Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии

Раньше всех поднималась бабушка Мьин. Хоть ей и перевалило за семьдесят, здоровье у нее было отменное. И тем не менее она никакими хозяйственными заботами себя не утруждала, разве что давала указания домочадцам.

— Что-то ты сегодня заспалась, дорогая. Скоро уже шесть. — Эти слова бабушка Мьин адресовала мне. Я проснулась и моментально села в постели. Накануне Ко Чи Та уговорил меня пойти вечером в кино. Мы вернулись, когда в доме все уже спали. Уединившись на кухне, мы проговорили до двух часов ночи. Проснулась я с тяжелой головой, все тело ломило: кровать была узкая — ни повернуться, ни ноги согнуть. Ко Чи Та осторожно потянул меня за руку, и я снова легла.

— Не обращай внимания. Она очень любит командовать. Мы уже привыкли.

— Нет, я боюсь. Надо вставать. Я еще не погладила твою рубашку. Тетка До Ту За снова начнет меня упрекать в том, что я о тебе не забочусь.

— Наплевать на эту рубашку. В неглаженой похожу. Ложись, отдыхай.

— Эй, Ма Кхин Ма! — снова раздался голос бабушки Мьин. — Не пора ли тебе готовить завтрак для мужа и детей? Ума не приложу, что бы вы делали, если бы жили отдельно?

Полусонная Ма Кхин Ма, покачиваясь из стороны в сторону, направилась в ванную умываться. Вслед за ней потопал ее младший сын Ту Ту. Он остановился на пороге ванной комнаты и принялся реветь на весь дом.

— Ту Ту, иди ко мне, — позвала я его — я не люблю, когда дети плачут.

Вскоре поднялась Эй Мья.

— Ма Кхин Ма, — кричала она, барабаня кулаками по двери ванной, — выходи скорей! Я из-за тебя в школу опоздаю.

— Погоди минуту. Дай хоть лицо сполоснуть.

Закончив умываться, Ма Кхин Ма отправилась на кухню. Ту Ту, не переставая реветь, следовал за ней по пятам. Его старшие брат с сестрой уже сидели за столом и уплетали за обе щеки хлеб, отщипывая по кусочку от целой буханки.

— Вы совсем совесть потеряли, милые мои! Так и старшим ничего не достанется! Весь мякиш выковыряли. Словно мыши норы прогрызли. Дайте-ка поскорее нож, — разохалась До Ту За, внезапно появившись на кухне. — Бог мой! Чайник давно кипит, а им хоть бы что. И рис еще не помыт. Посмотрите: керосин-то вот-вот кончится.

Эти разговоры повторялись изо дня в день. Дело в том, что чайник, который ставила на огонь До Ту За, закипал прежде, чем Ма Кхин Ма успевала промыть рис. Жечь зря керосин не по-хозяйски: как только закипит чайник, надо его снять, а на его место поставить кастрюлю с рисом. Было бы справедливее поручить рис моим заботам, а не Ма Кхин Ма — матери троих детей. Так, по крайней мере, думали и Ма Кхин Ма и До Ту За и своего мнения скрывать отнюдь не стремились.

— Интересно у нас получается. Когда в доме была одна невестка, ведра всегда были полны воды. А с тех пор, как их стало две, воду принести некому, — продолжала ворчать До Ту За.

Дело в том, что пока Ко Чи Та был холост, Ма Кхин Ма вынуждена была одна выполнять все распоряжения До Ту За. Когда же появилась в доме я, она старалась самую тяжелую работу взвалить на мои плечи. Между тем к своим новым обязанностям я привыкала с трудом. Прежде мне не приходилось заниматься домашними делами. Семья у нас была небольшая: мама, тетка и я. Меня — единственного ребенка — всячески лелеяли, и, хотя я рано лишилась отца, я никогда не чувствовала себя в чем-либо ущемленной. Мама занималась мелочной торговлей, тетка шила. Доходы были весьма скромные, но нужды мы не испытывали и даже пользовались услугами служанки. Узнав о моем намерении выйти замуж, мама необычайно огорчилась и всячески пыталась отговорить меня от замужества.

— Нынче семья, — без конца твердила она, — может кое-как сводить концы с концами, если работают и муж и жена. А у тебя нет даже надежды устроиться в ближайшее время.

Я ее, конечно, понимала. Она меня вырастила, выучила и, естественно, хотела видеть плоды своих усилий, однако я еще ни разу не держала в руках ни единого пья [2], заработанного собственным трудом.

— Не волнуйся, мама. Скоро все уладится. Меня на днях вызывали на собеседование в одно учреждение.

