Колькин ключ

Два года назад судьба подкинула ему это название:

«Колькин ключ». Месяц назад вдруг решился, двинулся в путь и вот добрался — ловко, умело, можно даже сказать, красиво, ни разу, как и было задумано, не потратившись на билет. Необходимости в столь строгой экономии не было, зато удлинился путь и создавались ежедневные трудности, которые приходилось преодолевать: эти временные стимулы, при всей их игрушечности, удерживали на плаву. Теперь игра кончилась.

Он свел брови, снова отпустил. И этим движением лицевых мышц как бы смахнул с себя простоватую покладистость, так помогавшую в чужих домах, в поездах и кабинах машин, покладистость, позволявшую легко и сразу включиться в мысль собеседника — он даже думать начинал чужими словами…

Ладно, сказал он себе, добрался, и слава богу. Может, что и получится. Завтра поглядим.

Между тем стемнело. Он медленно выкурил сигарету, поднялся и пошел вдоль берега. Проблема ночлега не волновала: в городе, где столько общежитий, на улице не спят. Просто стало холодновато, а ему вроде бы обещали костер. Где-то здесь, поблизости. На берегу. Не доходя Северного Ледовитого океана.

Он услыхал голоса и сквозь кустарник вышел к кострищу. Слабо пахло гарью. На довольно высоком берегу вокруг пепельного круглого пятна собралось с десяток ребят и девушек. Каждый был занят своим.

Рослый парень в красивой нейлоновой куртке выкладывал хворост по-особому, домиком, а помогавшая ему девушка в модненьких, черного вельвета брючатах, худая и лохматая, сворачивала газету в жгут.

Две другие девушки хозяйничали — мыли картошку, резали хлеб и колбасу на бутерброды. Кто-то у реки шумно споласкивал ведро. Кто-то хрустел сушняком в кустарнике.

А возле кострища на самодельной лавочке недавний знакомец — тощенький, с белесыми волосенками парнишка — решал личную проблему: пытался пристроиться к мясистой девчонке, толстощекой, с неприступно поджатыми губами. Уже по просительной интонации ясно было, что малому не светит.

— Свободно? — спросил он, хотя уже сидел рядом с ней.

— А тебе какое дело?

— Да нет, если ты думаешь…

— Не думаю и думать не собираюсь, — с достоинством ответила девчонка и еще больше надулась.

Кубышка, подумал Антоныч, с какой стороны ни глянь, кубышка, а ведь тоже кому-то нужна.

Он сел на край лавки, сел удобно, нога на ногу, под локоть приспособив рюкзачок. Ему тут понравилось. Понравилась и деловая компания, и груда хвороста, ждущая спички, и картошка, ждущая золы, и растущая горка бутербродов. Хорошее место Колькин ключ!

Те двое заметили рядом незнакомого человека. Белесый парнишка при свидетеле вовсе замолчал.

Антоныч спросил, подмигнув:

— Нарушил компанию?

Кубышка смерила его взглядом:

— А у нас, к вашему сведению, никакой компании нет. К вашему сведению, просто сидим на лавочке.

— Ну-ну, — сказал Антоныч. Потом обратился к белесому пареньку: — Видишь, вот и пришел на ваш костер.

— И правильно! — одобрил тот с преувеличенным воодушевлением: после жалкого разговора с кубышкой ему было приятно хоть что-нибудь произнести решительным тоном.

— По этому случаю не худо бы познакомиться, — сказал Антоныч, — а? Как твое мнение?

— Тут почти все наши, — зачем-то объяснил белесый. — Вот эти вот, у костра, — Олег и Даша. С бутербродами — Раиса. Я — Павлик. А она, — он кивнул на кубышку, — Маша.

— Ну, раз она Маша, — сказал Антоныч, — то и я Коля.

— А отчество? — процедила Кубышка, презрительным тоном отодвигая непрошеного знакомца на положенное его возрасту отдаленное место,

Коля миролюбиво развел руками:

— А отчества в данный момент нет.

— Куда же оно девалось?

Он посмотрел на ее надутую физиономию и позволил себе малость поразвлечься:

— Куда все девалось, туда и отчество. Без него жить легче — вроде еще молодой, все впереди. А то копишь всю жизнь — отчество, деньги, чины, вещички, репутацию, а накопил — глядишь, уже на столе и руки крестом. Без отчества спокойней.

