Рубашка

Макс: Да? А мне всё равно! Я бы ещё шляпу себе купил…

Я: Сомбреро себе купи лучше! Ещё смелее и бескомпромисснее…

Макс: Дурак! Мне шляпы идут, между прочим…

Я: А кому они не идут? Я сам хотел бы носить шляпу. Но это не то чтобы вызывающе или странно, а просто… как сказать?… Просто шляпы сейчас практически не носят… и значит, это будет… не нескромно, а … ну, как бы больше, чем просто носить шляпу. Больше, чем просто так! А я хочу просто носить шляпу и не думать при этом, что я в шляпе.

Макс: Как же у тебя в башке-то всё понакручено! Что ты за человек. Кошмар! (Макс покачал головой.) А шейные платки, значит, все носят?

Я: Платок – это подарок! И он у меня на шее вследствие обстоятельств, так…

Макс: Подарок? Тогда ты мне шляпу подари! Буду её носить и говорить, что ты подарил. И все претензии сразу не ко мне. Кстати (Макс прищурился), как мой фонарик? Ей понравился?

Я: Нет, Макс…. То есть, я ей его ещё не подарил. Вот он, забери. (Я положил фонарик на стол.)

Макс: Да брось ты! Я порадовался, когда его покупал. Достаточно! (Макс как-то заметно погрустнел, или, точнее, перестал быть весел.)

Вот так мы поговорили про сигары.

– Ты меня позвал, ну… туда, – Макс махнул рукой в неопределённом направлении, подразумевая маленькое кафе на проспекте Мира, – потому что она не пришла?

– Да, Макс. Точно.

Он покивал головой. Тут принесли мохито. Макс явно удивился, увидев то, что перед ним поставили на стол. Он сунул трубочку в рот и сделал несколько глотков.

– Вкусно, – сказал он. – Без дураков, вкусно! Мне нравится, – он помолчал немного. – А ты, значит, сильно влюбился? Везёт тебе! Как ты думаешь, вон с теми можно сыграть сегодня? Давай немножко похемингуэим, а?

Макс указал на тех трёх красавиц, которых мы видели у гардероба. Это были красотки, безо всяких…. Теперь они сидели втроём за столиком и очень весело что-то обсуждали.

– Саня, скажи мне, пожалуйста, почему все девушки, когда приходят вечером куда-нибудь… ведут себя вот так? – он показал на них пальцем. – Они же нарядно одевались, крутились у зеркала… не друг для друга же?!

Они же пришли сюда познакомиться… Так? А какого чёрта они всегда сидят и делают вид, что им никто не нужен и что им и так ужасно весело. Почему, Саня?

– Макс, вопрос риторический. А с этими барышнями мы в Эрнестов играть не будем. Ничего не выйдет.

– Почему это? Я с бородой, с сигарой! Саня, если ты не хочешь, я один попробую.

– Даже не пробуй! Будет неприятно вспоминать. Эти девки ждут, и ждут не тебя. Они видели, на чём мы приехали, они сканировали, как ты одет, как себя ведёшь, как держишь сигару, за какой столик нас посадили… У тебя будет шанс с ними поболтать, только если они никого не дождутся часиков до двух. После двух – давай, пробуй.

– Саня, зря ты так. Они не профессионалки. Ты чего…

– А кто говорит, что они профессионалки?! Конечно нет! Макс, всё не так примитивно, но и не очень запутанно. Эти девки, просто… статусные такие девки… А у тебя не тот статус, и всё!

– Ерунда! Я весёлый, приятный и добрый человек. Этого уже достаточно, чтобы…

– Зато они, Макс, скучные, невесёлые и недобрые. И нечего на них тратить время, силы и деньги. Да-да! И деньги! Они не оценят. Они привыкли. Меня от них тошнит…

Зазвонил мой телефон. Я вздрогнул и пролил немного коктейля себе на грудь. Но я не выругался, я судорожно искал телефон в кармане пиджака… Позвонил Паскаль.

– Саша-а-а! А я тебе звоню, потому что я тебя люблю! – слышно было, что Паскаль звонит из очень шумного места. Он кричал в трубку и был откровенно пьян. – Приезжай к нам, пожалуйста!

– Паскаль! Как ты быстро напился, ещё час…

– Сашá! Я не слышу, – кричал он.

– Сейчас, – крикнул я в трубку. – Извини, Макс, я сейчас, – сказал я уже Максу.

Я встал из-за стола и отошёл ко входу, где музыка была тише и я никому не мешал.

