Чужие

Экспресс тронулся.

«Мать не простила тебя. Пока не сойду в могилу, буду винить тебя, Тани, в твоем низком поведении».

«Хорошо бы мой прах предали земле в могиле моих предков», – подумала Тиёко. Она почувствовала облегчение.

В Нагоя она пересела на электричку на линию Кинтэцу. Смеркалось, когда Тиёко вышла на платформу в Танъами. Вечерняя заря высвечивала горную цепь Судзука.

– В гавань, – бросила она, сев в такси.

– В Тику? – переспросил шофер.

В поезде Тиёко вспомнила, как в детстве она с одноклассниками ходила туда из Танъами. Это была небольшая овальной формы бухта в заливе Исэ. В ней стояли рыболовецкие суденышки.

– Что же за дело у вас в Тику? Темно совсем, оступиться можно, – сказал шофер, выйдя из машины.

– Надо выполнить одну просьбу. Бросить кое-что в море обязательно в этой гавани.

Шофер беспокойно смотрел вслед Тиёко.

Грубо отесанные камни пристани затрудняли шаг. «Ночь уже», – подумала она. Лицо, одежда впитывали запахи моря. Оно было черным. Волны легко касались гребешками мола. Давно Тиёко не слышала прибоя. Первоклассницей она любила играть на песчаном берегу и разглядывать море. Тиёко родилась в деревне неподалеку отсюда. Ее родители, так же как и семья Куки, ходили в один храм Бодайдзи, их родовые могилы были на одном кладбище. «Кладбищенский смотритель, пожалуй, удивится, когда мой прах опустят в могилу моих родителей», – подумала Тиёко. Она стояла на самом краю мола. Достала из бумажной сумки ящичек, обернутый белым. Шофер, наверно, не увидит в темноте. Тиёко хотела бросить ящичек прямо в ткани, но потом заметила нагромождение камней вдоль берега, шириной метров в триста. В море, верно, не унесет. Она развязала ткань и вытащила из ящичка фарфоровую урну. В ней должен быть прах Масатанэ Куки. Получив ящичек в гостинице, Тиёко даже не заглянула в него. Спокойно она прицелилась в черную поверхность моря и швырнула урну. Раздался звон осколков, над водой взметнулось белое облачко. А может быть, Тиёко почудилось, что она видела его. Волны набегали на берег. Они плескались лениво, словно ничего не произошло.

Тиёко вернулась к машине.

– Я волновался за вас, – сказал таксист.

– В деревню Комодзава.

– Так вы не собирались в Танъами?

Тиёко молчала. Пока муж не ушел из этого мира, ей было непривычно отдавать приказы.

Куки, не желая нарушать привычный уклад семьи, избавил родных от необходимости встретиться на кремации и похоронах. Он по обыкновению распорядился чувствами всех. Вряд ли Куки полагал, что его прах окажется в море. Он отдал этот приказ в полной уверенности, что выполнить его не рискнут. Тиёко сама нашла способ отмщения.

– Прах вы привезли? – спросила Отоки, едва хозяйка ступила на порог дома.

– Оставила у Тани.

– Вот как? Оно и лучше, пожалуй.

Тиёко невозмутимо прошла в гостиную.