Где-то в Европе...

До скорой встречи.

Денис

8.12.1994

Четверг

Лондон

Дорогой Кирилл,

пишу тебе в соборе Св. Павла, на деревянной скамеечке, в пяти метрах от могилы Веллингтона. Сразу замечу, что снаружи собор лучше, чем внутри (так же, как Исаакий). Или, по-другому, он гениален снаружи и просто красив изнутри. Итак, Кристофер Рен продолжил здесь мысль, материализованную им в Св. Мартине, — западнохристианский венец на классическом основании, только там идея выражена неожиданнее, нелепее; потому — лучше (для Лондона, города самой нелепой и чудесной архитектуры). Попробую объясниться: сэр Кристофер попытался овеществить характерное для Запада (с эпохи Возрождения) ощущение непрерывности, систематичности развития, я бы сказал — нарастания истории. Потому основа Св. Павла — античная, вернее, классическая, как это понимал Рен. Выше — стилизованный, растолстевший в купол шпиль, символ синтеза классики и христианства. Крест подпирается античными колоннами. По бокам — псевдоколокольни; одна — с часами. Столь же естественное выражение западного мироощущения Нового времени, что и «Левиафан» Гоббса [30] (того же, кстати, века). Как всплывает Левиафан из пучины, так же всплывает Британия в европейской истории XVII столетия; а на этом всплывшем острове всплывает из-под земли собор Св. Павла.

Вчера я поведал тебе, что архитектура Лондона неописуема. Скорее, она невозможна. Это материализация самых диких архитектурных снов. Нет ничего хуже послевоенных лондонских строений. Но все вместе, вместе с идеальной классикой, барокко, арт нуво, эклектикой, — производит сильнейшее впечатление. Питер гениальнее Лондона, Москва — пестрее, Лондон — восхитительнее их. Здесь англичане вволю отыгрались за однообразие пригородных домиков и маленьких селений.

Сегодня утром, на набережной Виктории, обнаружил колонну Клеопатры. Интересно, почему в столицах мировых империй стоят древнеегипетские монументы? В Петербурге — сфинксы, в Лондоне — колонна Клеопатры. Это, видимо, врожденная для такого рода империй жажда вечности, ведь Египетское царство (фараонство) существовало по европейским меркам почти целую вечность и западные (северные) империи пытались маркировать себя знаками этой вечности — колоннами, камнями, сфинксами. Не потому ли сексуальный империалист Розанов обожал Древний Египет? Не потому ли асексуальный символ новой империи — Майкл Джексон сделал древнеегипетский (в меру его понимания) клип — «I remember that time»?

В подземельях собора Св. Павла обнаружил несколько милых мне гробов: Веллингтон, Нельсон, Лоуренс Аравийский, Флоренс Найтингейл, Вильям Блейк, Булвер-Литтон, Макс Бирбом, Генри Мур (наверху затерялась его ужасная скульптура), Уолтер де Ла Мар [31]; наконец, сам сэр Кристофер Рен. Могила Джона Донна наверху, т. к. он был деканом собора. Его надгробье жутковато (как и его стихи): оно вертикальное, но скульптура изображает завернутое в саван тело, которое должно лежать; по крайней мере, ноги подогнуты. Потому кажется, что покойник стоит на полусогнутых, вот-вот упадет. Если прибавить, что лицо лепили, видимо, с посмертной маски (оно длинное, холеное, худое, с бородкой, но совершенно мертвое), то зрелище получается странное, если не сказать — страшное.

Три пятнадцать. На хорах появляются ангелочки в белом. Сейчас будет служба.

До скорого.

Денис

9.12.1994

Пятница

Лондон

Кирилл,

сижу на скамейке на Трафальгарской площади. Прямо передо мной — два фонтана, десять метров дальше — колонна Нельсона, за ней — Уайтхолл, в конце оного — Парламент и Биг Бен. Шишечка площадного фонаря приходится ровно на цифру XII Биг Бена. За моей спиной — Национальная Галерея, чуть слева и сзади — любимый Святой Мартин-в-Полях. Погода отличная, тепло, солнце, у моих ног — тысячи голубей, на шее — новый пижонский шарф. Идеальное совпадение места и времени. 14.00.

Утром еле очухался от почти бессонной ночи, но ничего — выдюжил и позавтракал. Вышел из пансиона очень рано и направился — куда бы ты думал? — к Шерлоку Холмсу в гости, на Бейкер-стрит, 221 [32]. Маршрут я избрал неудачный, пробирался по скучнейшей деловой Юстон Роуд, еле пролез сквозь густую толпу японцев, немцев и русских у музея мадам Тюссо. Очень долго искал обитель Холмса, но, применив дедуктивный метод, нашел. Музеец так себе, дорогущий (вход — пять фунтов), но не сделать визита, конечно, не мог. В книге посетителей оставил следующую надпись:

Herloc Sholmes; Paradise, Conan Doyle St., 221.

