Плановые дети и другие случайности

— А ты, Сюзанна, ты в свои двадцать восемь уже старшая акушерка в окружной больнице. Это заслуживает уважения. Но даже если смыслом твоей жизни стало помогать чужим детям появляться на свет, это не препятствие к тому, чтобы завести и собственного. И у тебя тоже время отстукивает.

— Я ничего не имею против детей, — согласилась Сюзанна. — Но сперва не мешало бы найти подходящего мужа.

— Ах, какая проблема! Я никогда не считалась первой красавицей, но хороший муж у меня всё-таки был. И я родила троих детей! Двух со щипцами — тяжёлые были роды — и одну кесаревым сечением. А ведь тогда, в шестидесятые годы, в больницах не было таких условий, как теперь: палата на двоих, телефон, телевизор и еда на выбор. А ваша бабушка вообще родила меня в трудное военное время прямо на заводе боеприпасов...

— Прошу тебя, мама! — перебила Сюзанна. — Все эти истории мы слышали уже много раз. И не преувеличивай, эти так называемые тяжёлые роды со щипцами — обычное дело. У нас в больнице они случаются каждый день...

— Но не твои собственные! Ах, и зачем ты тогда рассталась с Рене!

— Мама! — оскорбленно воскликнула Сюзанна. — Ты прекрасно знаешь, что это он меня бросил из-за моей покалеченной правой коленки!

Теодор успокаивающе обнял Хильдегард за плечи:

— Подумай о своём сердце!

Она дёрнулась:

— Моё сердце! Я должна думать о своём сердце, когда его топчут бессердечные дочери! Теодор сжал её руку:

— Пожалуйста, Хильдегард! Не огорчайся! Всё ещё впереди!

Мать немного успокоилась и снова пошла в наступление:

— Ну хорошо. Переходим к делу. Я посоветовалась с господином нотариусом. Как вы все знаете, он давний друг вашего отца. Мой дом со всем его содержимым... — Она осеклась, набрала воздуха и закончила: — ...я отписываю дочери, которая первой родит мне внука.

Воцарилось молчание. Все смотрели на неё. Первой опомнилась Регина. Она покачала головой:

— Нет, ты ведь это не всерьёз?

— Вполне безвкусная шутка, — поддержала её Аня.

— Такого рода распоряжение было бы просто аморально! — вставила Карин.

Все зашумели, перебивая друг друга. Нотариус поднял руки:

— Господа! Дамы и господа! Это распоряжение, согласно параграфу 657 Гражданского кодекса, абсолютно легитимно.

Мгновенно воцарилась тишина. Регина взглянула на Роберта. Аня посмотрела на Карин.

Мать снова повысила голос:

— Регина, Аня, Сюзанна! Мне не до шуток. Та из вас, которая первой родит живым собственного ребёнка, получит всё, что подлежит от меня передаче по наследству: дом и участок со всем, что на нём построено. В конце концов, я имею право на внука!

— А что же будет с двумя остальными? — спросила Сюзанна.

— Им не достанется ничего. Точка.

— Стоп, стоп, стоп! — воскликнула Аня. — Не надо упрощать. Ты не можешь оставить ни с чем двух своих дочерей. В конце концов, каждая из нас может претендовать на свою долю наследства.

— Конечно! — поддержала её Карин. — Господин нотариус, объясните это вашей клиентке!

— В принципе вы правы. — начал нотариус. — Когда вознаграждение по выполнении поставленного условия будет произведено, оно становится дарением, которое нуждается в нотариальном удостоверении. Те дочери, которые при этом дарении не получили ничего, в дальнейшем, при рассмотрении вопроса о наследстве, могут предъявить претензию...

— Ну вот видите! — воскликнула Карин.

— Претензия имеет основание только в том случае, если с момента дарения не прошло десяти лет. То есть к тому времени, когда ваша драгоценная матушка будет праздновать свой семьдесят первый день рождения — в чем мы не хотели бы, да и не можем, сомневаться, — всякая возможность претензии отпадёт. Первая родившая получит всё, остальные не получат ничего!

