История одного безумия (СИ)
История одного безумия (СИ) читать книгу онлайн
Уважаемые читатели, искренне надеемся, что книга «История одного безумия» Юрий Александровича Трещева окажется не похожей ни на одну из уже прочитанных Вами в данном жанре. По мере приближения к апофеозу невольно замирает дух и в последствии чувствуется желание к последующему многократному чтению. Замечательно то, что параллельно с сюжетом встречаются ноты сатиры, которые сгущают изображение порой даже до нелепости, и доводят образ до крайности. Удивительно, что автор не делает никаких выводов, он радуется и огорчается, веселится и грустит, загорается и остывает вместе со своими героями. Удачно выбранное время событий помогло автору углубиться в проблематику и поднять ряд жизненно важных вопросов над которыми стоит задуматься. Автор искусно наполняет текст деталями, используя в том числе описание быта, но благодаря отсутствию тяжеловесных описаний произведение читается на одном выдохе. Все образы и элементы столь филигранно вписаны в сюжет, что до последней страницы «видишь» происходящее своими глазами. Через виденье главного героя окружающий мир в воображении читающего вырисовывается ярко, красочно и невероятно красиво. В романе успешно осуществлена попытка связать события внешние с событиями внутренними, которые происходят внутри героев. Это настоящее явление в литературе, которое не любишь, а восхищаешься всем естеством, оно не нравится, а приводит в неописуемый восторг. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. «Историю одного безумия» Юрий Александрович Трещев читать можно с восхищением, можно с негодованием, но невозможно с равнодушием.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Но можно ли доверять молве…
В колыбели близнецы ласкали и укачивали друг друга…
Мальчик умер в семь лет, девочка выжила… узнала о трагизме жизни и власти судьбы безжалостной и беспощадной…»
* * *
«Кто эта дева в платье невесты?.. и кто Бенедикт, ее отец или любовник?..» — шел и вопрошал Марк…
Он не сводил глаз с девы в платье невесты…
«Прошлой ночью во сне я уже видел ее в пустыне среди дюн и барханов…
Она танцевала в окружении жутких женоподобных порождений, которые приставали ко мне… ласкались, лизали мне ноги, пах…
Я не могу понять этих снов… они и в детстве преследовали меня…
До 13 лет я блуждал в лабиринте кошмаров, пока не наткнулся на портного… я играл в его мистериях, оттененных безумием, в которых смерть и любовь были неразделимы… у меня была роль жертвы…
Помню, я запел, наполнил возвышенным голосом весь дом тети, часть комнат которого она сдавала постояльцам… казалось, голос изливался из меня сам по себе… он был чистым, прозрачным и радостным…
Я пел о любви…
Об этом же пели и птицы… подпевал и полковник… он жил этажом ниже…
Полковник немного рассказал мне о себе, не знаю точно, сколько, ведь он не все помнил после контузии…
Он говорил, что помнить все о войне нельзя… можно сойти с ума…
Тетя находила полковника странным… впрочем, как и портного, говорила, что он заимствовал у нее некоторые художественные приемы, такие как, многозначительность и повторение…
Портной шил платья невестам и писал трактаты, он был помешан на философии… однако он сочинял и драмы… в одной из драм он изобразил себя богом и вступил в связь со смертной женщиной… я думаю, что этой женщиной была тетя…
Умерла тетя относительно молодой…
Полковник любил тетю… он не смог пережить ее смерть, повесился…
Не раз я видел полковника и после смерти…
Он появлялся в своей комнате… комната пустовала… никто не решался поселиться в ней…
Помню, он сидел в темноте, пил красное вино и что-то писал…
Он мог заглядывать в будущее…
События, которые он описывал, исполнялись с завидной регулярностью…»
* * *
«В 30 лет Бенедикт был не просто известен, но и любим женщинами… он называл их гетерами и грациями… иногда менадами и одалисками…
Как и я, Бенедикт был сиротой… его мать тронулась умом, а отца убили… помню, от него веяло злобой…
Мальчика отдали на воспитание сумасшедшему монаху, предсказывающему судьбы людей…
Монах был расстрига, его извергли из сана…
В 7 лет Бенедикт нашел монаха висящим в петле между небом и землей… в посмертной записке, написанной каракулями, монах описал конец света, правда, расплывчато и противоречиво… со следами чьих-то исправлений и добавлений…
По всей видимости, монаху помогли повеситься…
В подлинности этой записки возникали сомнения, поражал ее стиль, слишком величавый, тем не менее, дело было закрыто в виду отсутствия состава преступления…
Смерть и моего воспитателя была делом сложным и запутанным…
Он был богословом, переводил с греческого тексты, в которых описывалась жизнь бога, и прояснялся смысл его крестных мук…
Богослов воспитывал не только меня, но и двух девочек, сирот…
Увидев богослова в петле, девочки в ужасе завопили благим матом…
Помню, Бенедикт пытался оживить богослова… он уже воображал себя богом…
Богослов оставил записку… и не одну… сплел целую гирлянду с добавлениями и исправлениями, которые свивались в сложный узор…
Молва говорила, что богослову помогли покончить с собой… мол, не сам он просунул голову в петлю…
В записке богослов описывал свою несчастную влюбленность к девочкам, имевшую, однако, последствия… обе родили близнецов…
В конце записки богослов отказывался от неба и бога…
«Нет никакого рая… есть только преисподняя, которую называют черной дырой и расположена она на севере неба…
Не хочу жить там, не умирая… какая в этом радость?.. ни снов, ни слов, ни дыхания… вокруг только тьма… и ее жертвы, стоят, ждут… чего?..
