновь принимаясь плакать.

Наконец, часов около трех ночи, к первому общежитию была послана делегация во главе с Верой Григорьевой, как старшей среди девчонок и двумя прапорщиками в группе поддержки. Было еще темно. У первого общежития, во мраке ночи, на скамеечке сидело и нервно курило с десяток молодых офицеров в спортивных штанах и теннисках. На улице было еще темно и на востоке только начал пробиваться светлая полоска рассвета. Некоторые накинули на плечи пятнистые куртки со звездочками. Все мрачно уставились на подходившую Веру и прапорщиков. Капитан Морозов, до сих пор так и не женившийся после того провала на танцплощадке, сказал:

— Вер, у вас в общаге тоже слышно, да? Мы не виноваты…

Девушка кивнула, посмотрев на серое лицо и красные глаза бывшего возлюбленного. Обвела глазами остальных:

— Что происходит, ребята? Мы не можем уснуть! Вы что, кому-то рупор под пасть сунули? Девчонки уши ватой затыкали, не помогает…

Морозов пояснил:

— Этот новенький, Байкалов… Это он храпит! Мы пытались и разбудить и на другой бок перевернуть, даже на живот! Все равно храпит. Проходит полминуты и по-новой. Ни на что не реагирует. У нас тоже все не спят…

Вера развернулась и молча рванула в свою общагу. Прапорщики остались у первого общежития. Подняла всех на ноги. Толпа девчонок и ребят направилась к первому общежитию. Из окон второго этажа доносился мощный храп. Ощущение было таким, что кому-то подставили под нос микрофон! Девушки поняли, что ребята в первой общаге вообще не сомкнули глаз ни на секунду. На них было жалко смотреть. Предложили:

— Парни, пошли к нам! Окна закроем и хоть немного, но поспим…

Все уже плевать хотели на разность полов и неприязнь. Офицеры и прапорщики с первого общежития согласились. Вскоре в первом общежитии остался только капитан Байкалов, в комнате которого закрыли окно и дополнительно вставили в оконный проем матрас с соседней койки, укрепив его столом, поставленным на бок. Он не проснулся от грохота, когда стол упал. Зато второе общежитие напоминало улей. Дежурная охрипла от ругани, но ничего не могла поделать с толпой. Ее просто оттеснили в сторону.

На каждой койке, не взирая девчонка там спит или парень-контрактник, спали по двое. Кто-то лег «валетом», а кто-то прижался друг к другу и сладко посапывал эти последние три часа перед подъемом. Не догадываясь, прибывший капитан окончательно свел четырех остававшихся свободными от первого взвода девчонок с не женатыми ребятами. Пятая, Ульяна Якимова, оказалась «упертой» и явно ждала «принца на белом коне», не приняв никого в свою постель.

Вновь прибывший взвод девчонок спал по двое, хотя практически не знал никого из прижавшихся к ним ребят. Они просто знали, что смертельно устали за ночь от храпа. Капитан Морозов, заснувший вместе с Верой Григорьевой, утром сделал предложение не выспавшейся девчонке и она, еще плохо соображая, дала согласие.

Янченко шепотом, в шесть утра, уговорил выйти за него замуж Надю Воронову. Нинка Миронова обнимала свою «Утю», как ласково поддразнивала прапорщика до размолвки, а тот тихонько посвистывал носом во сне, прижавшись к ее полному плечику с кружевцем ночной сорочки. В семь утра они тоже договорились подать заявление.

Галя Войниченко прижалась к старшему лейтенанту Ганичкину, которого ей предначертала в мужья Лидия. В начале восьмого между ними тоже произошло объяснение. Наконец-то, после разборок на танцплощадке, все вернулось на круги своя. Карпович оказалась права на все сто процентов…

Утром, оба общежития, дружно, рванули к командиру. В кабинет, вопреки согласия Савицкого, забились все возмущенные жильцы! Растерянный полковник не успевал вертеть головой, как сбоку слышалась новая реплика. Наконец слово взял капитан Морозов. Он протянул командиру огромный листок бумаги с рапортом и подписями. Добавил, плевав на все Уставы и звания:

— Как мы работу выполнять станем, если не спали практически всю ночь? Это слава Богу, нас девчонки пожалели и хоть три часа, но дали поспать. Вы знаете, что мы в их постелях спали? И нам не стыдно это признавать! Проведите следующую ночь в первом общежитии сами, когда там спит этот чертов Байкалов и вы нас полностью поймете к часу ночи! Из общаги даже дежурная сбежала! Там не надо собаки, достаточно капитана! Или убирайте подальше Байкалова, например в свинарник, или мы отказываемся выходить на службу! Мы днем будем отсыпаться, а он пусть работает за всех.

Полковник понял, что оба общежития не на шутку рассержены и пообещал разобраться. Едва толпа схлынула, Савицкий задумался. И вдруг вспомнил про пустующую комнатушку в здании с компьютерами на третьем этаже. Поблизости имелся туалет. Обрадовался, как ему казалось, нестандартному решению и едва Байкалов появился в его кабинете, чтобы узнать, где ему предстоит работать, полковник с ходу выпалил:

— Виктор Леонидович, ко мне население обоих общежитий приходило. Придется вам перебраться в комнату на третьем этаже над компьютерной. Ваш храп не дал спать сразу двум общежитиям.

Тучный капитан потупился, хотя на его лице мелькнуло явное удовольствие:

— Меня из-за этого к вам перевели…

Савицкий едва не заорал от злости! Уж лучше бы капитан промолчал на этот счет! Справившись с собой, сказал:

— В общем даю вам срок до десяти утра, чтоб переселиться! Работать будете на втором этаже, непосредственно на компьютере. Я смотрел ваше личное дело, вы опытный электронщик и такие люди нам нужны. После переселения спуститесь вниз и представьтесь подполковнику Уфимцеву. Я ему позвоню. Можете быть свободны!

Капитан ушел, топая по коротенькому коридору, словно слон. Минут через двадцать полковник лицезрел его тучную фигуру с чемоданами лежавшими на боках на центральной аллее части.

В общем-то Байкалов оказался не плохим мужиком. Умным, внимательным, всегда готовым помочь, только слишком спокойным. Его нельзя было пронять ничем! Насмешки над его мощным храпом он вообще не воспринимал и ехидно говорил:

— Завидно? Две общаги не спало, а я спал! Это уметь надо!

Через три недели после его появления в части произошло знаменательнейшее событие, после которого даже командир начал вздрагивать от фамилии «Байкалов». Зато вся часть дружно хохотала. А дело было так…

Во время обеденного перерыва капитану вздумалось немного вздремнуть после обеда. До двух часов было больше двадцати минут, а он уже основательно насытился, слопав две порции щей и столько же картошки с гуляшом в столовой. Заперся изнутри в своей комнатушке над компьютерной и улегся на кровати у открытого окна, надеясь, что проснется вовремя…