Трепетные птички

— Да нет-нет, мы вроде бы все решили, — предупредительно ответил Славицкий.

— Станислав, Света проводит вас к юристу, и вы составите договор.

— Хорошо, — он протянул мне руку. — Спасибо, было очень приятно с вами познакомиться.

— Всего доброго, — ответил я.

— До свидания, — произнес он Воронковой, с интересом разглядывая ее.

— Ба-ай! — игриво взмахнула кистью Лена.

Славицкий вышел, и мы остались одни.

— Ты распутаешь мне всех клиентов, — укоризненно заявил я, усаживаясь в кресло.

— Нахал! — воскликнула Лена, глядя на меня сверху. — Сам хватает меня за задницу…

— Как же за нее не хватать-то, — развел я руками.

— А как же хватать? — игриво произнесла она, спустилась ко мне на колени и потянула за брючный ремень.

— Ленка, прекрати! У меня дел полно! — я попытался подняться с кресла, но она придавила меня всем телом.

— Ну-ка… посмотрим… что там за дела… у тебя, — ей удалось расстегнуть ремень.

Собравшись с последними силами, я дотянулся до селектора и нажал кнопку. Да не ту.

— Слушаю вас, Александр Есич, — услышали мы голос юриста.

— Простите, Юрий Васильевич, — сдавленно произнес я, — это я по ошибке… мне Света нужна.

— Я ее позову, — подобострастно ответил юрист и положил трубку.

— Зачем тебе Света нужна, а? — грозно спросила Лена, спуская с меня брюки.

Я хотел ответить, но она закрыла мой рот поцелуем. Раздался звонок. Я сумел-таки подняться с кресла, и Лена сползла с моих колен прямо на клавиатуру селектора. Послышались голоса сразу нескольких сотрудников фирмы, в том числе и Светы.

— Извините, это мы по ошибке! — выдавил я, поднимая Лену и усаживая ее на стол. — Света!

— Слушаю, Александр Есич, — захихикала секретарша.

— Ах, тебе Света нужна! — в шутку зашипела Лена и лизнула меня в ухо, отчего по всему телу побежали мурашки.

— Света, никого не пускай, ни с кем не соединяй! — выкрикнул я срывающимся голосом.

— Мы заняты, у нас совещание, — добавила Воронкова и смахнула со стола бумаги и письменные принадлежности, которые шумно посыпались на пол.

— Никак «Камасутра» пополнится новой главой? — ехидно осведомилась Света.

— Я тебе позубоскалю! — грозно откликнулась Лена. — Уволю к чертовой бабушке!

— Молчу-молчу! — с деланым испугом ответила Света и отключилась.

— Ну, я тебе сейчас задам! — пригрозил я, скидывая пиджак.

Лена расстегнула застежки на туфельках, опрокинулась на спину и взбрыкнула ногами. Туфли полетели в разные стороны, одна из них едва не угодила в аквариум, стоявший в углу. Я стаскивал с Воронковой джинсы, когда вновь загудел селектор.

— Ну что там еще?! — я нажал кнопку.

В ответ мы услышали такой безудержный и заразительный хохот Светы, что забыли о том, чем собирались заняться, и как были — я со спущенными брюками, а Лена в трусиках и кофточке — склонились над селектором, чтобы выяснить, чему так обрадовалась секретарша.

— Светка, в чем дело? — спросила Лена.

— Тут в «Коммерсанте» такое! — выдала она сквозь смех.

— Что там такое? — спросил я и вспомнил о Богачеве.

— Да вот послушайте, читаю, — ответила Света, кое-как справившись со смехом. — Статья называется «У „крыши“ поехала „крыша“». Вот слушайте, что тут написано. «Нелепо закончилась криминальная карьера Василия Дроздова, известного по прозвищу Дрозд-Рваное-Ухо. Авторитет пользовался большим уважением в определенных кругах и занимался предоставлением „крыши“ всевозможным коммерсантам. Однако недавно у него самого „поехала крыша“. Случилось это следующим образом. Некоторое время назад внимание Дроздова привлекла одна московская фирма, занимающаяся торговлей недвижимостью. Одним из сотрудников этой фирмы оказался бывший майор милиции, тот самый, который несколько лет назад при задержании прострелил ухо Василию Дроздову, благодаря чему последний и получил свою кличку — Дрозд-Рваное-Ухо. У авторитета начались серьезные трения с риэлторами, отказавшимися платить дань за „крышу“. Однако конфликта удалось избежать. Неизвестно, как и о чем договорились руководители фирмы с Дроздовым, но факт в том, что их переговоры закончились ко всеобщему удовольствию и даже увенчались совместной поездкой за город в охотничий клуб. И вот тут-то произошло непредвиденное. По информации из нашего источника, полученного им от телохранителей авторитета, наутро после охоты их шеф не узнавал никого из своих прежних друзей, он также не помнил своего собственного имени и утверждал, что отныне он вообще не человек, а пьяный дух, специально посланный к нам из мифического Кандурова, чтобы передать майору Патрончуку, тому самому — прострелившему Дроздову ухо, что, если майор не перестанет чудить, сатана превратит его гарем в стадо кентавров мужского пола».

