Участок

– По баночкам упражняется, – усмехнулся Декан. – А карабин хороший... Настоящий... Весьма аппетитно выглядит, весьма... Не позаимствовать ли?

– Это как?

Декан не ответил, лишь прищурил один глаз, а во втором блеснуло то, что напомнило Укропу тюрьму и все с ней связанное.

– Не сходи с ума! – прошептал он. – Его же искать будут!

Тем временем Виталий, натешившись, завернул ружье, огляделся и направился в село, которое отсюда было видно как на ладони. Прячась за кустами, Декан проследил: вот Виталий входит во двор своего дома, вот скрывается в сарае, вот выходит оттуда без ружья.

– Ясная картинка! – заключил Декан.

Он лег на спину, отдыхая. Но вскоре, что-то услышав, резко перевернулся, выглянул. И увидел другую картинку, которая ему понравилась гораздо меньше. Множество людей шли от села к берегу реки с ружьями и собаками.

Множество людей шли от села к берегу реки с ружьями и собаками. Вот они спустились в луговину, в бывшее русло, вот поднимаются наверх.

Среди людей активно перемещался Дуганов. Когда он узнал об угрозе нападения вооруженных бандитов на село, а потом услышал выстрелы, понял: к делу надо отнестись серьезно. В первую очередь предотвратить неорганизованную реакцию населения. Он бросился к Шарову и не нашел его. Бросился к Кравцову, тот побежал вместе с ним, прихватив пистолет и пару холостых патронов, которые у него имелись на подобный случай.

Встав перед толпой, которая только-только отдалилась от околицы, Кравцов поднял руку и громко сказал:

– Прошу прекратить!

– Вот именно! – закричал Дуганов.

– Скорее всего, это случайные выстрелы! – сказал Кравцов. – Я разберусь! А если не случайные, тем более! Они же могут начать в вас стрелять!

– Вот именно! – закричал Дуганов.

– Пусть попробуют! – потряс старой охотничьей «тозовкой» опытный охотник Стасов. – Белку в глаз бью, между прочим!

– Где ты последний раз белку видел? – усомнился Савичев.

– Где видел, там и убил! – ответил Стасов.

И люди прошли мимо Кравцова. Прошел, кстати, идя сторонкой, и Цезарь. Инстинкт охотничьей собаки вдруг проснулся в нем. А неподалеку трусила Камиказа, презрительно поглядывая на Цезаря и ожидая момента, когда его можно облаять. Но повода все не находилось.

– Цезарь, а ты куда? – окрикнул Кравцов. Выучка в Цезаре оказалась сильней инстинкта, и он тут же послушно сел, глядя в сторону виноватыми глазами. Села и Камиказа – как бы передохнуть.

Кравцов опять забежал перед толпой.

– Как хотите, а я вас не пущу! – крикнул он. Люди шли.

Пришлось Кравцову выхватить пистолет и выстрелить в воздух.

Все остановились.

– Ну? – спросил Стасов. – Чего дальше? В людей будешь стрелять? Пошли, ребята! Прочешем весь берег – или найдем, или отпугнем.

Кстати, тут были и в самом деле ребята, то есть анисовские мальчишки и девчонки, которых никто не прогонял, было и несколько женщин, которые, вместо того чтобы отговорить мужиков, сами, похоже, жаждали боевых действий, схватив кто грабли, кто вилы.

Геша, присутствовавший здесь со своим драндулетом, но, как ни странно, сохранявший ясность рассудка (может, потому, что ведь это он оповестил все село о банде, а теперь убоялся результата), сказал Кравцову:

– За Шаровым сгонять надо. У него авторитет все-таки.

И они поехали за Шаровым.

Тут Дуганов, увидев, что люди остались совсем без призора, взял командование на себя. Хоть он и понимал, что народ идет путем опасным и неправильным, но жизнь и партия его учили: всяким путем надо идти организованно, чтобы уменьшить возможные потери. Дуганов велел всем рассредоточиться, идти цепью. И его послушались: надо же кого-то слушаться. Этот момент и увидел с вершины Декан. Увидел и Куропатов. Они скатились вниз и побежали вдоль реки, по прибрежной воде (чтобы собаки след не взяли).

– Это что за фокусы? Облава? – сипя, спросил на бегу Декан.

– Да дурь деревенская! Выстрелы услышали, вот и все.

– Что они, выстрелов никогда не слышали? Может, тебя тут уже ждут?

– Откуда они знают?