Очень остроумно, не правда ли?

Затем около часа романтично, прощально, чемоданно бродил по чудеснейшему, пустынному, полному всякой птицы Риджент Парку. Радостно, что еду домой, но и грустно тоже.

Продолжаю в 15.10 в пабе на углу Чаринг-Кросс Роуд и Трафальгарской площади. Знатоки утверждают, что он — из лучших. Знатоки правы. Пиво (Samuel Smith Bitter) — божественное: мягчайшее, нежнейшее, с горчинкой. Просто бархатное. Только что я побродил по Пэлл Мэлл, поглазел на аристократические клубы, на памятники генералам идиотской Крымской войны, пересчитал Ступени Герцога Йоркского. Попрощался с Сент-Джеймс парком и конными гвардейцами. Прощаюсь и с тобой.

Денис

P.S. Паб называется «Чандос».

Р.Р.S. Решил сейчас, полвторого ночи, черкнуть еще пару слов. Весь вечер ноги мои таскали хозяина от Парк Лэйн до Друри Лэйн. В полночь я почему-то оказался в привокзальном пабе Чаринг-Кросской станции. В кафельном, на американский манер, зале было пусто. Я взял пинту «Гиннесса» и примостился в углу. Вдруг дверь открылась, и вошел натуральный карлик, ростом сантиметров сто сорок. Но что за карлик! В длиннополом пальто и (!) в котелке. Ему подали чего-то крепкого, и он вскарабкался на табурет напротив меня. Вежливо поклонился. Вытащил толстенную сигару и задымил. Махом хлопнул стопку. Я наблюдал за его энергичными, решительными, точными движениями в совершеннейшем изумлении. Я полез в карман за сигаретами — кончились. Пересчитал мелочь. Подошел к автомату и купил пачку «Бенсон и Хеджес». Когда я вернулся на место, карлик растворился. В пепельнице тлела почти целая сигара. Она пахла роскошью.

А теперь, Кирилл, припомни «Выше стропила, плотники» [33].

10.12.1994

Суббота

Лондон

Увы, Кирилл, и ура!

Подошло к концу мое путешествие. Сижу в Хитроу, до регистрации — два часа, Любезные хозяева «Maree Hotel» (панки проклятые!) выставили за дверь зевающего русского путешественника аж в одиннадцать утра. Checking time. Впрочем, дабы не был в обиде я на бриттское гостеприимство, под моросящий дождик постояльца ласково проводила прелестнейшая гёлфрэнд (плюс чембермэйд) хозяина. Семь минут на то, чтобы оставить справа и сзади грязно-белый идиотизм Лондонского университета, опять-таки справа и сзади — уютную Рассел сквэр; пять минут — очередь за карточкой в подземелье; и целый час на темно-зеленых бобриком стриженных андеграундных креслах. В уголочке второго терминала, под невидящим взглядом барышни из «Эр Франс» я сочиняю это письмо.

«Моя тема — человек, подсчитывающий свое достояние перед лицом небытия», — писала Лидия Гинзбург. Моя тема сейчас — путешественник, подсчитывающий места, которые он не посетил. Мог, но не добрался. Их много — маленькие и большие; страны, острова, здания. Мероприятия, опять-таки, и заведения.

И вообще, я здесь в киношку не ходил. Ну, ладно, какие «киношки», когда сама эта страна, эта Газония, эта Кафедралия, эта Тумания, сия Куполо-Шпилия попросту красивее самой расчудесной фильмы; недаром Питер Гринуэй [34] родился именно в этом Соединенном Королевстве Лужаек, Замков и Пабов! Кстати, о Соединенном Королевстве. Не все его части я смог посетить, и если действующие составные элементы, как-то — Шотландия и остров Мэн, были за пределами моих временных и финансовых рамок, то уж эмигрировавшая из Ю Кей Ирландия вполне, вполне… Два-три часа на пароме из Холихэда, сквозь сиренево-розовый туман, и — здравствуй Изумрудный остров, родина Кухулина [35], «Гиннесса» и Джойса! Как я мог зажать три десятка фунтов и не раскрыть зеленый план Дублина зеленовато-коричневатого Дублина фотографий начала века тех что вклеены в советский том Джойса на языке оригинала он сам был оригиналом этот Джойс одноглазый алкоголик и карта была к тому изданию приложена на карте мельтешились зеленые домишки муравьишки в объятиях Королевского канала и Гранд канала а река Лиффи тухлой веной пролегла меж кудрявой растительностью Парнелл Сквэр и Стефенс Грин