ТРЕПЕТНЫЕ ПТИЧКИ

1

Почти год после развода Катя Величкина питалась эклерами и опомнилась лишь тогда, когда сама превратилась в огромный, подпортившийся эклер с расползшимся через трещинки несвежим кремом.

Все это время она ждала, что вот-вот закончится кошмарный сон и Андрей вернется. Особенно тяжкими были ночи, когда она оставалась в пустой квартире одна. А самой черной была ночь в начале апреля, ровно через неделю после его дня рождения.

В подарок она купила спиннинг — выбрала самый дорогой в магазине «Рыболов». Позвонила ему на работу и… — разве он не был рад ее поздравлению?!

— Может, отметим как-нибудь вдвоем? Я приготовила тебе сюрприз. Тебе понравится.

— Катька, спасибо тебе! Обязательно… Да… Даже не знаю, что и сказать…

— Ничего не говори. Просто давай посидим где-нибудь вдвоем.

— Хорошо, Катечка… Я позвоню тебе, и мы договоримся…

Он не позвонил. И на седьмой день она поняла, что его день рождения так и прошел где-то в другой его жизни, в которой для нее не нашлось даже одного вечера. И наступила самая тихая за всю историю человечества ночь, потому что за всю эту ночь в целом мире никто никого не убил, никто никого не ударил, не оскорбил, не обидел, за всю ночь в целом мире никто не умер и даже не заболел, не споткнулся, не упал и не ушибся, не проронил ни единой слезинки, потому что вся боль, страх и горечь этого мира обрушились на нее одну. Раньше она б не поверила, что в одном человеке может быть столько слез. Она ревела всю ночь, заснула под утро и проснулась рано, еще не было восьми. Катя не чувствовала усталости, на душе было легко, и она знала, что эта ночь была искуплением, девятью кругами ада, которые она прошла, и сегодня Андрей вернется, просто не могло быть иначе. Она набрала номер его сотового и услышала любимый голос:

— Алло.

— Птичка моя, возвращайся, а?

— Катя, Катьк, ну мы же все обсудили. Катьк, я не могу.

Она бросила трубку. В мире не было справедливости. В холодильнике лежали эклеры, его любимые. В углу стоял спиннинг в зеленом футляре, обклеенном красными сердечками.

Потом был развод, он тоже произошел где-то в другом мире, откуда ей по почте пришло извещение о том, что их брак прекращен. Каждый день она устраивала себе маленький праздник с кофе, пирожными и сигаретами, по ночам плакала. Боль не отпускала, но однажды она поняла, что и с этой болью можно жить, ведь всего-то ей двадцать пять лет, крест ставить рано. Для начала она посмотрела на себя в зеркало. Собственно, в зеркало она смотрела по тысяче раз на дню. Но теперь она посмотрела не просто в зеркало, а на себя в зеркале. И увидела жирную бабу, которой на вид можно было дать лет на десять больше, чем Величкиной было на самом деле. Оказалось, что между работой, гамбургерами, эклерами и ликерами она успевала обновлять гардероб. Катя не помнила, откуда у нее взялись все эти юбки, блузки, джинсы и платья, в которые не так давно они б уместились вдвоем с Андрюшкой… Впрочем, хватит о нем. Настала пора подумать о себе. И первым делом нужно было восстановить фигуру.

Для начала сесть на диету. Катя думала, что это будет легко. Ей и нужно-то просто вернуться к тому питанию, режим которого она соблюдала, пока занималась спортом, да и потом… пока он не ушел. Она открыла холодильник. Он был пуст, если не считать недоеденную «Марику» и початую бутылку «Багратиона». По дороге на работу Катя отправила остатки торта в мусоропровод, коньяк полетел с ними наперегонки.