– Саша! Приезжай скорее, если ты хочешь меня увидеть и хочешь, чтобы я тебя смог узнавать, приезжай. У нас здесь весело!

– Паскаль, как ты быстро уже готов! Молодец!

– Да! Я молодец! Сашá, я тебя люблю! Я такой сволоч, а ты мой друг! Мы тут разговариваем только про тебя.

– Дружище, если ты там с Катей, будь осторожнее. Аккуратнее… Постарайся не оставаться с ней без свидетелей.

– Я понял, я стараюсь… Я поэтому пью! Приезжай скорее!

– Не-е, Паскаль! Давай завтра созвонимся. Веселись без меня.

– Хорошо! Я понял! Никому не нужен старый пьяный французский человек. Пока!

– Аккуратнее там!.. Пока!

Я стоял у окна. Снег шёл уже не так густо и не хлопьями. Снежинки летели, каждая по отдельности. Возле окна ветер странным образом завихрялся, и снег летел вверх. Я минуту смотрел на это. Потом бросил взгляд просто на улицу. Знакомый Мерседес стоял на другой стороне. У него горели габариты и из выхлопной трубы шёл дым, а в салоне было темно. Сидящий или сидящие внутри грелись. «Надо это обсудить с Максом, у него мозги в этом смысле лучше соображают», – решил я и пошёл к столику.

Макса там не было. Я огляделся и увидел его возле углового столика. Он как раз целовал руку худой женщине с очень выразительным лицом и длинной сильной шеей. Она хохотала и что-то говорила Максу. Её спутник, лысый мужчина в белом обтягивающем свитере, сильно смеялся. Макс раскланялся, что-то ещё сказал, попятился, игриво помахал рукой и вернулся за столик, сияя улыбкой.

– Вот! – сказал он и положил на стол листочек бумаги, вырванный из блокнота. – Если ты не хочешь знакомить меня с известными людьми, я сам буду знакомиться.

– Что это? – спросил я, указывая на листок.

– Автограф! Я сказал, что я её поклонник. Я просил подарить мне ещё какую-нибудь личную вещь. Вот, она подарила! – он показал дешёвую пластмассовую зажигалку.

Я взял листок и прочёл: «Гоша! Всего Вам самого хорошего! Вам и Вашим друзьям!». Дальше была очень непростая подпись.

– Гоша? Это кто? Это ты, что ли, Гоша? – поинтересовался я.

– Нет! Гоша – это ты! – Макс говорил заговорщицким громким шёпотом. – Мы приехали с тобой издалека, у нас в городе есть её фан-клуб. А ты так любишь её творчество, что сам не решился к ней подойти и даже ушёл от волнения. Поэтому возьми бумажку. Это тебе.

– Дурак, – спокойно сказал я, взял бумажку, повернулся к тому столику, где сидела актриса, нашёл её взгляд, церемонно поцеловал листок и положил его во внутренний карман пиджака. Она засмеялась.

– Молодец, – похвалил меня Макс, вынул трубочку из своего стакана, взглядом приказал мне сделать то же самое, чокнулся со мной и выпил остатки коктейля, процеживая жидкость через лёд, которого в стакане было ещё много. Я повторил за ним всё в точности.

– Саня, ты пиджачок-то застегни, а то видок у тебя, как у спившегося аристократа, – шёпотом сказал Макс.

Я взглянул на свою рубашку. На ней высыхало пятно от мохито. Коктейль, конечно, был прозрачным… но всё равно неприятно. На груди виднелось тёмное коричневое пятно. Небольшое, но заметное. Наверное, я посадил его, когда сидел, прижимаясь к стойке грудью… там… в том кафе. Я застегнул пиджак. Спрятал коричневое пятно.

– Да-а-а! Обляпался, ваше благородие! – сказал я сам себе.

18

Я рассказал Максу про Мерседес. Он сразу посерьёзнел и внимательно выспросил у меня все детали. Потом мы сходили и посмотрели в окно. Мерседес стоял так же и там же. Макс подумал минуты две. Мы вернулись за столик, и он заказал ещё два мохито.

– Саня, это здорово! Приключение, мать его! Отлично! – Макс действительно был рад. – Эх! Если бы мы были дома, в смысле, на малой родине, я сейчас бы позвонил ребятам, они пробили бы его номер… Мы бы через десять минут знали, чья это машина. Но в Москве, кому звонить?…

– Главное, Макс, а как они могли найти меня на проспекте Вернадского? Я ехал туда на метро. За мной что, сто человек следят, что ли? Пойми! Кто я такой?….