Черепашья луна

Двадцать лет назад, когда Джулиан ехал в своем «олдсмобиле» жаркой флоридской ночью, он по-настоящему верил, что можно протянуть руку и снять с неба звезду. Теперь он звезд даже не видит. Он не смотрит вверх. Характер его работы таков, что смотреть он обязан вниз, и теперь узнает в пыли даже след броненосца. Он слышит, как гусеница грызет лист в лавровых кустах. Не нуждаясь в соседях, он живет за городом, там, где еще остались болота, дальше участка мисс Джайлс, в старом домишке, в котором, по слухам, жил когда-то Чарльз Верити. За домом вдоль стены пристроен собачий вольер, где от будки тянется наипрочнейшая цепь и где живет пес Джулиана по кличке Эрроу, поскольку его реакция на людей бывает довольно резкой [5]. Вторая собака Джулиана, Лоретта, обычно всегда с ним рядом, даже если он не на дежурстве. Когда он заезжает поужинать, например, в «Пицца-Хат», он покупает что-нибудь и Лоретте. Джулиан уверен, что собак нужно поощрять, пусть даже из-за этого на обивке в салоне его патрульной машины остаются пятна от томатного соуса. В армии с собаками обращались иначе. У них на базе в Хартфорд-Бич если собака не выполняла команды, ее били палкой, а лейтенант гордо заявлял, что не родилась еще та собака, которую он не смог бы обучить команде «фас» недели за две. А Джулиан гордится тем, что сам он ни разу не ударил собаку, а его уже несколько раз приглашали в подразделение К-9 консультировать кинологов.

Джулиан знает, что в дрессировке самое важное — это терпение и время. Лоретта отличная ищейка, намного лучше, чем Биг Бой. Она способна в несколько секунд учуять марихуану в пакете, спрятанном в чемодане в закрытом багажнике. В прошлом году, летом, когда изматывала жара и комаров было столько, что трудно было дышать, она нашла на берегах озера Окичоби заплутавшего туриста, хотя спасатели к тому времени уже давно потеряли надежду. И Джулиан считал, что такая собака вполне заслуживает, чтобы ее время от времени угощали кусочком пиццы; если бы ей хотелось колы, он бы купил. Трудным у него был Эрроу. Два года назад пса усыпили бы, не заметь его Джулиан во дворе ветеринарной клиники, куда приехал с Лореттой делать ей прививку от бешенства.

Хозяйка Эрроу купила пса сразу после развода, ей нужен был защитник и друг. Однако дельцы из некоего религиозного общества, занимавшегося разведением собак, в котором она и купила Эрроу, оказались ненасытными в своей жадности и намеренно допустили рождение щенков у одной суки, известной своим злобным нравом. Так и появился на свет Эрроу — неуправляемая зверюга весом около сотни фунтов, с которым хозяйка боялась выйти на улицу. Когда Джулиан остановился возле проволочной сетки вольера, пес поднялся на задние лапы, ростом с ним вровень, и пытался перегрызть цепь. В тот же день Джулиан увез его к себе. Ветеринар сделал псу укол успокоительного и помог погрузить на заднее сиденье, а когда пес проснулся в вольере у Джулиана, то едва не рехнулся от злобы. Когда Джулиан ставил у входа миску с едой, ему приходилось надевать перчатки из толстой кожи. Только через шесть недель он перестал опасаться, что пес нападет сзади, но без поводка его выводить нельзя и сейчас. Временами он вдруг пугается без всяких видимых причин, то ли порыва ветра, то ли какого-то звука. Наверное, поэтому он так хорошо стал усваивать специальный тренинг. Он знает не то, что есть в воздухе, а то, чего там нет, и его качество делает его лучшей поисковой собакой в штате, с таким чутьем он различает тончайшие изменения запаха. Нет такого полицейского или спасателя, который не слышал бы про Эрроу. Его называют чертовым псом, и некоторые требуют, чтобы во время поиска на нем был намордник.

Полицейские Верити не любят Эрроу, впрочем, как и его хозяина. Джулиан знает, что о нем болтают в участке: будто он не умеет ладить с людьми и ладит только с собаками; будто науськивает дербников [6], которые живут в лавровых деревьях и болотных кипарисах возле его дома, отпугивать незваных гостей; будто ни разу не выпил хотя бы чашку кофе ни с одним из своих коллег. Что ж, если кто хочет обижаться, пусть обижается. Только пусть они сначала проползут на четвереньках через заросли морского винограда и ядовитого дерева, тогда посмотрим, как им понравится нюхать песок и чесаться от укусов красных муравьев. Пусть хотя бы через изгороди из фикусов продерутся или одолеют заросли меч-травы. Вряд ли кто-нибудь из них нашел хоть одного ребенка, уснувшего в камышах.