А Геша и Кравцов нашли Шарова в бане, где он с наслаждением парился. Кравцов рассказал ему о ситуации. Шаров страшно взволновался, кинулся одеваться, но одежду его, пока он парился, жена взяла в стирку, а новую принести замешкалась. Шаров обернулся полотенцем, сел сзади Геши и умчался, а Кравцову пришлось догонять пешим порядком. То есть бегом.

Прибежав, он увидел следующее: люди почти уже взобрались на холм, за которым была река, сверху перед ними стоял Шаров, придерживая спадающее полотенце руками, и кричал:

– С ума посходили, да? И вообще, Савичев, у тебя откуда ружье? Ты же врал, что утопил его! Незарегистрированное же оно!

– Я его нашел, а зарегистрировать не успел! – ответил Савичев.

– А женщины тут зачем? А пацанье с девчатами? Марш отсюда! – грозно завопил Шаров на мелюзгу. Мелюзга засмеялась и рассыпалась по кустам.

– Всем прогулы запишу! – пригрозил Шаров.

– А сегодня выходной! – ответили ему.

– Лишу премиальных! – пригрозил Шаров.

– А их и не бывает! – ответили ему.

– Ружья у всех поотбираю! – пригрозил Шаров.

На это ему ничего ответили ввиду несбыточности его угрозы.

– Главное – куда вы лезете? Кто вам про бандитов в уши надул? Ну, да, сбежал Евгений Куропатов. Между прочим, нашего Михаила брат, наш односельчанин! И вы на односельчанина с ружьями и вилами? Не совестно?

– А кто у меня всю картошку выкопал? – крикнула вдруг Клюквина. – Копает кто-то и копает, копает и копает! Ясно теперь кто! Не наш он теперь, а бандит! Хотя за картошку я и нашему вилами по башке дам!

– Не бандит он! И побежал, по официальным данным, совсем в другое место! Рассудите сами, он разве дурак – бежать туда, где его все знают?!

Шаров старался быть убедительным, но ему не верили. Да и как поверить начальнику, который стоит статуей, полуголый, и лишь вращает глазами, а руками при этом не машет, кулаком никому не грозит. Несерьезно все это. Слово «руководитель» – оно, как известно, от выражения «руками водить», а Шаров этого не мог: держал полотенце. Поэтому, торопливо пихнув один край за другой, Шаров начал объяснять вторично, уже с применением рук.

– Ты! – указал он на Мурзина. – Почему вообще здесь? У тебя сегодня нет выходного, ты второй пресс должен починить! И как ты можешь вообще, Куропатов же Михаил твой друг, а ты на его брата с ружьем! Хотя брата и нет тут никакого!

Он ожидал, что уличенный Мурзин смутится. Но тот вдруг – захохотал. Захохотали и другие.

Шаров опустил глаза и увидел, что полотенце упало с его бедер на землю.

– Ох, ё! – воскликнул он, присел, одной рукой прикрываясь, а второй подбирая полотенце и стараясь обкрутить вокруг себя. Стасов, хоть и содрогаясь от хохота, подошел и прикрыл его собой во имя мужской солидарности.

Смеялись все. А после смеха, как это часто бывает, посмотрели на происходящее по-другому (для чего, собственно, смех людям и нужен). Им показался теперь не только Шаров смешон – они сами себе показались смешными и даже глупыми. Вон солнце перед закатом застыло, вон цветы спокойно выглядывают: желтые, фиолетовые, разные. Вон ворона сидит на суку и смотрит с высоты на людей с равнодушным любопытством – и кажется весьма умней их всех вместе взятых. Тихо кругом, ясно – и нелепыми показались всем ружья, вилы, грабли, да и вся эта затея.

– А кто эту глупость вообще про банду сказал? – заинтересовался вдруг Клюквин, который только что шумел и подначивал пуще других, хоть и был безоружен.

И все посмотрели друг на друга, и каждый почувствовал себя виноватым, будто он это сказал, а никто ведь не говорил, все только передавали...

Досмеиваясь, стали возвращаться в село: всех ждали домашние предвечерние дела.

Всех ждали домашние вечерние дела, а у Кравцова дело было здесь. Побродив по окрестностям, он обнаружил расстрелянные банки и бутылки. И гильзы. Понюхав их, Кравцов отправился к Шарову. Там он спросил, есть ли в администрации список людей, имеющих оружие. Список оказался в наличии, его когда-то составил Кублаков и дал копию Шарову. В списке, естественно, значились только зарегистрированные стволы.