Белль и Себастьян

— Друзья мои и сограждане! Прежде чем мы отправимся, я хочу напомнить: дикую собаку видели трижды, и все три раза — недалеко от тропы Глантьер. Скорее всего, у нее там логово, и если мы начнем подниматься с долины по склону, то в конце концов спугнем ее. Теперь обращаюсь к тем, кто привел с собой собак! Пес должен лаять, только когда видит добычу. Если у вас такой, берите его с собой, если же нет — лучше оставьте пустобреха дома. Зверюга, услышав лай раньше положенного, уйдет через горы, и тогда вся затея провалится. Главными я назначаю Пауло, Фабиана, Гаспара, Жана и себя. Фабиан сразу поведет своих людей к перешейку, чтобы перекрыть все отходные пути. Жан и его люди пойдут снизу. Центровую группу я поведу сам.

Старики в толпе согласно закивали. Что тут скажешь? Комбаз, когда надо, умеет навести порядок. Неплохой план для охотника-любителя, хотя, надо полагать, он полночи не спал, чтобы его придумать…

— Сразу предупреждаю хитрецов, которые под шумок хотят поохотиться. Стрелять только в Зверюгу! Кого бы мы ни подняли, пусть даже дикого кабана, приказ — не трогать! И в такие времена, как эти, я бы не стал его нарушать…

Мясник, которого не назначили командиром, протестовал громче всех, подозревая, что мэр поступил так в отместку ему. Пятнадцать лет назад он выдвигал свою кандидатуру в мэры, проиграл Комбазу и с тех пор сожалел о своей дерзости. Марсель Комбаз — человек злопамятный…

— В наше время, Этьен, если нарушишь мой приказ, просто не успеешь порадоваться кабанчику! Ты думаешь, Зверюга будет стоять и ждать, когда мы начнем стрелять налево и направо?

— Ну…

— Я буду строго следить за порядком. Это всем понятно? Мы идем за шкурой дикого пса, убивающего наших овец, и только! Все согласны?

Охотники громко выразили свое согласие, и Комбаз продолжал:

— Идем цепочкой и часто дудим в рожки, чтобы знать, кто где находится, особенно это касается тех, кто на флангах. Чем выше мы будем подниматься, тем больше окажется риск, что где-то в цепочке появится дыра. Ты, Андре, со своей ногой, будешь в правом крыле с Жаном. Там должно быть полегче. И не забывайте обшаривать кусты. Зверюга может прятаться и за камнями, так что заглядывайте и туда. Она очень хитрая! Если что, Жан тебе поможет.

Андре согласно закивал.

— Чтоб я да упустил Зверюгу? Ни за что!

— Ты, Фабиан, бери себе левое крыло, и идите до самого гребня. Я пойду по центру с Пауло и Гаспаром. Мы разделимся на три группы. Моя будет центровой, один пойдет от меня по левую руку, другой — по правую. Каждому командиру отдаю в подчинение девять человек, включая, разумеется, и наших милых дам!

И он засмеялся, радуясь своей галантной шутке. Охотники начали строиться. Теперь, когда план действий стал известен, они торопились приступить к делу. Пока все стояли на площади, поднялся холодный ветер, и многие начали замерзать. Женщины присоединились к группе Жана и Андре. Только Сезар не сдвинулся с места. Мэр, подумав немного, обратился к нему:

— Мы не назначили стрелков! Как тебе такое задание, Сезар?

— Я пойду к Мейе!

— К Мейе? Это еще зачем? Терять время возле Мейе, когда остальные будут прочесывать долину и тропу Глантьер?

— Нужно подниматься не к тропе, а к горе Мейе.

В толпе зашумели, многие начали громко протестовать. Среди охотников было немало тех, кто хотел подольститься к Комбазу, а заодно и насолить Сезару и хоть немного сбить с него спесь. Остальные начали кричать, что лучше последовать совету пастуха или хотя бы его выслушать. Андре завопил: эта тварь искусала его на тропе Глантьер, значит, там ее и надо искать. Мэр задумался. Он уже злился на себя, ведь не спросил мнения старика загодя, тогда бы с его планом никто не спорил, но еще сильнее мэр сердился на Сезара за то, что тот осмелился ему возражать перед всей деревней. Драгоценное время утекало. Но если уж Сезар говорит «Мейе», значит, у него есть на то серьезные причины.