Бетани Ли, которая понятия не имела, что есть на свете такой городишко — Верити, пока не увидела надпись на дорожном указателе, уехала из Нью-Йорка в октябре год назад. Действовала она тогда, особенно не раздумывая, и потому в первый раз испугалась, только когда оказалась уже на юге Нью-Джерси. Полная луна от души поливала дорогу серебряным светом, и вдруг начался жуткий ливень. В багажнике «сааба» у Бетани лежал чемодан, а в чемодане двадцать тысяч долларов и три ожерелья — два бриллиантовых и одно золотое с сапфирами. Бетани вцепилась в руль, но руки у нее дрожали, а каждый раз, когда ее обгонял грузовик, в «сааб» ударялась волна, похожая на морской прибой. Сзади в теплых розовых ползунках спала в детском кресле ее дочь Рейчел, семи месяцев от роду, она ничего не знала про дождь, от которого ветровое стекло тотчас ослепло, потому что дворники не справлялись с таким потоком воды.

За шесть часов до этого Бетани, как обычно, повезла ребенка в парк, однако в тот день она проехала мимо. Увидев горку и качели, Рейчел от восторга взвизгнула, но Бетани проглотила ком в горле и только крепче нажала на газ. Если ей повезет, квартирная хозяйка, когда вернется, обнаружит запертую дверь, но ничего сначала не заподозрит и не позвонит в полицию. Если не повезет, как не везло все последнее время, муж тут же и узнает, что она сбежала.

Наверное, ей нужно было гнать всю ночь, но она еле ползла на тридцати милях в час и доехала только до Делавара. Там она остановилась неподалеку от автобусной станции «Грейхаунд» [7], а когда проснулась и заплакала мокрая Рейчел, Бетани, перегнувшись назад, похвалила ребенка и быстро поменяла подгузники. Потом взяла Рейчел на руки, прихватила сумку с подгузниками, вышла из машины и достала чемодан. «Сааб» она оставила тут же, с ключами в замке зажигания.

В дамской комнате на автобусной станции она умылась сама, умыла ребенка, позавтракала в буфете и наполнила молоком бутылочку для Рейчел, а потом села ждать одиннадцатичасового автобуса до Атланты. Она не спала почти двое суток, и ей едва хватило духу спросить в кассе билет. За последние четыре месяца она потратила на адвокатов тридцать тысяч долларов, но все без толку. Сбеги она раньше, в чемодане у нее сейчас лежало бы не двадцать тысяч, а пятьдесят, но она не собиралась бежать, пока не проехала мимо парка. Раньше она верила своему адвокату. Верила, когда он говорил, что она с легкостью выиграет процесс, но все вышло совсем не так, а Бетани не сразу догадалась, что адвокат ее надул. Оказалось, что их дом в Грейт-Неке принадлежит не им, а семье Рэнди. Даже «сааб» принадлежит семье Рэнди. А теперь они решили, что ее ребенок тоже их собственность.

Бетани переехала в Оберлин незадолго до знакомства с Рэнди. Она снимала там квартиру вместе с его сестрой Линн, и та ее предупреждала, что он самый красивый мужчина на свете. У него полно было старых подружек, еще из средней школы и колледжа, которые бегали за ним, но он влюбился в Бетани с первого взгляда. Это потому, сказал он ей, что она самая красивая девушка в мире и похожа на него больше, чем родная сестра, с такими же темными волосами и смуглой оливковой кожей. Но вскоре Бетани поняла, что привлекла Рэнди лишь своей редкостной наивностью. Она идеально подходила если не ему, то его семье. Его родители выбирали для них дом, мебель, машины и считали Бетани милейшим созданием. И казалось, неважно, что Рэнди почти не бывает дома. Бетани не задавала вопросов, когда он работал допоздна или по выходным. Так что ему вполне удавалось быть и женатым, как хотели родители, и холостым, как хотелось ему самому. Поэтому когда Бетани, ожидавшая ребенка, заговорила о разводе, он скорее обрадовался, чем огорчился.