— Во времена моей молодости для влюбленных деньги не служили препятствием. Многие, если родители возражали против их брака, просто убегали из дому. Поживут у кого-нибудь из друзей месяц-другой, потом еще как-нибудь пристроятся. А вам сразу дом подавай. Скоро освободится тот дом, который вы подыскали?

— Говорят, скоро.

На свадьбу мама подарила мне значительную часть своих драгоценностей и две тысячи джа деньгами. Деньги я сразу по приезде в Рангун поместила в банк, чтобы со временем приобрести на них кое-какую домашнюю утварь.

У Ти Сан и До Ту За незадолго до нашей с Ко Чи Та свадьбы отправились в Пегу, чтобы познакомиться с моей матерью. Бабушка Мьин сказалась нездоровой и с ними не поехала. Это меня очень обрадовало, ибо моим родным, людям бесхитростным и добрым, трудно было бы найти с ней общий язык. Достаточно было присутствия До Ту За. Ее надменный вид и высокомерный тон причинял им невероятную душевную боль. Глядя на маму, я чувствовала, как она страдает от одной мысли о том, что мне придется жить в подобной семье. Меня же это нисколько не тревожило. Я знала, что спустя неделю мы с Ко Чи Та переедем в отдельный дом и, оставшись вдвоем, заживем счастливо.

С моей точки зрения, молодожены могут испытать счастье и оценить всю прелесть семейной жизни, только если они живут отдельно от родителей. Сочетаться браком — еще не значит создать семью. Вот, к примеру, мы с Ко Чи Та мужем и женой уже стали, а семьи пока еще нет. Ее лишь предстоит создать. А это очень непросто.

— Ко Чи Та, сегодня надо внести аванс — за дом. Ты не забыл? — спросила я, не заметив стоявшую рядом До Ту За.

Она, конечно, не замедлила высказать свои соображения:

— Жили бы с нами — как бы хорошо было. Ни аванс, ни арендную плату вносить не надо. А так только деньги на ветер будете выкидывать! А где их брать? Сначала попробуй-ка на работу устроиться.

Я с надеждой смотрела на Ко Чи Та и ждала, что он скажет. У меня не было больше сил оставаться в этом доме: я чувствовала себя здесь словно в тюрьме. Ко Чи Та отлично знал об этом, однако не торопился что-либо предпринять, чтобы облегчить мою участь.

— Ладно, Хлайн, я пойду. После работы заеду узнать, что там с домом, — ответил он с явным неудовольствием.

Я надеялась, что сегодня он уйдет с работы пораньше и постарается наконец все уладить, поэтому проявленное им равнодушие повергло меня в недоумение. Незаметно для До Ту За я позвала Ко Чи Та за занавеску.

— Я тебя не понимаю. Ты что, решил послушать свою тетушку и остаться в этом доме? — прошептала я и, не сдержавшись, разрыдалась.

— Вовсе нет. Дело в том, что…

— Дело в том, что у тебя нет денег, чтобы внести аванс? Но у меня-то есть деньги. Я могу в любое время получить их в банке.

И тут до меня дошел истинный смысл того, что сказала До Ту За. Ко Чи Та, по-видимому, просил у кого-нибудь из родственников взаймы, но они ему отказали. Как же! Дождешься от них помощи! К тому же если бы они и отличались щедростью, то в первую очередь помогли бы Ко Тхун Та, у которого уже была и жена, и трое детей. Разве справедливо в данном случае отдавать предпочтение Ко Чи Та?

— Я не хочу трогать твои деньги. Нам в связи с переездом предстоят огромные расходы.

— Хорошо. Деньги оставим на хозяйство. Но у меня еще есть драгоценности, которые мне подарила мама.

— О чем ты говоришь? Это же подарок! И, кроме того, как к этому отнесется мама?!

— Она ничего не узнает. Я их почти не ношу. Отнесем кое-что в ломбард, а когда у нас появится возможность — выкупим. Сейчас главное — переехать отсюда. Ну вот и договорились. И не надо делить: это — твое, а это — мое. Мы ведь муж и жена, и все, что у нас есть, в равной мере принадлежит нам обоим.

Мне все-таки удалось настоять на своем — я выбрала золотую цепочку и браслет и вручила Ко Чи Та. Для мамы, как, вероятно, и для всех людей ее возраста, золото имеет едва ли не самую большую ценность в жизни. Камни в оправе я время от времени надевала, а золото носить стеснялась, боясь прослыть мещанкой. «Золото — вещь надежная, — говаривала моя тетя. — В трудную минуту всегда — деньги». Теперь я вспоминала ее слова и мысленно благодарила маму.