Все молчали.

До Сюзанны постепенно доходило, что их мать не шутит. Она давно заводила речь о внуке, а с возрастом уже начала опасаться, что жизнь ее дочерей не устроена. Но неужели именно это опасение подвигло ее на столь отчаянный шаг? Или за всем этим кроется что-то другое?

Внезапно Роберт рассмеялся:

— Хорошо, Аня, а теперь расскажи нам, как ты собираешься забеременеть от Карин.

— Я вообще не собираюсь участвовать в этом жутком и безнравственном соревновании! — решительно отрубила его свояченица.

— Это неслыханно! — возмутилась Карин. — Здесь путём подкупа пытаются склонить женщин к патриархальному, раболепно-покорному типу поведения. Но Аня не купится на эти провокации!

— Никогда! — подтвердила её подруга.

Карин повернулась к Роберту:

— Впрочем, если ты с твоим корыстным банкирским сердцем вздумаешь сделать на этом доме свою игру, смотри! Наша потенция не нуждается в подтверждении хвастливыми мерседесовскими звёздами.

— Потенция! — усмехнулся Роберт. — Откуда вам, лесбиянкам, знать, что это вообще такое?

— Позавидовал, да? Твоя законная даже не знает, чего она лишена! — она отправила Регине воздушный поцелуй.

Та швырнула кофейную ложечку и негодующе воскликнула:

— Карин, ты переходишь все границы! Что же касается этого так называемого распоряжения, то я тоже не собираюсь принимать в этом участие. Это... это же просто наглость! Да ты вообще в своём уме, мама?

— Лесбиянка! — презрительно бросил Роберт сидящей напротив него Карин.

— Пошлый обыватель! — прошипела Карин не менее презрительно.

Сюзанна попыталась вмешаться:

— Давайте мы с трезвой головой...

Но ей не дали договорить.

— Я не позволю двум лесбийским нищенкам безнаказанно оскорблять меня! — в ярости заорал Роберт.

— Ага, наступили господину на мозоль! — злорадствовала Карин.

Сюзанна ударила рукой по столу так, что материнский праздничный сервиз заплясал:

— Да опомнитесь же вы все, наконец!

По крайней мере на мгновение воцарилась тишина, и Сюзанна решительно продолжила:

— Это распоряжение меня тоже огорошило, однако мамино желание получить внука всё-таки понятно...

— Значит, забеременеть хочешь ты! — перебила её разгневанная Карин.

— Я совсем не это имела в виду. Но мы должны обсудить всё спокойно...

— Госпожа шеф-акушерка хочет нас поучить, — распалялась Карин. — Является сюда поплакаться на свою судьбу и перелом правой коленки, а заодно и на сбежавшего Рене. И после этого ещё хочет задавать здесь тон!

— Я не плакалась и не жаловалась, — возразила Сюзанна.

Но Карин закусила удила:

— Я больше не могу слышать эти душераздирающие истории про твои несчастья. Не надо было тогда безрассудно полагаться на эту классическую медицину с доминирующими в ней мужчинами. Теперь уже поздно жаловаться.

— Карин, но мне тогда было всего четырнадцать лет! — Сюзанна обвела всех присутствующих растерянным взглядом.

Регина встала и оскорблённо покинула комнату. Роберт последовал за ней. Аня тоже больше не хотела оставаться. Мать так и продолжала сидеть между Теодором и нотариусом. Её глаза смотрели печально, но решительно. Сюзанна раздумывала, не остаться ли. Но она знала упрямство матери. Переубеждать её было бессмысленно.

В дверях возник Роберт и пробурчал:

— Сюзанна, отодвинь свою скорлупку, я имею в виду машину. Я не могу выехать.

Она кивнула и медленно поднялась. У неё было такое чувство, будто мать открыла ящик Пандоры — и назад уже ничего не вернёшь.