История одного безумия (СИ)

Я окончательно отстранился от обычной жизни и посвятил себя философии…

Мудрому человеку не следует связывать себя браком с женщиной…

Я вернулся на кафедру в университете, сочинял гимны философии, портом плачи, когда и она покинула меня…

Я ушел с кафедры университета, стал монахом, жил, подражая жизни апостолов или еще более ранних святых, который отличались своей святостью…

Я жил трезво и воздержанно, пока снова не погрузился в эту грязь уже безвозвратно, забыв страх божий… и поплатился…

Я стал осторожнее… я вернулся к Аде, исключительно из любви к поэзии… я даже не предполагал, сколь опасным для меня оказалось это возвращение…

Помню, Ада, увидев меня, вздохнула, заплакала и запела скорбный плач…

Ночь мы провели в молитвах, а утром каждый оказался на своем месте: Ада в могиле, а я на ложе монахини с которой виделся редко и втайне… ей было 13 лет… я воспитывал ее и обучал пению плачей, вызывавших у горожан слезы и восклицания изумления и восторга…

Надо сказать, что ангелов ее плачи только расстраивали и удручали…

В руинах женского монастыря я умер, заснул для жизни…

В смертном сне я провел три дня и три ночи… на девятый день я очнулся и стал жить своей жизнью, не жизнью Бенедикта…»

* * *

Ночь ушла, но солнце так и не появилось…

Бенедикт молча стоял на подмостках перед толпой горожан, которые собрались на площади у руин театра в ожидании конца света…

Все, что можно было сказать, Бенедикт уже сказал…

— Вы Бенедикт Кириллов?.. — спросила его женщина в мантии…

— Что?.. нет… вы ошиблись… — солгал Бенедикт, чтобы покончить с этими расспросами, показавшимися ему довольно подозрительными…

«Кто он?.. — размышляла женщина в мантии… — Глаз с меня не спускает… повернусь к нему спиной…»

«Узнала… и ужаснулась… — подумал Бенедикт… — Как будто увидела черта с рогами…»

Бенедикт потер шишки на лбу и запел плач…

«Что это с ним?.. поет и уже не ищет меня глазами… умолк… молчит и вздыхает… не узнал или сделал вид, что не узнал… дяде его я поверила и обманулась… чуть не тронулась умом, как его мать… говорят, отца его убили, от него веяло злобой… а мать утопла в пруду, ставшем болотом… плавала ничком… лицом он похож на мать, а от отца ничего не взял… не был уверен в его отцовстве…» — вспоминала женщина в мантии…

Она уже стояла перед Бенедиктом в платье невесты, увенчанная венком на фоне голых скал…

«Нет, не может быть… она же умерла… — пел и размышлял Бенедикт… — Впрочем, все может быть… стоит, смотрит, вины своей не скрывает… девство ее ложным оказалось…»

Бенедикт сошел с подмостков, придвинулся ближе к женщине и, обняв ее, что-то сказал…

Марк, свидетель, не расслышал…

— Что ты ей сказал?.. — спросил Марк…

— Этого нет в твоем тексте?..

— Думай, что хочешь, но не советую…

— Забудь… кроме тебя мне никто не нужен… и все же не могу устоять против женской плоти… манит она меня… и боязно… посоветуй, что мне делать?..

— Желай… только как-нибудь скромней…

Бенедикт промолчал, погрузился в воспоминания…

Поодаль лежали, как попало бездомные и беженцы от войны… некоторые спали голые на голой земле…

— Хотите убедиться, что бог я… все вы спите, но проснетесь от хриплого лая своры собак…

Послышался подземный гул…

— Ну вот, проснулись… обличье я сменил, из бога стал по виду человеком… а эти ангелы, покинувшие небо, со мной… вы их не видите… там они познают таинства и нисходят, становятся вашими ангелами-хранителями… прислушайтесь и вы услышите их голоса… они и знаки подают, когда вы впадаете в заблуждение, пытаются вас остановить… это их служба… не будете их слушать, кончится ваша жизнь безвременно… смерть вас ждет не дождется, только вами и бредит… веселят ее ваши стоны и вопли… я ей не нужен… я старик, к тому же хромой и рогатый… ко мне она не подойдет… что я могу?.. могу головой седой трясти… а сколько было сил!.. мог веселиться и день, и ночь… веселье молодит, тяжесть лет с плеч снимает…

— Ты один такой с неба спустился?..

