Таис Афинская

азывал Таис хитрое устройство. Стоило только выбить крепления, и огромная масса гальки обрушилась бы сверху, скрыв могилу. Залить ее известью на яичном белке и прикрыть заранее заготовленными плитами можно за одну ночь. Таис показала лохагосу перстень с царской печатью, и он низко поклонился ей. Десять воинов приоткрыли бронзовую дверь, зажгли светильники. В центре склепа стоял золотой, украшенный барельефами саркофаг, хорошо знакомый афинянке. Сердце ее, как и прежде, стеснилось тоской. Она взяла кувшин с черным вином и флакон с драгоценным маслом, принесенные Ройкосом, совершила возлияние тени великого полководца и застыла в странном, похожем на сон оцепенении. Ей слышался шелест крыльев быстро летящих птиц, плеск волн, глухой гром, будто отдаленный топот тысячи коней. В этих призрачных звуках Таис показалось, что властный, слышный лишь сердцу голос Александра сказал единственное слово: «Возвращайся!»

Возвращайся – куда? На родные берега Эллады, в Мемфис или сюда, в Александрию? Золото саркофага отзывалось холодом на прикосновение. Сосредоточиться на прошлом не удавалось. Она бросила прощальный взгляд на золотые фигуры барельефов, вышла и спустилась с холма, ни разу не обернувшись. Чувство освобождения, впервые испытанное в храме Эриду, закрепилось окончательно. Она исполнила последнее, что мучило ее сознанием незавершенности.

Таис вернулась в белый дом под кедрами, отведенный ей по приказу Птолемея после того, как она отказалась жить во дворце. В полном царском облачении афинянка поехала в колеснице с Эрис к величественному дому Птолемея. Таис прежде всего потребовала свидания наедине. Царь, готовивший праздничную встречу и пир, подчинился с неохотой. Однако, когда нубийский невольник внес и распечатал кожаный сверток с золотой уздечкой, Птолемей забыл о недовольстве.

– Вот подарок, привезенный мне от твоего имени молодым фракийским рабом, – сказала Таис.

– Не посылал, хоть и люблю такие вещи редкого мастерства.

– И эти две дерущиеся пантеры на налобнике ничего тебе не говорят?

Птолемей, чувствуя серьезность Таис, все же хотел отшутиться.

– Наверное, посланы одним из твоих бесчисленных обожателей?

– Возможно. Из таких, которые хотят, чтоб я была мертвая!

Птолемей вскочил в гневе и удивлении.

– Вели отнести это ученым врачам Мусея, чтобы они определили яд, от которого пал Боанергос и моя жизнь стала на край пропасти Тартара. Я давно бы была уже там, если бы не она, – афинянка показала на Эрис.

– От моего имени? – закричал Птолемей, топнув ногой. Его могучий голос разнесся по дворцу. Забегали, бряцая оружием, воины.

– Не гневайся понапрасну. Ни я, ни Эрис ни на мгновение не подумали о тебе. Но прислал это человек из твоего окружения, не сомневайся!

– Не может быть!

– Подумай сам, посмотри на изображение пантер, мудрый мой Птолемей. И еще – ты назначил наследником сына Береники, а не своего старшего сына – Птолемея Молнию. И не моего Леонтиска. За это благодарю тебя; мальчик не умрет от рук убийцы. Но мать