Парень с ведром воды вернулся от реки. Девушки наделали бутербродов. Одна из них крикнула костровому:

— Ну, скоро ты там?

Голос был громкий, начальственный.

— Перебьешься, — ответил парень, возившийся с костром.

Коля негромко посоветовал:

— Шалашик повыше сделай. И к ветру повернись спиной.

Тот, не оборачиваясь, спросил:

— Еще указания будут?

Девушка в вельветовых джинсиках сказала:

— Олег, не заводись. Человек говорит, значит, знает. Ей парень не ответил. Насвистывая демонстративно и зло, он снял куртку и стал махать ею, раздувая пламя. На этот раз прутики взялись, костер, хоть и медленно, разгорался.

Коля спросил белесого Павлика:

— Земляки, что ли?

Тот кивнул:

— Ага. Мы вот трое — я, Даша и Олег. Еще подойдут. Каждый четверг тут собираемся.

— Пикничок?

Парнишка снисходительно усмехнулся:

— Не, у нас сухой закон. Даже вино только по праздникам… Песни поем, разговариваем. Картошку печем.

Кубышка так и сидела между ними, разговор шел как бы сквозь нее. Как вести себя в такой ситуации, она не знала и на всякий случай презрительно оттопырила губы.

Коля спросил:

— А посторонних погреться пускаете?

Павлик ответил, прикрывая гордость будничной интонацией:

— А у нас тут нет посторонних. Пришел — значит, свой. Картошки на всех хватит!

Он хмыкнул, будто вспомнил смешное:

— Раз охотник пришел, совсем оборвался в тайге. Мы ему сапоги дали. Потом девушка — смысл жизни искала.

— Нашла? — поинтересовался Коля.

— Вроде все нормально, в столовой работает… Не, многим помогли. А как про наш костер в многотиражке написали…

— Да вранье все это, — уверенно бросил парень в красной куртке, Олег. Он все же разжег костер и стоял теперь во весь рост, длинной палкой пошевеливая хворост, — ладный, плечистый, тело как пружина.

— Что вранье? — переспросил Павлик и весь подобрался.

— Да все, — сказал Олег. — Многотиражка. И вообще вся эта благотворительность. Надо же где-то собираться!

— А что, кому-нибудь в чем-нибудь отказали? — с вызовом спросил белесый.

— Олег, хватит, — негромко проговорила девушка в джинсиках.

— Нет, ты скажи — отказали? Тунеядец приходил — в общагу устроили? Сам же, кстати, устраивал! — уличил он.

— Свистнул одеяло и сбежал, — сказал Олег.

— Но ведь устроили?

— Но ведь сбежал?

— Постой-ка, — отвлек Коля Павлика. — Так у вас что, вроде месткома?

— Зачем? Мы сами по себе, — возразил тот, остывая. — Просто если человек голодный, или денег нет, или ночевать негде…

Коля сказал:

— Тогда я вам самый нужный клиент. И голодный, и денег нет, и ночевать негде.

Павлик усмехнулся:

— Ну, если только это — вполне в наших силах. Раз пришли к костру…

— Я смотрю, у вас тут не костер, а прямо гордый символ.

Олег, повернувшись к ним спиной, поворошил хворост.

— Стараемся, — сказал Павлик и покраснел.

Коля спросил:

— А нельзя ли, пока самые торжества не начались, у вашего гордого символа портянки посушить?

Кубышка презрительно фыркнула, но промолчала. Павлик растерянно пожал плечами:

— Пожалуйста…

Коля улыбнулся ему и снова подмигнул:

— Ладно уж, не будем осквернять святыню. А то отскочит уголек — и ходи потом на босу ногу.

Павлик заулыбался в ответ и опять начал объяснять:

— У нас еще дома одна компания была. Все рядом жили. В волейбол вместе, за город вместе. И сюда вот — тоже вместе… А вы издалека?

— С запада, — сказал Коля.

— А город у вас какой?

— Города у меня, к сожалению, нет. Ни города, ни дома, ни профессии. Человек без определенных занятий.

Рослый Олег сказал не оборачиваясь:

— Сплошная романтика. Не иначе как вор в законе.

Самолюбивый парень, подумал Коля без обиды, даже с симпатией. Не умеет быть вторым. Пять минут и то не умеет.

Так подумал, а вслух сказал:

— Воры без денег не бывают. Как раз профессия, и выгодная.