Что делать мне, возомнившему себя богом?.. кого спасать?.. лучше от всего отстраниться, ничего не чувствовать… жить в одиночестве властно, непреклонно, что-то творить, не мечтая… и будь что будет…
И так из века в век… до полной темноты всех небес…
Как в темноте свежо, просторно… дна нет… и верха нет… нет и середины…
Вокруг только тьма…
Святой дух блуждает в ней, отдаваясь ей, млея от ее ласк…
Какая ни какая, но жизнь есть и в темноте черной дыры…
Но вот встало солнце… и жизнь воспряла, потянулась к солнцу…
Птицы запели, выводя ноту за нотой…
Отозвался и прибой…
Мелодия звучала тихо, осторожно, порождая отзвуки, трепет, страх…»
Записка кончалась многоточиями…
Богослов пленил меня… мне казалось, навсегда… и в ничтожество ему не впасть никогда, будь он даже по колено в грязи… по грудь… по горло…
Меня влекло к нему в минуты томления, надлома, уныния, загоняющего в тупик…
Он говорил, рассыпал слова как дары…
Иногда я вспоминаю его лицо в петле… его пустые глаза… и высунутый и постепенно чернеющий язык… жуть…
Может быть, поэтому свои первые семь лет я назвал пустыми…
Вторые семь лет были отголосками и отражениями эпизодов первых семи лет…
Я ждал, когда во мне проснется гений…
Движущими силами третьего семилетия были женщины…
В четвертом семилетии мне предстояло пережить нашествие грязи, которое предсказал дядя Бенедикта… он от бога был наделен даром провидения…
Предузнал он и войну с собаками…
Помню, я спал и во сне услышал стук в дверь… явился мне псеглавец с иконы и заговорил голосом дяди как бы по вдохновению:
«Запри дверь, чтобы не вошли собаки…» — что я и сделал… и проснулся… и нашел дверь открытой…
В тот же день я видел дядю Бенедикта на площади у театра в окружении собак, которые смотрели на него с благостным умильно доверчивым выражением… они видели в нем псеглавца, бога…
Он трепал загривки собак и прислушивался к оратору, который говорил о рае…
Райское блаженство мило и желанно всем, но, увы… жизнь скоротечна и исполнена опасностей…
Дядя Бенедикта еще не раз являлся мне, то в обличье воина, то в обличье монаха…»
* * *
«Сполох молнии ослепил… гром потряс небо…
Начался ливень, превративший улицы города в реки…
Стихия потопа колебала стены домов, сотрясала здания до основания…
Люди метались по площади, запутывались в оборванных стихией проводах, из комков которых сыпались искры…
До крыш уже доходила пенная зыбь с телами живых и утопленников…
Толпу, собравшуюся на площади в ожидании конца света, охватил ужас… одни выли и стонали хором, впавши в безумие… другие прыгали в воду, пытаясь спастись, и полнили пучину телами утопленников…»
«Ушла гроза…
Гром едва громыхал в отдалении, чуть слышалось эхо в ущельях…
Ливень иссох… молнии еще блистали, но беззвучно… они вспыхивали, мелькали пугливо в облаках и быстро гасли….
Поток воды и грязи, спустившийся с гор, напавший на город, как вор, ослаб…
Люди на площади стояли и пели плачи, смешивая слезы с молитвами, жаловались на небо…
Помню, меня охватило подозрение… не сон ли это?..
Происходящее на площади напоминало призрачное сновидение, а его участники виделись неясными смутными тенями из царства мертвых в одежде из праха и пыли…
Ужас наводило происходящее…
Помню, простирая руки, пожилая женщина подошла к Бенедикту… пала на колени перед ним…
— Встань, женщина, поищи бога… я не бог… смутился твой разум… — сказал Бенедикт и сокрылся в толпе горожан…
Но женщина не отстала, она шла за ним и вопила что-то в слезах и в отчаянии…