— Увы, безумных больше не нашлось…

— Что же ты медлишь, говори, с чем пришел?..

— Я ищу попутчика, зовут его Марк, он пишет мою историю… а вот и он… спешит… чем-то озабочен… какие-то новости его смутили… по виду точно он, но руки связаны… кто-то его связал… попался на глаза преследователям, шпионам мэра, он здесь бог, не я…

Послышались крики, лай собак и площадь опустела, остались только Бенедикт и Марк…

— Бежим, покуда не попались… — Марк развязал себе руки… — Что я говорил?.. у них сердце в пятках… а ты обманщик… я тебя искал в доме на Поварской улице… где ты был?..

— А ты?..

— Едва петли не заслужил… связать меня пытались и сдать властям… приняли меня за бога… или это был сон и все происходящее мне мнилось?..

— Ну, не знаю… тебе видней…

— Однако тьма все еще висит над городом… и я не призрак, и ты вполне реален… я слушал твою речь… оратор ты превосходный, и тема была выбрана не вредная, смыслом не обделенная, но словами людей не накормишь, тяжесть забот не снимешь…

— Но почему они все ушли?..

— Смирись… ушли и ушли… ушли искать другого бога… в тебе они его не признали… да и во мне…

— Что ты такое говоришь?..

— Ты думаешь, что я помешался, белены объелся, но я в своем уме… пора и нам уйти, пусть будет, что будет…

Марк и Бенедикт ушли, хромая, поддерживая друг друга, два старика седых и пес Пифагор за ними…

Город погрузился в сон…

Сон всех печалей забвенье…

* * *

Пес Пифагор разбудил Бенедикта лаем, потом воем…

— Замолчи, я еще не умер… или умер?..

Рогу у луны были уже на исходе, почти истаяли…

Бенедикт приподнялся, огляделся в изумлении… он лежал на дне лодки, застрявшей в камнях…

Вокруг вода и нависшее над водой небо…

Бенедикт стал грести, правил на свет луны…

Поднялся ветер… обессиленный Бенедикт перестал грести, надеясь на бога и молитву…

За спиной уже немало моря осталось… еще больше впереди…

Так ему казалось…

Вдруг Бенедикт услышал скрежет… корма лодки вздыбилась, и он почувствовал, что летит, вытянув руки, с лицом, исказившимся от страха…

Он увидел стаю дельфинов и скалы, окутанные туманом…

«Кажется, я стал птицей…» — успел подумать Бенедикт и очнулся среди камней, укрытых водорослями, у входа в пещеру…

Он заполз внутрь пещеры, своды которой как будто осели, стали ниже…

У стены лежала женщина…

«Кто она?..» — подумал Бенедикт и отвел взгляд, смущенный ее наготой…

Женщина спала…

Длилась ночь уже без луны…

Бенедикт запел в полголоса плач об Аде и Рае, как он искал их на небе, повсюду… как нашел их в могиле… как пал на них могильным камнем…

Бенедикт умолк, лежал в слезах, пока не заснул…

Появилась луна…

Луна, свела рога и стала полной…

Бенедикт спал…

Во сне он приблизился к женщине, хотел обнять ее, но удержался от соблазна… он лежал и размышлял:

«Как я очутился здесь?.. кто меня перенес из города в эту пещеру?.. как такое возможно?.. и где Марк?..»

Бенедикт встал, обошел пещеру, ощупал стены, проверил, нет ли трещин… вернулся к женщине… мысленно он лег рядом с ней, стиснул ее в безумном объятье…

Женщина сопротивлялась, но не так, чтобы очень…

Бенедикт вышел из пещеры истомленный… сел на камень…

«Боже, чем я был и что я теперь?.. погляди и суди меня…

Она совсем дитя и все еще невинна… ни отца у нее нет, ни матери…»

Бенедикт размышлял и иногда смотрел на деву, укрытую водорослями и листвой…

Он невольно сморгнул… рядом с девой лежал ребенок…

Дева прошла мимо с ребенком на руках…

Песок был плотный, ног ее не задерживал…

«Ушла, да и была ли она?.. следов не оставила… я думал, что напрасно тратил силы, а она ожила и родила…

Что мне остается?.. петь умильные плачи и ненавидеть себя за то, что загорелся желанием, и так распалился…»