— Ты уверен? Это довольно далеко от тропы Глантьер…

Видя, что мэр колеблется, Андре подскочил к нему и шепнул на ухо очень тихо, но Сезар с его тонким слухом все равно услышал:

— И ты поверишь этому пьянчуге? Марсель, он зовет нас на Мейе только потому, что это место ближе к его пастбищу, и если мы вспугнем волков, ему же зимой будет спокойнее!

Комбаз резким движением оттолкнул советчика.

— Прекрати нести вздор, Андре! Если Сезар говорит, что псина там, значит, он это точно знает. Теперь понятно, почему ее никто не может поймать. Я положусь на его опыт, потому что политик из меня лучше, чем охотник! Друзья, мы идем к Мейе, и если не найдем зверюги там, то пойдем к тропе Глантьер! А теперь хватит болтать, в путь!

Толпа ответила возбужденными возгласами, в которых утонули протесты Андре. Наконец-то они выступают!

Цепочка загонщиков растянулась почти на два километра. Грубо разбуженные горы, казалось, стонали и дрожали от их ритмичного шага и ударов. Звери разбегались во все стороны: олени, косули, зайцы и не успевшие спрятаться под землей мелкие грызуны, самка дикого кабана с детенышами, стремительные как молния лисы… Проходя по лесу, охотники потревожили не одну стаю тетеревов и куропаток. Поначалу многим приходилось усилием воли подавлять желание вскинуть ружье и подстрелить запретную дичь. Но очень скоро они приспособились к монотонному ритму движения, и в голове осталась одна мысль: отыскать и уничтожить злобную псину. О ней в регионе уже ходили слухи один страшнее другого. Поговаривали о двух десятках пропавших овец, а кое-кто опасался, что с приходом зимы псина может напасть на какого-нибудь старика, женщину или ребенка. Куда-то же подевался тот мальчик из семьи Фао, который несколько лет назад ушел в горы, ведь с тех пор его никто не видел! И охотники без устали стучали своими палками по камням, деревьям и земле…

Они проходили по лугам и редколесью, через буковые и лиственничные рощи, спускались по мокрым от росы склонам. Вскоре остался позади первый перевал, и они увидели речку. Отсюда начиналась долина Мейе. Гигантские отроги горного хребта, кружевные вершины которого были украшены сверкающим снегом, в ярком утреннем свете казались почти достижимыми. Комбаз объявил остановку, чтобы проверить, все ли на местах. Охотники решили подниматься по западному склону, в конце которого был ледник. Лес закончился, уступив место чахлой растительности. Они прошли по краю пропасти, на дне которой мчался горный поток, пересекли несколько каменистых холмов и замедлили шаг, чтобы избежать мелких травм. Идти становилось все труднее, но никто не жаловался. Заслышав стук, сурки и другие грызуны попрятались в норы, орлы поднялись выше в горы. Обрывистые склоны выглядели голыми, горные козы тоже поспешили скрыться. Даже ветер умолк, напуганный неумолимым наступлением людей.

То было похоже на поступь великана — размеренную, непреклонную. Возле каждой россыпи валунов линия нарушалась: нужно было проверить все расселины и все ямки, что могли бы послужить собаке укрытием. Шедшим впереди пришлось остановиться и подождать. Никто не жаловался, радуясь короткому отдыху. Некоторые хитрецы умудрились даже подбодрить себя глотком водки. Участие в общем деле наполняло сердца ликованием, и люди не переживали такого с начала войны. Они чувствовали себя непобедимыми.

Наконец после трехчасового перехода глазам охотников открылась долина Мейе. Если Зверюга там, ей не уйти живой!

Сезар шел одним из первых. Когда его усталые товарищи присели отдохнуть, он только ускорил шаг. Жестом дал понять, что намеревается занять позицию на самом верху. Совершенно измученный Комбаз скомандовал сделать привал. Если старик решил загонять себя до смерти, это его дело. А им всем надо перекусить. Иначе к концу дня они просто попадают с ног!

Старик чувствовал, как по мере приближения к цели нарастает тревога. Странное дело, ему ни разу не захотелось достать фляжку, даже когда он оказался в одиночестве. У подножия тропинки, которая вела к ущелью, Сезар остановился. Ему вдруг стало так стыдно, что он едва не повернул обратно. Малыш никогда ему этого не простит! И все же мысль, что мальчику может грозить опасность, заставила его двинуться дальше. Это его вина. Нельзя было пускать все на самотек! Мальчик очень жадно впитывал знания о горах, обладал поразительной интуицией относительно всего живого, поэтому он, Сезар, забыл — внука нужно не только поощрять, но в чем-то и ограничивать. Теперь пришло время все исправить, хотя у него не лежало к этому сердце.